Но с ним — не прошло! В результате многих усилий ни одна из партий — ни правых, ни левых (вроде КПРФ с ее сталинистской демагогией), так и не смогла привлечь имя Шаламова — как и при жизни — к обслуживанию какой-либо идеологии. Не имели успеха и телесериалы, снятые, казалось бы, «по Шаламову», но под соусом новобуржуазного либерализма. Даже та идеалистическая философия, что, по его выражению, «левее левых», отдельным персонажам которой он — в силу их героизма и жертвенности — симпатизировал, не может тысячу раз не споткнуться на открывшемся Шаламову и предъявленном миру, с учетом всего его опыта, законе об «обнажении звериных начал при самых гуманистических концепциях»…

Что-то отталкивает и в самой личности, и в произведениях Шаламова от сугубо утилитарного их толкования и использования, и это — чрезвычайно знаменательно. Значит, не все — на продажу. Значит, есть и остается серьезное искусство. Значит, есть в судьбе Шаламова что-то поистине неприкосновенное и святое… Автор не склонен — в соответствии с заветами самого писателя — переводить столь искусительный по сегодняшним представлениям образ его судьбы в религиозную плоскость (еще более неприемлемым представляется всякое кликушество на этот счет), но суть его судьбы не может не вызывать ассоциаций с вечными образами мира. Это тем более удивительно, что Шаламов жил не в далекой Галилее перед началом нового летоисчисления, а почти рядом с нами, в XX веке…

Наша документальная биографическая книга не претендует на полноту отражения всех перипетий жизни писателя, а тем более — на раскрытие тайн его творческой работы. Но нельзя не отметить одну непреложную закономерность, важную для будущих исследователей: чисто эстетический анализ его произведений (столь актуальный сам по себе, поскольку открывает подлинную новизну его «новой прозы») не может, в конце концов, не соединиться с внимательным анализом исторической реальности, в которой жил и работал писатель. А эта реальность была столь сложна в своей живой плоти, столь многими видимыми и невидимыми нитями сопрягается с живой плотью современности и столь остро предвосхитима в своих преломлениях в будущем, что нужны поистине титанические усилия многих ученых, чтобы разгадать и осмыслить ту таинственную связь, которая соединяет шаламовскии «колымский лагерь» с метафизикой и конкретикой человеческой несвободы, с ее всевозможными проявлениями в самых, казалось бы, демократических условиях.

Все это — снова и снова — будет заставлять возвращаться к реальной биографии Шаламова. Она — не только отражение трагедии России. Она еще и — лучшая школа самовоспитания. Школа сопротивления и школа памяти. Пренебречь ею, сославшись на то, что времена благородного идеализма и рыцарства «давно прошли», — значит лишиться одного из ключевых звеньев в распадающейся связи времен и поколений.

1907, 18 июня (5 июня по старому стилю) — в городе Вологде в семье священника Софийского собора Тихона Николаевича Шаламова и его жены Надежды Александровны родился сын Варлаам (Варлам).

1914 — Варлаам принят в подготовительный класс мужской гимназии им. Александра Благословенного города Вологды.

1923 — оканчивает единую трудовую школу второй ступени № 6 — преемницу гимназии.

1924 — уезжает из Вологды и устраивается на работу дубильщиком на кожевенный завод в селе Кунцеве Московской области.

1926 — поступает на факультет советского права Московского государственного университета.

1927, 7 ноября — участвует в демонстрации оппозиции, посвященной 10-летию Октября, проходившей под лозунгом «Выполним завещание Ленина!».

1928 — исключен из университета за «сокрытие социального происхождения». Посещает литературные кружки О.М. Брика и С.М. Третьякова при журнале «Новый ЛЕФ».

1929, 19 февраля — арестован ОГПУ в подпольной типографии, печатавшей листовки под названием «Завещание Ленина». Осужден как «социально опасный элемент» на три года заключения в лагерях.

13 апреля — после содержания в Бутырской тюрьме отправлен в Вишерский лагерь (Северный Урал). Работает на строительстве Вишерского ЦБК и Березниковского химкомбината под руководством Э.П. Берзина, будущего начальника колымского Дальстроя.

