— Все! — Костик оттолкнулся от стола, отъехал назад на стуле с колесиками. — Максим, поздравь меня, я — гений!

— Смотря в чем, — прошептал Максимов, покосившись на завалившегося боком на диван Исмаила. — Нобелевскую премию не обещаю, но два кишлака кровников гарантирую.

— Да я сейчас обчистил кое-кого почти на полтора миллиарда!

— Мне бы твои проблемы, дитя прогресса, — проворчал Максимов.

Ноги Исмаила конвульсивно задергались, тело скрючилось, потом размякло, кисть безвольно упала на пол. На мизинце блеснул перстень.

Максимов присел на корточки и взял его за кисть, крупные пальцы Исмаила с твердыми, как когти зверя, ногтями уже стали безвольными, мертвыми. Перстень был Кротова, с двумя ключами на печатке. Вряд ли Исмаил знал истинную ценность перстня, просто привык снимать с мертвых то, что им уже не понадобится. Максимов перевернул Исмаила, на камуфляжных брюках у того расплывалось темное пятно, в нос ударил запах мочи.

«Как ни живи, а умираешь, как скотина», — подумал Максимов. Он давно уже уяснил, что смерть, настоящая, а не киношная, — смердящее и тошнотворное дело. Грязь, кровь и гной, скрываемые при жизни, прут наружу, но мертвые, как известно, «сраму не имут», лежат себе тихо и разлагаются. И если не хочешь стать трупом, надо отбросить привитую мирной жизнью брезгливость. Он вытащил нож из ножен на поясе Исмаила. Клинок был красив особой, хищной красотой оружия, сработанного истинным мастером. Максимов провел пальцем по ложбинке на лезвии. Палец стал красным от еще не загустевшей крови.

«Вот и все. И не надо идти вниз. Жаль старика». — Максимов закусил губу.

С трудом снял перстень с пальца Исмаила, протер полой куртки обод перстня изнутри. На матово отсвечивающем металле отчетливо проступали буквы.

— Старые ключи открывают новые замки, — прошептал Максимов и спрятал перстень во внутренний карман куртки.

Он прислонился спиной к дверному косяку, взяв под прицел лестницу. Винтовка у Исмаила была отличная — новая СВД с глушителем. Для ночного боя — самый удобный вариант.

Стекла разлетелись вдребезги. Вместе с пронизывающим ветром в комнату ворвались пули. Максимов успел пригнуться и проорать:

— Свет! Гаси свет, идиот!!!

Костик сбил со стола лампу. В темноте Максимов не видел, что он еще сделал, но над столом заплясали голубые всполохи, потом повалил едкий дым.

В окно еще два раза выстрелили. С нижнего этажа во двор ударили длинные очереди.

— Костик, уходим!

— Эй, Исмаил! — Через перила перегнулся человек в черной вязаной шапочке, закинув голову, посмотрел вверх. — Исма… ах!

На лужайке ухнул взрыв, и даже Максимов не расслышал хлопка, лишь дрогнула от отдачи винтовка. Он краем глаза заметил, что голова пропала, а стену забрызгало красным месивом.

В комнате что-то тяжело упало на пол.

— Костя, ты цел?

Вместо ответа раздался надсадный кашель.

Максимов чертыхнулся сквозь стиснутые зубы и пополз в комнату.

Максимов прижал ладонь к груди заходящегося кашлем Кости. Ладонь сразу стала липкой.

— Давай, парень! Соберись, ну! Сейчас газ дадут!!! — Он оглянулся через плечо на проем двери. На первом этаже отчаянно огрызались три автомата. Отрывисто грохнул подствольный гранатомет, и через секунду у сторожки ухнул взрыв.

Костя слабо покачал головой, стер с губ красную пену.

— Нет, Максим… Сам… — прошептал он. — Передай нашим. — Он вложил в липкую от крови ладонь Максимова трехдюймовую дискету.

— Не дури! — Максимов затряс его за плечи. Костя уткнулся лицом в его плечо.

— Огонь… Прошу, — чуть слышно шепнули губы. Костик задрожал всем телом, охнул и уронил голову. Максимов отщелкнул кнопку на сумке, пристегнутой к ремню. Достал шприц-тюбик с красной головкой, зубами сорвал колпачок и вонзил иглу в шею Костика. Яд действовал моментально, но Костик был уже мертв — ни конвульсий, ни последнего вскрика.

Максимов осторожно опустил его безвольно качающуюся голову на пол.

Достал из сумки серебристую палочку термитной спички. Чиркнул о пол, поджег от ее яркого огня еще три и разбросал по комнате. Термит заревел, вгрызаясь в дерево. Раскаленные добела стерженьки провалились под пол, и через мгновение сухо, как в камине, затрещали разом занявшиеся доски.

Максимов хлопнул об колено и выбросил в окно плоскую круглую коробочку. Темноту за окном разорвала яркая магниевая вспышка. Если снайпер продолжал выцеливать окно, то способность видеть вернется к опаленным вспышкой глазам не раньше чем через десять минут.

Максимов сорвал чеку, бросил гранату на пол, а сам, мягко оттолкнувшись, как прыгун с вышки, головой вперед вылетел в окно. Он прокатился по земле, гася удар. Замер, когда из окна вырвался сноп огня и оглушительно грохнул взрыв.

В ушах так зазвенело, что он не слышал, как вокруг градом ударили по земле куски битого кирпича. И лишь вздрогнул, когда что-то больно, как злая птица клювом, ткнуло под лопатку…

… Его тащили по земле. Но неправильно, непрофессионально, ухватив за воротник куртки. Как убитого. А он был еще жив.

Максимов забросил руку за голову, пытаясь перехватить вцепившуюся в воротник руку противника, но пальцы увязли в густой собачьей шерсти…

Поезд набирал полный ход, вагон покачивало, все чаще и чаще стучали на стыках колеса.

Снайпер улыбнулся свои мыслям: «Спальный вагон. Сел — и спи. Призрачный покой в шаге от смерти. Слетим с рельс, большинство умрет так и не проснувшись. А это хорошо. Смерть должна приходить неожиданно. О последнем мгновении перехода в никуда знает только она и тот, кого она выбирает своим посланником».

В дверь постучали.

— Да. — Снайпер нехотя повернул голову.

— Простите. Чай будете? — Проводница была симпатичная..

«Если бы не усталые складки в уголках губ, — про себя отметил снайпер. — Уже положила глаз. Еще бы! СВ, отдельное купе, одинокий пассажир, не из плебеев, билет до Вены… Маленькие радости за счет родного МПС».

— Чуть позже, — ответил он, сознательно задержав взгляд на ее груди.

— Ой, смотрите, как горит! — проводница округлила подведенные черным карандашом глаза. Снайпер посмотрел в окно.

В черном, как битум, небе плясали языки пожара.

— Дача горит. У знакомых в прошлом году сгорела. Бомжи ночевали. Костер из мебели развели, представляете? Спьяну сами и сгорели.

— Бывает. — Снайпер проводил взглядом яркое свечение. «Интересно, а можно кого-то снять?.. Прямо отсюда, в движении? — Он мысленно прикинул расстояние, скорость, поправку на ветер. И улыбнулся. — Нет, нельзя. Нельзя работать больше одной цели на одном месте».