— Господи, Тэйлор, ну ты и стерва. — Пэтти продолжала хохотать. — Ты чертовски умна, я тобой горжусь. Ведь знаешь, что она проглотит наживку!..

Я вышла из машины и закрыла дверцу.

— Наличные, — повторяла я. — Двадцать две тысячи.

— Двадцать пять, за пережитое унижение. Скажешь мне спасибо, когда отнесешь деньги в банк.

В пятницу утром, отправляясь в офис, я по-прежнему не могла свыкнуться с мыслью, что работаю. Я отправила Натану письмо и сообщила, что у нас есть дом как минимум на полгода, что нашла работу, поэтому не нужно беспокоиться. У девочек дела идут хорошо. У нас все прекрасно. Не сомневаюсь, что у него тоже в итоге все будет в порядке.

Второй день на работе был для меня проще, потому что я знала, где что лежит и с кем предстоит иметь дело. Пятница обычно короткий день, но, поскольку Сьюзен с понедельника уходит и у всех много работы, пришлось остаться до четырех, а потом Элли извлекла из холодильника торт, а Роберт — бутылку шампанского. Все болтали и пили за Сьюзен, как вдруг открылась дверь и появилась Марта с дорожной сумкой и портфелем.

— Фантастика. Торт и шампанское. Обожаю и то и другое, — сказала она, складывая вещи в угол.

— А ты рано вернулась, — ответила Сьюзен, вставая и слизывая крем с пальца.

— Сиди-сиди. — Марта заметила меня на заднем плане. — Тэйлор… — Ее взгляд на мгновение остановился на мне, выражение лица было серьезное.

Я не ожидала увидеть Марту до понедельника и сильно удивилась.

— Привет, — сдавленно ответила я и снова почувствовала себя неловко.

Так не пойдет, подумала я, не смогу так.

Но Марта уже переключилась на Сьюзен.

— Ты открыла подарки? — спросила она, садясь за стол.

— Еще нет.

— Мы ждали тебя, — объяснила Мэл, пока Элли отрезала Марте кусок торта, а Роберт наливал шампанского. — Мы знали, что ты хочешь сегодня вернуться пораньше, потому и не спешили — на тот случай если все-таки придешь.

Марта улыбалась — белые зубы блестели, темные волосы, как обычно, распущены.

— Вот я и пришла.

Сьюзен чокнулась с ней, и я почувствовала себя еще более посторонней. Марта у себя дома, в своей стихии. Это ее друзья. Ее семья.

Я снова напряглась. Хочу домой, хочу вернуться в свой мир, который мне понятен, но Марта подняла голову и заметила мой взгляд.

— Сядь, Тэйлор, и расслабься. Ты часть команды.

Трудно уйти, когда босс приказала остаться.

Утром в субботу я встала с мучительной головной болью — вчера в офисе я выпила два бокала шампанского, а по возвращении домой еще пару бокалов красного вина. Не следовало этого делать. Обычно я не пью так много. Вечером я заказала пиццу для девочек — отвратительную дешевую пиццу, которую терпеть не могу, и съела ее с вином.

Спускаясь вниз, я слышала, как Брук и Джемма орали друг на друга в игровой, в конце коридора.

— Ненавижу тебя!

— И я ненавижу тебя!

— Ты худшая сестра на свете!

— Нет, ты!

— Нет, ты!

— Перестань за мной повторять!

— Я не повторяю!

— Повторяешь!

Пора было вмешаться. Терпеть не могу разбирать ссоры. Я открыла дверь и встала на пороге, но девочки продолжали вопить.

— Я тебя до конца жизни буду ненавидеть!

— А я тебя, даже когда ты умрешь!

— Все, хватит! — крикнула я, но они меня не слышали и были слишком поглощены обоюдной ненавистью.

— Джемма! Брук! — заорала я.

Обе внезапно замолчали. На сей раз меня уж точно услышали.

Я испытала мрачное удовлетворение. Мне уже давно никого не доводилось пугать.

— Обе марш в свои комнаты. И сидеть там двадцать минут. Не выходить. Не разговаривать друг с другом. Не звать меня. Ни звука. Двадцать минут. Я зайду за вами, когда время истечет.

Дочери зашагали по коридору, бросая друг на друга огненные взгляды.

— Где Тори? — спросила я.

Джемма обернулась, демонстративно прижав палец к губам. Вот нахалка.

