— Со стороны трассы движутся машины.
— Сколько?
— Три, кажется.
— Что значит — кажется?!
— Точно — три. С включенными фарами идут три машины.
Слышно было не очень хорошо. Все время в динамик врывались помехи. Но главное Дикий понял — началось. Наступает решительный момент.
— Едут? — задал полковник риторический вопрос, и Дикий только кивнул. Он вгляделся в мониторы — все ждали приказа.
— Внимание! Радиомолчание до сигнала. Сигнал — прожектора!
Отложил «уоки-токи», повернулся к двери и крикнул:
— Миша! Давай его сюда!
Под «его» имелся в виду один из захваченных в «Лендровере».
— Садись в кресло, — сказал Дикий пленному, и тот сел. — Сейчас выйду на связь с вашими. Будешь говорить. Рация твоя — тебе и говорить.
Посмотрел на Михаила, бойца быстрого как ртуть, тот понял и, достав ТТ, приставил ствол пленному к затылку.
Так ждали несколько минут. Наконец, рация заговорила — то есть, не заговорила сперва, просто прозвучал сигнал вызова.
— Я — «ред». Прием.
«Уоки-токи» заговорил металлическим голосом:
— Мы подъезжаем. Как обстановка?
— Все в порядке, — ответил пленный. — Устали ждать.
— Ладно, минут через пять будем. Конец связи.
Дикий забрал рацию у пленного и велел его увести.
Полковник сидел в сторонке и не вмешивался.
— Я вот о чем подумал… — Дикий не договорил, задумался.
— Я согласен с тобой, — подхватил полковник сомнения Дикого. — Не успели. А могли и успеть. Не додумали, значит. Надо б этих деятелей с препаратом допросить.
— Боюсь, что подъезжающих предупредили. Что значит — «устали ждать?»
— Вообще-то, так можно самих себя запугать. После «лекарства» пленный не смог бы разговаривать со своими по рации. Тоже прокол. Известно одно — у подъезжающих фээсбэшные ксивы. Вооружены будут до зубов.
— Ладно, полковник! — Дикий замотал головой, набычился, грозные искры забегали в глазах. — Всех раком поставим, Сергеич!
Стали смотреть на монитор, на который поступала видео-информация с главных ворот. Собственно, ничего и не было видно, кроме черной стены леса. Но вот за деревьями мигнул и качнулся свет. Еще и еще. Через некоторое время первая машина показалась на дороге. За ней и другие ехали. Последняя минута длилась бесконечно. Но вот тачки остановились цепочкой у ворот, которые Дикий предупредительно открыл. После короткой заминки въехали внутрь. Дикий закрыл ворота — ловушка захлопнулась. Одновременно с этим Дикий врубил все прожектора. Ночь стала белой, как пламя, а появившиеся тачки замерли, как подстрелянные.
15
Когда Дикий читал про викингов, то не уставал радоваться, что родился сейчас, во времена куда более мирные, тихие, почти нежные. А войны и убийства… Так куда же от них денешься — так было и будет всегда.
«Ярл Хакон воевал с сыновьями Эйрика: то ему, то им приходилось оставлять страну. Конунг Харальд, сын Эйрика, пал в битве у Хальса в ЛимФьорде, на юге, в Дании. Его там предали. Ему пришлось биться с Харальдом, сыном Кнута, которого звали Золотой Харальд, и с ярлом Хаконом. Тогда пал в битве вместе с конунгом Харальдом и херсир Аринбьярн…»
«Трехсотлетняя история викингов, начавшаяся с разбойничьих походов небольших групп, закончилась борьбой за королевскую власть во многих государствах средневековой Европы. И победой…»
— Вот именно — победой! — соглашался Дикий.
* * *
…Стояло лето. Погода отличная. На душе пели птицы, что случалось редко в последние годы. Валера приехал в Киев из Ростова проверить Антиквара, который никуда, похоже, убегать не собирался. Новую порцию информации Валера тут же отправил с курьером в Москву. Там Дикий готовится к операции — всякая информация ему очень нужна.
Появилось свободное время. Валера прошелся по пустынному офису, сварил себе кофе, сделал пару глотков. «Все, кажется, все. Ничего не забыл, — подумал и улыбнулся. — Можно позвонить Зое». Была у него в Киеве, можно сказать, любимая девушка. Она работала в компьютерном центре.
