Про эту листовку Елена рассказывает, что она была выпущена осенью 1895 года, когда к общей забастовке ткачей и прядильщиков еще только шла подготовительная работа, что написана она человеком, вскоре после того очутившимся в тюрьме, где он пребывает и сейчас. Зовут этого человека «Старик». Сидя в тюрьме, он руководит повседневной революционной работой петербургских социал-демократов, связь с которыми не прерывалась у него и после ареста. Настоящей фамилии «Старика» она не знает, но если бы и знала, не стала бы сообщать, строго придерживась конспирации»{Ц. С. Зеликсон-Бобровская. Незабываемые встречи. Воспоминания о Ленине. M., 1947, стр. 8.}.
Уже в то время Ленин обращал внимание не только на идейный разгром народничества. Он также решительно выступал и против «легальных марксистов»{«Легальными марксистами» называли буржуазных интеллигентов, «попутчиков» революционного движения пролетариата, выхолащивавших важнейшие стороны марксизма (учение о диктатуре пролетариата, вооруженном захвате власти и т. д.). Они пытались «приспособить марксизм к условиям российской действительности» и печатали свои статьи в разрешенных правительством (легальных) газетах и журналах.}, среди которых главную роль играл П. Б. Струве. После поездки за границу (в мае 1895 года), а затем посещения Вильны, Москвы. Орехово-Зуева Владимир Ильич прилагает все усилия для создания единой рабочей партии. Период работы в разрозненных рабочих кружках должен был, по гениальному плану Ленина, завершиться организацией всероссийской партии социал-демократов. Владимир Ильич работает над выпуском нелегальной газеты «Рабочее Дело». Для этой газеты Ленин пишет статью «К русским рабочим» и статью «О чем думают наши министры?».
Кипучая деятельность руководителя «Союза борьбы» была прервана неожиданно: в ночь на 9(21) декабря 1895 года Ленин был арестован и отправлен в Дом предварительного заключения.
Однако и в тюремных условиях великий Ленин нашел способы и средства поддерживать теснейшие связи с товарищами из «Союза борьбы». В тюрьме Ленин написал проект программы партии, листовки о рабочем движении. Н. К. Крупская помогала Ленину переписываться с оставшимися на свободе членами «Союза борьбы» и пересылать «на волю» свои указания.
«Владимир Ильич, — вспоминает А. И. Ульянова-Елизарова, — был неистощим на хитрости и очень строг в конспирации, так что все обошлось для него счастливо, и рабочие читали его вновь выходящие воззвания и листовки, в то время как производилось строгое расследование жандармами прежних «преступлений» автора. Своим бодрым, деятельным настроением в тюрьме Владимир Ильич заражал и товарищей, умудряясь вести, несмотря на все запреты, переписку и сношения с ними»{А. И. Ульянов а-Елизарова. В. И. Ульянов (Н. Ленин). 1934, стр. 35.}. И вплоть до своей ссылки из Петербурга в далекое сибирское село Шушенское Владимир Ильич оказывал непосредственное влияние на работу «Союза борьбы».
Поэтому, когда осенью 1896 года Бауман приехал в Петербург, в столице деятельностью Ленина уже было подготовлено поле для широкой подпольной работы в рабочих кружках.
Бауман и В. Сущинский через две-три недели пребывания в столице ознакомились с положением дел в подпольных кружках и со всем энтузиазмом юности взялись за любимое дело. Еще в Казани Бауман находил пути к рабочим различных профессий необычайно быстро и умело. Но теперь в петербургских рабочих кружках он ведет дело глубже. Он озабочен прежде всего подбором и проверкой состава членов кружка, их отношением к своим занятиям. К горячности, энергии молодости у агитатора-петербуржца прибавился житейский опыт, опыт подпольной работы в слободках Казани. Петербургский рабочий класс, уже искушенный в организации стачек, в открытых выступлениях против предпринимателей и властей, давал несравненно большее поле деятельности для агитатора-пропагандиста марксизма, чем рабочие казанских фабричных слободок. К тому же агитатору было легче проникнуть на громадные петербургские заводы, окруженные со всех сторон жилыми домами. Заводы находились нередко почти в центральных районах столицы.
