В этой справке о разыскиваемых имеется особая графа: «Как поступить по разыскании и особые примечания». Департамент предлагает чинам полиции всех губерний и уездов:

«Арестовать и препроводить в распоряжение вятского губернатора, уведомив о сем департамент полиции», и, кроме того, делает следующее указание: «Обратить особое внимание».

Но как ни старались местные губернаторы, полицмейстеры и исправники обнаружить в пределах «вверенных им губерний и уездов» бежавшего ссыльного со столь подробно описанными департаментом полиции приметами, в департамент пришлось послать лишь трафаретные ответы: «разыскать не удалось… разыскиваемого Н. Э. Баумана не обнаружено».

План побега Николая Эрнестовича был рассчитан на то, что полиция три-четыре дня не обратит внимания на отлучку из Орлова «завзятого охотника». «Закисала лиственница» — так на охотничьем языке называлась пора, когда глухари с особым удовольствием при первых морозах садились на молодые лиственницы, лакомясь прихваченными первыми морозами иглами. Охотники с собаками-лайками подкрадывались к птицам и возвращались с богатой добычей.

Бауман скрылся из Орлова под видом дальней охоты. Уже несколько раз он уходил в глухие окрестные леса за 40–50 верст на несколько дней. Ему удалось установить связи с вятской колонией политических ссыльных. Переодевшись в простую крестьянскую одежду, ничем не отличаясь от простого деревенского парня, сел Бауман на один из последних пароходов. По реке Вятке уж шло «сало» — мелкий лед, предвестник скорого наступления настоящих холодов и окончания навигации. Затем Николай Эрнестович кружным путем, с пересадками и случайными попутчиками, по лесным малоезжечным дорогам добрался до родины. В Казани он лишь показался родителям — к ним прежде всего бросится с розысками полиция, узнав о его побеге из Орлова. Николай Эрнестович заглянул на денек к одному из своих товарищей по ветеринарному институту. Его друг с трудом узнал в деревенском парне ловкого и стройного Баумана. Друзья проговорили до рассвета… А через день, переодевшись в обычную одежду, молодой революционер тронулся в дальний путь, за границу. Вскоре он сумел перейти австрийскую границу с контрабандистами под видом скрывающегося от преследований полиции старообрядца.

Бауману удалось через Австрию и Германию уехать в Швейцарию. В то время в Швейцарии, предоставлявшей политическим эмигрантам право убежища, находилось немало русских социал-демократов.

Ленин, по окончании своей ссылки в Сибири, также направился летом 1900 года в Швейцарию. Перед отъездом за границу он весной 1900 года побывал во многих городах России (Уфе, Москве, Пскове), обсуждая с товарищами (Стопани, Лепешинским, Радченко и др.) план создания за границей революционной, марксистской газеты, которая явилась бы могучим орудием в борьбе с царизмом и объединила бы все марксистские подпольные кружки. Особенное значение имели совещания в Пскове, здесь Ленин подробно беседовал об издании общерусской революционной газеты с целым рядом своих соратников, в частности со специально приехавшим к своему великому учителю И. В. Бабушкиным.

Идея объединения рабочих, идея издания общерусской боевой, политической газеты была крайне полезной, крайне своевременной в создавшихся в 1900 году условиях.

«Несмотря на состоявшийся в 1898 году 1 съезд Российской социал-демократической партии, объявивший об образовании партии, партия все же не была создана. Не было программы и устава партии. Центральный Комитет партии, избранный на I съезде, был арестован и больше уже не восстанавливался, ибо некому было его восстановить. Более того. После I съезда идейный разброд и организационная распыленность партии еще больше усилились»{«История ВКП(б). Краткий курс», стр. 30.}.

В этих условиях Ленин и выдвинул свой гениальный план создания партии, план создания партийной газеты, объединяющей все местные социал-демократические организации.

Ленин писал, что «газета не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но также и коллективный организатор».