— Привет, — произнес в телефонную трубку.
— Ой, Валера! Это ты? Я так рада.
— И я рад. Встретимся?
— Конечно, встретимся! Только я до пяти работаю. Раньше никак не получится!
— Отлично, встретимся в полшестого на нашем месте.
«Наше место» — это такое кафе на Крещатике.
До пяти еще оставалось времени навалом. Валера отпер сейф и достал сафьяновую коробочку. Открыл — заиграли лучиками два обручальных кольца с махонькими брюликами. На душе было просто и легко.
Не сиделось. Стал ходит по кабинету от окна к двери. С Зоей он знаком уже пять лет — достаточно для того, чтобы решиться…
Решил поболтаться оставшиеся часы по городу. Так быстрее пройдет время. Вышел из офиса и приветливо улыбнулся круглорожему, веснушчатому охраннику, который тут же заулыбался в ответ. Постоял на ступеньках лестницы, спускавшейся к тротуару. Предвечернее солнце отражалось в окнах дома напротив — тысячи ярких кружков весело горели на стеклах. Хорошо! Хорошо все-таки жить на земле. Хорошо несмотря ни на что!
У противоположного тротуара припарковалась серебристая «ауди». Открылась задняя дверца и из тачки вылез коренастый плешеватый мужчина в темных очках и ослепительно белой рубашке. В руке коренастый держал огромный до нелепости букет роскошных гладиолусов.
«Тоже вот, — подумал Валерий, расслабленно представляя, как мужчина идет на свидание и дарит девушке эти гладиолусы. — И мне тоже надо купить цветов».
И ему повезло. Потому что мысль о цветах оказалась его последней мыслью. Лучше умереть, думая о цветах, чем ненавидя кого-нибудь. Впрочем, это только лишь догадки…
Цветы скрывали небольшой автомат. Что-то вроде «узи». Это и не важно. Важно другое — девятимиллиметровая пуля, выпущенная из этого автомата, попала Валере точно в правую глазницу, разорвав мякоть, прошла через мозг, высадила черепную коробку вместе с убитыми мозгами. Кровавое желе выплеснулось на стеклянные двери офиса, и те от кровавых мозгов красивее не стали. Его вообще не стало, поскольку пуля была не единственная — их из букета прилетела целая очередь. Охранник тоже получил по рыжим веснушкам и тоже скончался, как говорится, на месте…
Мужчина в белой рубашке даже не вспотел. Он бросил короткоствольный автомат с длинным черным глушителем на проезжую часть, скрылся в тачке, и через мгновение «ауди» улетела прочь.
* * *
…Вчера Валера умотал к себе в Киев, и появилась возможность заняться собой, то есть, говоря по-простому, отдохнуть. Отдохнуть, как получится. Развеяться после напряженных и опасных будней. Дикий теперь в Москве и начинает работать, а с его, Николая, стороны пока что все сделано…
Может на диване проваляться сутки, может баньку организовать с выпивкой, может, еще что? Валерка, вон, собрался жениться. Отколется, значит, от мужской компании. Николай вспомнил вчерашний разговор.
— Давай, — сказал он тогда, — женись. Леха наш — уже. Дикий рано или поздно сподобится. Ребенок у него есть. Да и я тоже.
— Я и не знал, — удивился Валера. — На тебя не похоже.
— Похоже — не похоже, — засмеялся Николай. — Закон природы! Давай осенью и женимся за компанию.
— Такие дела за компанию не делаются, — не согласился Валера.
— Почему не делаются? Очень даже делаются! И вообще! Будет, допустим, куча «бабок» к старости. Зачем они, если один останешься?
— Я тоже так думаю. Но работа у нас опасная. Боюсь вдовой оставить.
— Богатой вдовой.
— Все равно боюсь.
— А ты плюнь и не бойся…
Такой состоялся разговор. Бессмысленный по своей сути.
Николай решительно отказался от лежания на диване и от банного промысла. Он позвонил Алене, и та сказала, что сегодня в Ростове выступает питерский ансамбль ДДТ, она любит их песни, ей нравится певец Шевчук. И Николаю нравился Шевчук — брал за душу. Николай любил хороший блатняк, старинные тюремные песни, Высоцкого, когда тот не мудрствовал, нравился ему и Шевчук с песней про осень.