По воспоминаниям современника, Бауман «сходился с петербургскими металлистами, ткачами, судостроителями-рабочим и очень быстро и умело… его невольно привлекающая внимание манера говорить просто и доходчиво, уменье самые, казалось бы, мелкие, будничные вопросы рабочей жизни освещать, осмыслить в духе основных задач рабочего класса — все это через пару недель делало его другом многочисленных слушателей». Опыт борьбы с филерами, приобретенный уже в Казани, еще более обогатился в условиях Петербурга. Одним из наиболее удачных приемов, которыми пользовался Бауман для «потери следов», было «очищение водой». Этот прием, примененный еще народовольцами, состоял в следующем. Заметив за собой слежку, Бауман неторопливо, словно прогуливаясь, направлялся к Неве и подходил к перевозу. Как только ялик отчаливал, он прыгал в лодку и садился рядом с перевозчиком, говоря, что крайне торопится. В то же время «очищаемый водой» зорко смотрел на берег, где филер напрасно метался в поисках другого ялика. Переехав Неву, Бауман поспешно выскакивал из лодки и стремился уехать на конке в противоположный конец города. Умело он уходил от наблюдения и проходными дворами, разделявшими многоэтажные столичные здания. Лишь вечером, с противоположной огороды, приходил в этих случаях Бауман на свою квартиру. С такими же предосторожностями посещал Бауман и рабочих, в особенности Царева и Осипова, проживавших на Слоновой улице. Там (дом № 67, квартира 18) несколько раз происходили нелегальные сходки рабочих фабрик и заводов ближайшего района. По-двое, по-трое приходили на отдаленную Слоновую улицу члены подпольных рабочих кружков. С большими предосторожностями, в глубоких сумерках, пробирались туда же по окрестным пустырям и задворкам Бауман и его сотоварищи по руководству подпольными кружками — братья и сестра Сущинские и студент технологического института Александр Спицын. Как правило, пропагандисты никогда не ходили большой группой: два-три мастеровых, в субботний вечер пробиравшиеся «под хмельком» окраинными переулками, меньше привлекали внимание шпиков. Когда в комнате Царева или в просторных теплых сенях Осипова набиралось человек 15–20 рабочих, Бауман или Сущинский проводили очередную беседу-занятие кружка. Окна были самым тщательным образом закрыты плотными занавесками, и говорить старались не громко, хотя нередко в пылу спора хозяин квартиры, плотный, приземистый петербургский металлист, первый забывал о конспирации и с жаром, громко рассказывал об «очередном фокусе» заводчиков или владельца верфей.
В это же время Бауман был озабочен подысканием квартиры, достаточно отдаленной и обособленной, в которой можно было бы без большого риска проводить конспиративные собрания. Агентура охранного отделения отметила в своих ежедневных донесениях, что «Макар Иванович{Подпольная кличка H Э. Баумана в то время.} нередко встречался (в первой половине января и в начале февраля 1897 года) с лишенным всех прав состояния Александром Дементьевым, давно находившимся под негласным наблюдением как лицо, имеющее большое знакомство среди лиц, в политическом отношении крайне подозрительных». Бауман и Сущинский дважды посещали А. Дементьева в деревне Исаковке (Черновская улица, дом № 60), за Большой Охтой. Отдаленность этого пригорода и вместе с тем расположенные неподалеку от Охты крупные заводы и фабрики казались Бауману удобным местом для создания конспиративной квартиры. Бауману не удалось нанять поблизости от местожительства Дементьева конспиративную квартиру, но на квартире по Черновской улице он провел несколько собраний рабочих, разъясняя «Устав рабочей кассы», задачи «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». На этих собраниях (одно из них происходило 10 (23) марта вечером) присутствовали Сущинский, Пилипец, Царев, Осипов и около пятнадцати рабочих охтенских заводов и фабрик.
17 февраля (1 марта) Бауман провел нелегальное собрание с рабочими в одном из излюбленных петербургским рабочим людом «трактире 3-го разряда» — на углу Калашниковской набережной и Смольного проспекта.