1931, октябрь — освобожден из лагеря и восстановлен в правах. Работает на Березниковском химкомбинате, чтобы собрать средства на возвращение в Москву.

1932 — возвращается в Москву и становится сотрудником профсоюзных журналов «За ударничество» и «За овладение техникой».

1933, 3 марта — умирает отец Т.Н. Шаламов. Варлам приезжает в Вологду на похороны.

1934, январь — поступает на работу в журнал «За промышленные кадры».

29 июня — заключает брак с Галиной Игнатьевной Гудзь.

26 декабря — умирает мать Шаламова Надежда Александровна.

Последний приезд Варлама в Вологду.

1935, 13 апреля — рождение дочери Елены.

1936 — публикует первую новеллу «Три смерти доктора Аустино» в первом номере журнала «Октябрь».

1937, 13 января — арестован и вновь помещен в Бутырскую тюрьму.

2 июня — Особым совещанием при НКВД приговорен за «контрреволюционную троцкистскую деятельность» к лишению свободы на пять лет со ссылкой в исправительно-трудовые лагеря со спецуказанием использования на тяжелых работах.

14 августа — с большой партией заключенных на пароходе «Кулу» доставлен в Магадан, откуда этапирован на золотодобывающий прииск «Партизан».

1938, декабрь — арестован по сфабрикованному лагерному «делу юристов» и заключен в следственную тюрьму в Магадане, затем помещен в тифозный карантин пересыльной тюрьмы.

1939, апрель — 1940, август — работает в геолого-разведочной партии на участке «Черное озеро» — землекопом-шурфовщиком, помощником топографа.

1940, август — 1942, декабрь — работает в угольных шахтах лагерей «Кадыкчан» и «Аркагала».

1942, 22 декабря — переведен на общие работы на штрафной прииск «Джелгала».

1943, май — арестован по доносу.

22 июня — военным трибуналом осужден за «антисоветскую агитацию» на десять лет лагерей.

Осень — направлен на вспомогательные работы близ поселка Ягодное, где при голодном пайке становится «доходягой».

1944, январь — доставлен в лагерную больницу «Беличья».

Март — направлен на прежнее место работы. Лето — при содействии врача Н.В. Савоевой возвращен в «Беличью», где при больнице временно работал культоргом и подсобным рабочим.

1945, весна — работает на прииске «Спокойный».

Осень — Шаламов работает с лесорубами в тайге на зоне «Ключ Алмазный». Не выдержав нагрузки и голода, решается на побег, в наказание за это вновь направляется на штрафной прииск «Джелгала».

1946, весна — работает на прииске «Сусуман». В тяжелом состоянии попадает в санчасть, где встречается со знакомым врачом А.М. Пантюховым. После выздоровления с помощью Пантюхова направлен учиться на курсы фельдшеров в лагерную больницу на 23-й километр от Магадана.

Декабрь — после окончания курсов определен на работу фельдшером хирургического отделения в Центральную больницу для заключенных «Левый берег».

1949, весна — 1950, лето — работает фельдшером в поселке лесорубов «Ключ Дусканья». Начинает писать стихи, вошедшие затем в цикл «Колымские тетради».

1950—1951 — работает фельдшером приемного покоя больницы «Левый берег».

1951, 13 октября — окончание срока заключения. В последующие два года по направлению треста «Дальстрой» работает фельдшером в поселках Барагон, Кюбюма (Оймяконский район, Якутия), чтобы скопить денег для отъезда с Колымы. Пишет стихи и посылает их с врачом Е. А. Мамучашвили в Москву, Б.Л. Пастернаку. Начинается переписка двух поэтов.

1953, 13 сентября — увольняется из Дальстроя.

12 ноября — возвращается в Москву, встречается с женой.

13 ноября — встречается с Б.Л. Пастернаком.

29 ноября — устраивается мастером в Озерецко-Неплюевское строительное управление треста «Центрторфстрой» Калининской области.