«Все эти вещи тянут на миллионы, — думал он. — И возникает законный вопрос: откуда все это взялось здесь? И почему Эрнест и Эйлин живут в таком затворничестве, прячут себя и свои сокровища от внешнего мира? Почему ведут почти нищенский образ жизни?»

Роланд выглянул в окно, за которым расстилалась гладь бухты Святого Файнэна и вдали высился Грейт Скеллиг. Казалось, скала так близко, что вот возьми лодку и через несколько минут будешь там. На самом деле до нее нужно было добираться по меньшей мере час.

Чем больше Роланд размышлял над всем этим, тем больше убеждался в том, что именно в этой «пещере Аладдина» и нужно искать источник унижения Селии. «Я найду, найду! — говорил он себе. — Отомщу ей за то, что она мной пренебрегла. Я, видите ли, недостаточно «хорош» для них всех!» Порой, когда Роланду вспоминался тот унизительный для него разговор перед отъездом в Ирландию, его охватывала такая бешеная ярость, что, казалось, он сойдет с ума.

Но ничего! В любом семействе, каким бы «благородным» оно ни было, водятся грешки, скрытые от глаз внешнего мира. Будь то незаконнорожденный ребенок, или утаивание налогов, или судимость, или, наконец, клинический случай из области психиатрии.

Он рывком поднял раму окна и высунул голову, полной грудью вдыхая острый запах Атлантики. У него даже закружилась голова. Сняв очки, он вытер стекла рубашкой. Селию необходимо наказать за то, как она с ним разговаривала. Не может быть, чтобы в ее прошлом или прошлом ее родителей совершенно не было темных пятен. Она заслуживает того, чтобы ее унизили так, как она унизила его. Он надеялся, ему удастся погубить ее.

Еще раз вдохнув свежего воздуха, он закрыл окно, не переставая лелеять мысль о том, какой сладкой будет его месть. Как приятно будет видеть ее опозоренной.

Утром Джеки вернулась с острова Уайт, где успела посетить несколько балов, сопровождавших праздничную неделю регаты, а вечером Джеральд пригласил ее отобедать вместе с ним. На следующий день она должна была улетать в Париж на скачки, но сегодня у нее выпал первый свободный вечер после его визита к ней домой, когда он рассказал ей о Кэнди. Они договорились пообедать в частных покоях Английского дома в Челси. В роскошно обставленной гостиной обычно проходили холостяцкие вечеринки и званые обеды, но сегодня они будут там только вдвоем.

— Отдохнем. Никто нам не помешает, — говорил Джеральд по телефону утром.

— Неплохая мысль, — сказала Джеки.

«Очень романтично и, главное, тайно», — подумала она про себя. Она не сомневалась в том, что теперь, когда стало ясно, что их чувства взаимны, они смогут появляться на людях вместе, как только он добьется развода с Кэнди. Пока же в тайных встречах была своя прелесть.

— Я заеду за тобой в восемь, — сказал он.

— Я буду готова, — пообещала Джеки.

И вот она в предвкушении приближающегося вечера надела летнее синее платье, в тон глазам. Всем существом своим она тянулась к Джеральду, жаждала прикосновения его рук, мучилась желанием почувствовать его близость, но вместе с тем вдруг начала нервничать, испытывая неуверенность в себе.

Джеки спала до замужества с несколькими молодыми людьми, прожила немало лет в браке с Ричардом и считала себя в сексе достаточно опытной. Но неизвестно, по какой причине сейчас, перед свиданием с Джеральдом, чувствовала себя бестолковой школьницей. Последний раз у нее было такое состояние в семнадцать лет, когда она собиралась на танцы с мальчиком по имени Том.

Она торопливо расчесала волосы, чтобы они свободно спадали вниз, и подкрасилась. Ровно в восемь раздался звонок в дверь. Она подбежала, открыла и невольно вздрогнула. Перед ней стоял Джеральд — сильный, могущественный. У него был такой вид, будто ему все нипочем.

— Привет, — сказала она, почувствовав слабость в коленках.

Он выглядел расслабленным и веселым. Темные глаза его задорно поблескивали, на губах играла улыбка.

— Ты готова?

Она захватила со столика в холле сумочку.

— Да.

— Тогда поехали.

