— Вы рассказали нам все? — продолжил я. — Все, что могло бы помочь?

— Доктор Джон… — Я заметил в нем первые признаки раздражения. — Откуда мне знать, что могло бы помочь?

Я мысленно вернулся к событиям грозовой ночи, случившимся в моей спальне.

— Хорошо… подумайте вот над чем. По убеждению Нел, казнь ее матери устроили потому, что она хранила некое доказательство… возможно, свидетельство причастности сэра Эдмунда Файка к предательству аббата Уайтинга.

— Похоже, доктор Джон, вы очень хорошо познакомились с моей дочерью. Да еще за такое короткое время.

— Вы верите в это?

Борроу ответил не сразу.

— Нет… не верю. Смерть Уайтинга и самый способ его казни, должно быть, на совести Томаса Кромвеля. Приказ отдал он. Файк тут ни при чем. И я сомневаюсь, что у Кейт могли оказаться так называемые доказательства. В бумагах, которые остались после нее, нет ничего… стоящего. Да и сама она, разумеется, никогда ничего не говорила мне об этом…

— Но, как вы сами сказали, у вас много работы. И совсем мало времени на раз…

— Вы поняли слишком буквально, — спокойно ответил он. — Дочь сказала бы мне. Возможно, я и не разделял религиозные убеждения Уайтинга, но ценил аббатство, как средоточие знаний.

— Ваша жена и аббатство…

— Она была в долгу перед монахами, доктор Джон, все очень просто. Кейт не получила образования в детстве. Монахи научили ее грамоте.

— Когда это произошло?

— Когда она была молода. Кейт хотела уплатить им свой долг, выращивая травы для монастыря. Уайтинг интересовался целительством, у Кейт был редкостный дар выращивать все, что растет. Я имею в виду растения и плоды, которые никто никогда не сажал здесь до нее. Семена привозили в аббатство, часто из-за границы, и жена сажала их и потом ухаживала за всходами. Она будто чувствовала, какие условия лучше подходят растениям.

— Значит, земля… участок под травы.

— Его дал ей аббат. Уайтинг восхищался ее способностями. Считал их… — Борроу скривил губы. — …божьим даром.

— Вы говорите, от нее остались бумаги? — напомнил Дадли.

— Они исчезли.

— Что в них было написано?

— Если бы она хотела показать их мне, то так бы и сделала.

— Вам не было любопытно?

— Есть некоторые вещи, — ответил Борроу, — которые меня совершенно не интересуют. Поскольку, по моему мнению, подобный вздор — всего только глупый миф, придуманный для того, чтобы удержать простой народ в подчинении. У нас была точка соприкосновения. То, о чем мы с Кейт могли говорить ночи и дни напролет, — лечебные свойства растений, пропорции, в которых… — Борроу резко взмахнул рукой. — Черт! Идеи о том, что каждое растение наделено неким божеством целебными свойствами, в согласии с каким-то божественным планом единой соборной вселенной…

Дадли подмигнул мне. Я понял, что хотел сказать Монгер, называя науку доктора Борроу другим каноном в сравнении с моей.

— Ваш голос одинок в этом городе, — сказал я.

— Поэтому я предпочитаю молчать. Я не ищу проповедей, доктор Джон. Мне слишком поздно обращаться в религию.

— Однако вам должно быть известно, что местные предания воздействуют на людей. И если вы чувствовали, что ваша жена приобщена к тайному знанию…

Подобно канату, крепящему лодку к причалу во время шторма, сдержанность доктора, в конце концов, лопнула, и он потерял самообладание.

— Знание? Вы называете это суеверие знанием? Веру в то, что здесь якобы хранится великая тайна, оберегаемая монахами… и что, несмотря на крушение аббатства, тайна осталась?.. Будто удача отвернулась от Кромвеля и короля Генриха потому, что они так и не раскрыли этот секрет? Вы действительно полагаете, что вся эта чепуха — не простой бальзам утешения для бедняков? Подобный вздор такая же глупость, как и нелепая обида на Веллс за то, что там есть собор и благополучие, которое он приносит, а в Гластонбери остались только руины.

Настала моя очередь сделать глубокий вдох и успокоиться. Так или иначе, я должен был выяснить все до конца.