В статье «С чего начать?» Ленин наметил конкретный, подробный план создания целой сети агентов газеты. «Эта сеть агентов, — писал Ленин, — будет остовом именно такой организации, которая нам нужна: достаточно крупной, чтобы охватить всю страну; достаточно широкой и разносторонней, чтобы провести строгое и детальное разделение труда; достаточно выдержанной, чтобы уметь при всяких обстоятельствах, при всяких «поворотах» и неожиданностях вести неуклонно свою работу…»{В. И. Ленин, Соч., изд. 4, т. 6, стр. 11.}.

За границей в это время существовало издательство «Рабочее дело», но Ленин считал его совершенно неспособным объединить все поистине марксистские, революционные организации, так как «рабочедельцы» склонялись к «экономизму», становились явными оппортунистами. Поэтому Ленин и предлагал создать новую газету, действительно способную выполнить великую роль партийного организатора.

Кипучая деятельность Ленина вызывает усиленное наблюдение за ним полиции. Начальник московского охранного отделения Зубатов доносит департаменту полиции: «…приехал известный в литературе (под псевдонимом «Ильин») представитель марксизма Владимир Ульянов, только что отбывший срок ссылки в Сибири…» Зубатов сообщает, что В. И. Ульянов, А. И. Елизарова, ее муж М. Т. Елизаров и М. И. Ульянова находятся под «неослабным надзором полиции», так как между социал-демократами Москвы, Орла, Екатеринослава ведутся оживленные сношения.

«Царское правительство чувствовало, что в лице Ленина оно имеет опаснейшего врага. В своей тайной переписке царский охранник, жандарм Зубатов, писал, что «крупнее Ульянова в революции сейчас никого нет», ввиду чего он считал целесообразным организовать убийство Ленина»{«История ВКП(б). Краткий курс», стр. 25.}.

После нового ареста в Петербурге В. И. Ленину с трудом удалось 16(29) июля 1900 года уехать за границу.

Бауман приехал в Швейцарию несколькими месяцами ранее Ленина. Он сразу же ознакомился с состоянием революционной работы в швейцарской колонии русских политических эмигрантов, в особенности с работой социал-демократов, группировавшихся в Женеве. Николай Эрнестович тут же примкнул к возглавляемой Г. В. Плехановым группе «Освобождение труда».

В Швейцарию вскоре приехал также бежавший из ссылки В. Г. Сущинский. В апреле 1900 года Бауман, по предложению Плеханова, поехал в Женеву для участия в «частном съезде социал-демократов».

Но с течением времени отношения между Плехановым и Бауманом ухудшились. Бауман, изучивший в Петербурге работы Ленина о значении массового движения рабочих для достижения пролетариатом своих политических целей, не мог удовлетвориться «общими вопросами», которые развивал в своих подчас весьма остроумных по форме выступлениях Плеханов. Некоторую роль сыграло здесь также и то высокомерное, иногда даже несколько презрительное отношение к рядовым работникам, которое нередко проскальзывало у Плеханова.

Н. К. Крупская приводит весьма характерное свидетельство:

«Приезжали часто в «Искру» рабочие, каждый, конечно, хотел повидать Плеханова. Попасть к Плеханову было гораздо труднее, чем к нам или Мартову, но даже если рабочий попадал к Плеханову, он уходил от него со смешанным чувством. Его поражал блестящий ум Плеханова, его знание, его остроумие, но как-то оказывалось, что, уходя от Плеханова, рабочий чувствовал лишь громадное расстояние между собой и этим блестящим теоретиком, но о своем заветном, о том, о чём он хотел рассказать, с ним посоветоваться, он так и не смог поговорить.

А если рабочий не соглашался с Плехановым, пробовал изложить своё мнение, — Плеханов начинал раздражаться: «Ещё ваши папеньки и маменьки под столом ходили, когда я…»{Н. К. Крупская. Воспоминания о Ленине. М., 1934, стр. 51.} Отношение Ленина ко всем товарищам, приезжавшим из России и заходившим в редакцию «Искры» или в маленькую, скромную квартирку, в которой жили Ленин и Крупская, было полнейшей противоположностью. Ленин дружески, запросто целыми часами беседовал с ними о новостях рабочего движения, о позиции того или иного местного комитета и т. п.