Он взял ее под руку, и они молча прошествовали к лифту. Слов не нужно было. Джеки казалось, что они понимают друг друга и без них и могут насладиться молчанием.

В машине пахло кожей и одеколоном. Он повернулся и вновь улыбнулся ей.

— Я очень ждал этой встречи, Джеки.

— Я тоже, — призналась она, заглянув ему в глаза. Он не отвел взгляда и скоро она почувствовала, что у нее наливаются краской щеки. На светофоре зажегся зеленый свет, и машина тронулась с места вдоль по Слоан-стрит. В ту минуту Джеки по-настоящему почувствовала близость Джеральда, и непринужденность, минутой раньше царившая в лифте, сменилась нервным напряжением и ощущением неловкости.

— Много дел на работе? — спросила она отчаянно, желая прервать паузу. Жар стал распространяться от щек по всему телу, и она решительно опустила стекло со своей стороны.

— Куча, но, впрочем, все как обычно. А у тебя?

Радуясь тому, что можно хоть что-то сказать, она рассказала ему про Роланда и про то, что он подал в суд на Билла Гласса за клевету.

Джеральд слушал очень внимательно, время от времени поглядывая на нее. В это время они ехали по Кингз-роуд.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спросил он наконец. — Наша компания пользуется услугами первоклассной юридической конторы, что, слава Богу, случается нечасто. Я могу попросить их что-то сделать для тебя, если хочешь.

— Буду иметь это в виду, — сказала Джеки.

Они приехали в Английский дом, и их провели в частные покои с обшитыми полированным деревом стенами, прекрасными картинами, антикварной мебелью и обтянутыми парчой стульями и диванами. Обстановка походила на домашнюю: на столиках стояли вазы с изысканными цветами, свечи отбрасывали мягкий свет. В дальнем углу стоял стол-шератон,[26] сервированный на двоих, а на нем в центре — хрустальная ваза с фруктами.

— Мадам, месье… обед будет подан через пятнадцать минут, — с улыбкой сообщил метрдотель. Он показал на небольшой коктейльный столик у окна. — Здесь есть все, что вам потребуется.

Поклонившись, он оставил их одних.

Оглядевшись вокруг, Джеки поняла, что Джеральд не пожалел сил на то, чтобы как следует организовать вечер. На столике их ждали графины с ликером, бутылка шампанского, а также несколько тарелок с закусками, среди которых были ее любимые перепелиные яйца. Словно прочитав ее мысли, Джеральд проговорил:

— Надеюсь, тебе понравится обед, который я заказал. Пришлось рискнуть, но что-то подсказывает мне, что нам могут нравиться одни и те же вещи.

— Пока что мне очень нравится, — ответила Джеки, чувствуя себя счастливой. Она оглянулась на тарелки с закусками. — Ты как будто знал, что я умираю с голоду!

Он неожиданно поймал ее руку и стиснул ее.

— Надеюсь, это первый вечер из многих, что мы проведем вместе.

Джеки открыто встретила его взгляд и ответила честно:

— Я тоже надеюсь.

Джеральд наклонился и поцеловал ее в губы. Это был их первый поцелуй, в котором угадывался скорее намек на будущее, чем желание. Скорее свидетельство душевного единения, чем физической страсти. Джеки ответила, изо всех сил стараясь продлить это мгновение, ибо знала, что такого поцелуя у них больше не будет. Как только они дадут выход взаимным чувствам, отступать будет некуда, все станет по-другому. Этот же первый поцелуй был неким затишьем перед бурей. Они признались друг другу в своих чувствах, и, как только их губы соприкоснулись, Джеки поняла, как сильно она любит этого человека.

Джеральд разлил по бокалам шампанское.

— За нас, — негромко произнес он, поднимая свой бокал.

Джеки не спускала с него глаз.

— За нас, — повторила она.

Они выпили, и Джеральд, взяв Джеки за руку, отвел ее к дивану и усадил рядом с собой.

— Я так рад, что ты теперь все знаешь.

— Жаль, что я не узнала все с самого начала. По правде говоря, была минута, когда я убедила себя в том, что ты обыкновенный муж-обманщик, — улыбнувшись, проговорила Джеки. — Наверно, оттого что я до сих пор обо всех мужчинах сужу по Ричарду.