— Брук? — вежливо окликнула я.

Брук торжествующе посмотрела на старшую сестру.

— Она еще спит.

— Спасибо. — Я жестом указала в сторону комнат. — Двадцать минут. Отсчет пошел.

Пока варился кофе, я вышла на улицу за газетой, а потом вспомнила, что нам их больше не доставляют, потому что мы просрочили с оплатой.

Я почувствовала разочарование, потом напомнила себе, что чтение газет обычно вгоняет меня в депрессию. Ежедневный отчет о взрывах, угонах, убийствах, грабежах, терактах, глобальном потеплении и растущем национальном долге. И это только в Америке.

В ожидании кофе я выпила стакан воды. Сегодня точно не обойтись без таблеток. Проходя мимо ванной, я заметила, что там горит свет, зашла, чтобы выключить его и закрыть дверь, как вдруг заметила свое отражение и остановилась…

Господи. Я ужасно выгляжу. Я старуха.

Я подошла к зеркалу, наклонила голову и стала рассматривать пробор.

Темные корни и — невероятно — седые волосы.

Не так уж много, но я поняла: пора краситься полностью. Я горжусь своими волосами, они красивы. Пусть они такими и остаются.

Но тратить сто восемьдесят долларов за окраску не входило в мои планы.

Я снова рассмотрела корни волос. Они, несомненно, темнее, чем были до сих пор. Если зачесать волосы назад без пробора, их почти не видно, но это ненадолго. Видимо, придется ждать, пока не улучшится финансовое положение.

Но оно может никогда не улучшиться. А темные корни и седина не будут ждать.

Я налила себе кофе и села на табурет. В салоне используют «Лореаль». Можно купить точно такую же краску в аптеке. Трудно ли покрасить волосы самой?

Я много лет осветляла свои русые волосы и могу изложить последовательность действий даже во сне. Размешайте состав, нанесите на корни волос жесткой кисточкой, оставьте ненадолго, а потом смойте.

Самое трудное — подобрать нужный оттенок; но, честно говоря, все, что нужно сделать, — так это сопоставить свои волосы с картинкой на упаковке.

Время наказания дочерей истекло; накормив их горячим завтраком, я взяла их с собой в аптеку и попросила помочь.

— Нужно найти мой цвет волос. Там будет много коробок и уйма различных оттенков. Нужен тот, который ближе всего к моему.

Девочки были в восторге. Прежде мы никогда ничего подобного не делали. Маникюр и педикюр на дому — несомненно. В косметический салон мы тоже играли — накладывали самодельные маски из овощей, фруктов и овсяных хлопьев. Но красить волосы? Никогда. Этим всегда занимались в парикмахерской.

Я подозревала, что коробок будет много. Я думала, это хорошо, поскольку предполагает разнообразный выбор. Но, обнаружив двенадцать оттенков светлого и восемь — пепельного, я начала сомневаться в себе…

Джемма тоже.

— Мама, какая разница между «Натуральным пепельным» и «Натуральным золотистым»?

— Хороший вопрос… — Я наклонилась, чтобы посмотреть на коробки в ее руках, и поставила их обратно на полку. — Может быть, «Натуральный нейтральный светлый» нам подойдет?

— А что такое «пепельный»? — спросила Джемма.

Брук принесла еще одну коробку.

— А это для седых волос, мама. У тебя есть седые волосы?

Я поднесла палец к губам. Брук говорила слишком громко.

— Пока не так много, чтобы беспокоиться… — бодро прошептала я — на тот случай, если кто-нибудь в соседнем отделе подслушивает.

Брук отнесла коробку на место и притащила следующую.

— А мелирование? Тебе же делают мелирование.

Тори сняла с полки коробку и держала ее обеими руками, с улыбкой рассматривая картинку.

— Он похож на папу.

Брук презрительно фыркнула:

— Не похож. — Она выхватила краску у сестры, лицо у нее изменилось, она наклоняла коробку туда-сюда, словно рассматривая изображение под разными углами. — Хотя… да, похож. Немножко.

Тори взяла другую коробку с тем же изображением и поцеловала.

— Привет, папа.

— Вот ненормальные, — сказала Джемма и снова повернулась ко мне. — Мама, что такое «пепельный»? Почему на одних коробках написано «натуральный светлый», а на других — просто «светлый»? Почему одни цвета натуральные, а другие нет?