— Что вам известно об этой якобы тайне?

Доктор медленно втянул воздух, потом выдохнул.

— Доктор Джон, как бы мне получше выразить свое презрение к теме нашей беседы… Могу сказать только одно: если бы Кейт не втянули во всю эту чепуху, сейчас она была бы жива.

— Кто втянул ее?

— Аббат… все эти люди. Они завели ее на просторы безумства и бросили там.

— Какие люди?

— Каждый из них. Все те, что топтали эти холмы, облачившись в сутану. Кейт была знатоком трав и не знала себе равных, но она позволила вести себя вслепую по пути глупости. А потом умерли люди.

— Порошок видений? Вы это имели?…

— Думаете, никто не поощрял ее риск? Да любой чертов полоумный монах мечтает о видениях… чем бы они ни были вызваны: хоть кровавым бичеванием плоти, хоть постом до полуголодного обморока. Все годы, что она потратила на угождение их бесплодным стремлениям… мне это отвратительно.

Доктор приподнялся, опираясь обеими руками о стол и тяжело дыша. Дадли молчал, уйдя в себя.

— После казни, — продолжал Борроу, — Файк заявился ко мне со своими людьми — я знал, что это случится, — вывернул наизнанку весь дом и забрал все снадобья Кейт.

— Он искал порошок? — спросил я.

— Чтобы уничтожить все составные части микстуры, вызывающей жжение, — так он мне объяснил.

— И чего же, по-вашему, он больше всего боялся: жжения или видений?

— Он не называл их видениями. Усматривал в них прямой путь для людей в объятия бесов. Так что он забрал все, что только сумел найти в ее мастерской: пузырьки, разновесы, снадобья, бумаги… с тех пор как Кейт научилась писать, она находила особое удовольствие предавать все свои мысли бумаге. Надеюсь, Файк и его школяры потратили немало бесплодных недель, пытаясь найти в них… тайны.

— Тайны… — Я сурово взглянул на доктора Борроу. — Те тайны, в которые ее посвятили монахи?

— Ради этого вы и пришли, не так ли? — ответил он. — Древности. Королева или кто-то из ее приближенных прослышали о тайнах и решили, что непременно должны обладать ими.

Я промолчал.

— По моему убеждению, если хотите знать, у монахов Гластонбери не было иных тайн, кроме секрета обогащения.

Я не был расположен к спору на эту тему.

— Значит, Файк все забрал?..

— Все, что сумел найти. Некоторые бумаги я заблаговременно вынес из дома. Мне они безразличны, но эти бумаги были дороги сердцу Кейт и ее разуму. Идеи, которые, по моему мнению, погубили ее. Я больше не желаю их видеть, но не намерен передавать их Файку.

— И что это за идеи?

— Идеи, которые мне никогда не понять, да я и не желаю. Слишком многим они стоили жизни.

Я перевел взгляд на полку с аптечными сосудами. Солнце ушло, и склянки больше не сверкали в его лучах. В моих мыслях снова звучал голос Нел.

Все сокровища давно исчезли.

Но сокровища не исчезают бесследно, точно утренняя роса, испаренная солнцем. Они просто сменили хозяев.

— Что бы ни было в тех бумагах… вы не думали передать их Нел?

— Зачем? — Он посмотрел на меня так, будто я сумасшедший. — Вложить в руки дочери ключ к падению?

— Кто-то сделал это.

— Порошок? — спросил он. — Мы говорим о порошке?

— Она знает, как его приготовить. Полагаю, не многим людям известен его состав. Случаи горячки святого Антония, видимо, произошли при неосторожном употреблении грибка. Тот, кому могло быть известно, в каких пропорциях и с какими ингредиентами следует готовить смесь, чтобы достичь видений без вреда здоровью, обладал бы ценнейшим знанием, вы согласны?

— Она научилась этому сама, — ответил доктор Борроу. — Но это опасное знание.

— В таком случае возможно ли, что это один из секретов? Нечто, известное здесь много веков назад? Но изготовление… практические детали… были забыты? Не помогла ли ваша жена монахам заново открыть то, что было утрачено?

— Доказав тем самым, что легендарная магия этих мест не более чем форма отравления, интоксикация? Заманчивая идея, доктор Джон.