В тот же вечер, часов около шести, ему домой позвонили.

— Можно попросить мистера Роланда Шоу? — вежливо спросил на том конце трубки какой-то мужчина.

— Роланд Шоу у телефона.

— А… — Наступила пауза, которой звонивший, наверно, выражал свое удовольствие по поводу того, что сразу попал на адресата. — Меня зовут Джон Эштон, — продолжил он затем, — и я хотел узнать, не согласитесь ли вы принять меня по одному конфиденциальному делу? Обещаю, что не отниму у вас много времени, мне хорошо известно, что вы занятой человек. Тем не менее буду вам крайне признателен, если вы согласитесь уделить мне несколько минут.

Роланда предложение заинтриговало. Судя по лексике и тону, звонивший был так же близок к аристократии, как Хьюго Атертон. Роланду даже показалось, что сейчас Джон Эштон скажет ему «старина» или «дружище». Хьюго именно так всегда обращался к своим добрым знакомым. В то же время Роланд впервые слышал это имя.

— Да, разумеется, — машинально ответил он. — А в чем, собственно, дело?

— Это не телефонный разговор, мистер Шоу. Не позволите ли заглянуть к вам прямо сейчас? Дело чрезвычайной важности.

Его оксфордское произношение и вежливость поистине подкупали.

— Хорошо. Заходите на стаканчик чего-нибудь. Вы знаете мой адрес?

— Да, мне его дали, — ответил Джон Эштон. — Благодарю, очень любезно с вашей стороны, что вы согласились. Вы одни? Прекрасно. Я не хотел бы, чтобы наш разговор подслушал посторонний человек.

Роланд сгорал от любопытства. Судя по тону, каким говорил Джон Эштон, дело действительно было серьезное. Неужели он хочет доверить ему какую-нибудь секретную информацию? А может, это руководитель «Стар телевижн», на которого произвело глубокое впечатление утреннее выступление Роланда в передаче «Первым делом», и он решил предложить ему постоянную работу? А может, Джон Эштон из дворца?

У Роланда от возбуждения тряслись руки. Чуть прибрав в комнате и приготовив виски и джин, он переоделся в свой лучший костюм. Он достойно встретит человека из кругов, близких к королевской семье.

— Не может быть! — потрясенная Джеки изо всех сил вцепилась в телефонную трубку. На другом конце был Билл Гласе, только что сообщивший ей невероятную новость. — Роланд Шоу мертв? Ты уверен? Ведь он молод… Как это случилось?

— Не знаю, — ответил Билл. Голос у него был заметно повеселевший, как у человека, у которого закончилась в жизни черная полоса. — В субботу утром на квартиру пришла уборщица и обнаружила его тело.

— Как ты-то узнал об этом?

Джеки все не могла поверить, что человека, который причинил столько зла многим людям, больше нет на свете. Невероятное событие и одновременно… весьма удобное решение всех проблем.

— Мне только что звонила леди Атертон и спросила, слышал ли я об этом. Она знала о моих проблемах с Роландом Шоу и решила успокоить меня. Знаешь, какие были ее первые слова?

— Понятия не имею.

— «Билл, — сказала она, — мне кажется, что ваши проблемы благополучно разрешились». Хорошо, что она позвонила мне, правда?

— Да, — согласилась Джеки. — Ну а она как узнала? Билл тут же начал рассказывать ей, стремясь не упустить ни одной подробности:

— Видишь ли, леди Атертон помогает по хозяйству некая миссис Пиннер, которая живет в Фулеме по соседству с уборщицей Роланда миссис Мартин. Более того, они близкие подружки. Когда миссис Мартин обнаружила труп Роланда, то была настолько потрясена увиденным, что не смогла сама добраться до дома и ее отвезли на полицейской машине. Миссис Пиннер увидела это и потом выяснила, в чем дело.

— Поразительно. А что тебе еще сказала Селия Атертон?

— Больше ничего, собственно, — отозвался Билл. — Разве что только: «Слава Богу, от него уже никому не будет неприятностей». Она ведь попала в больницу с нервным истощением. Ну а у меня, конечно, праздник! Я уже созвонился со своим адвокатом, и тот подтвердил, что мне больше нечего беспокоиться. Замечательно, да?

Билл открыто ликовал.

— Я очень рада за тебя, — сказала Джеки искренне. Охваченная репортерским азартом, она уже горела желанием узнать: как умер Роланд Шоу и отчего? Поэтому повторила свой вопрос Биллу.

— Да не знаю, — равнодушно отозвался тот.

— Неужели Селия ничего больше не сказала? Где уборщица нашла Роланда? В постели? На полу?

— Она не сказала ничего, кроме того что Роланд Шоу умер и что труп его был обнаружен в субботу утром.

Джеки поняла, что ответов от Билла не получит и надо поискать в другом направлении.

— Спасибо, что сообщил, — сказала она в трубку. — Очень трудно поверить и даже в голове как-то не укладывается, но уже ясно, что как только эта новость разлетится по Лондону, многие вздохнут с облегчением.

Однако новость распространялась медленно и тихо. Жертвы махинаций Роланда, боясь поверить в случившееся, шепотом передавали друг другу невероятное известие. На приемах и званых обедах гости собирались небольшими группками и вполголоса обменивались мнениями. Официального заявления не было, ни в одной из газет не появилось о смерти Роланда ни строчки. Даже в светских хрониках. И только люди, которые не хотели иметь никакого отношения к мертвому Роланду, точно так же как не хотели иметь отношения к нему живому, шепотком сообщали друг другу поразительную новость и втайне благодарили Бога за то, что тот наконец избавил их от волнений и нервного напряжения. Плотная и невидимая сеть интриг, которой Роланд оплел высшие слои лондонского общества, вовсе не развалилась после его смерти. Просто заработала несколько иначе. Люди нынче понижали голос уже не из страха, а от затаенной радости, внешне усердно делая вид, что им все это на самом деле не очень-то и интересно. За ленчем в «Клариджезе», за обедом в «Конноте», в баре «Ритца» и клубах на Сент-Джеймс, за ужином в «Аннабел» или за завтраком в «Савое» слух передавался от одного к другому: Роланда Шоу больше нет. Как и почему он умер, никого не волновало. Главное — умер, ибо это означало, что тайны людей теперь навсегда останутся при них.

Те немногие, кто непосредственно не пострадал от козней Роланда Шоу, могли позволить себе сказать с легким вздохом: «Несчастный молодой человек» или «Весьма прискорбно». Кажется, живому Роланду Шоу и во сне не могла присниться такая популярность, которую он приобрел после смерти среди своих врагов и среди знакомых. «Ирония судьбы, — думала Джеки. — Представляю, как он был бы рад, если бы узнал, что оказался в центре всеобщего внимания и темой досужих разговоров».

Вопрос о том, как он умер, интересовал ее все больше и больше. Дошло до того, что однажды, когда она ужинала с Джеральдом в баре «Гарри», он заметил, что она только об этом и говорит.

— Тебе кажется, тут что-то нечисто? — спросил он.

— Просто странно, — призналась она. — Особенно подозрительной выглядит завеса секретности, которой окутана его смерть. Словно все сговорились молчать, а прессе вообще будто кляп вставили.

— Но Роланд ведь не герой, чтобы о нем везде писать, — возразил Джеральд.

— Но о его смерти ни словом не заикнулись даже светские колонки. А ведь всем читателям хорошо известно, кто такой Роланд Шоу. Мне это кажется странным. Мы даже не знаем, как он умер. И похоже, никто не знает.

Джеральд вопросительно взглянул на нее.

— Неужели нельзя найти другую тему для разговора, Джеки?

Она виновато улыбнулась:

— Прости, меня действительно заклинило.

— Вот и отлично. А у меня, между прочим, есть кое-какие новости.

— Хорошие? — Она протянула ему руку ладонью вверх и она накрыл ее своей, сплетя пальцы.

— Сегодня мне звонила Кэнди. Джеки насторожилась.

— И что она хочет?

— Она согласна на развод без алиментов и содержания.

— Что?! — изумилась Джеки. — С чего это вдруг?

Джеральд усмехнулся:

— Ну уж, во всяком случае, совесть здесь ни при чем.

— Тогда что же?

— Насколько я понял, ей позвонили из «Дэйли экспресс» и сказали, что они, мол, прослышали о том, что она вышла за меня замуж исключительно из корыстных побуждений, чтобы устроиться на работу в Англии, а между тем все это время поддерживала интимные отношения со своим старым дружком.