— Категорически приветствую вас и твёрдо заявляю, что ведущий специалист смены по работе с особо значительными клиентами гвардии капитан запаса Бронькин Афанасий Петрович к вашим услугам, — коротко отрекомендовался с виду безразличный ко всему человек.
— Простите нашу привычно-неимоверную сердечность, но гвардии капитан, а в его лице весь наш личный состав беспредельно рад встрече с первым покупателем отдела детективной литературы, — продолжил он излагать придуманный пресс-службой учреждения текст. — Спешу ошеломить, что сегодня вместе со словами жгучей признательности за визит в сокровищницу нашего монстра знаний вас ожидает ошарашивающий завистников подарок от заведения или моднейший квазироман-фикция господина Слушкова «Около руля» о хорошо организованной коррупции и затейливых формах нарушений авторских и смежных прав. Это вас зажжёт и… — хотел было оратор раздвинуть размеры доклада в карьер и без передыха ещё шире и продолжал бубнить вперёд без каких-либо знаков препинания, абзацев, интонации и оптимизма, как вдруг налетел на нечто марсовское в устремлённом на него в упор тяжёлом взгляде…
— Не путайте берега, капитан. Меня интересуют только приключения бизнесмена господина Чичикова, — не по-детски насупился посетитель.
— Начало из-за этой раздолбайки неважное, — хмуро констатировал себе Бронькин. Тяга клиента к Чичикову Афанасия Петровича врасплох не застала, хотя поначалу в душе он и шарахнулся от этой тяги, как от опасной инфекции. Из головы никак не выходила картина, как однажды, кажется, как раз этой ночью, знакомые и соратники Чичикова донимали его своими склоками. В какую-то минуту Бронькин ощутил себя даже ясновидящим. Потом ему пришло в голову, что инфекция кошмарного сна бродит вокруг него и словно Вий пытается через взгляд поймать его душу. И как он ни старался сейчас взять себя крепче в руки, глаза его предательски округлялись, выкатывались за границу стальной оправы, а зеницы клеились к пламени с дымкой на галстуке посетителя. Но даже сейчас его мстительность желала лишь Зухру: — Вот деревенщина… Детективщик, ах какой детективщик привалил, раскудахталась… Нет, чтоб доложить: Чичиков нужен! Курице что Чичиков, что Марк Аврелий на батуте. Всё фиолетово, — чертыхнулся в душе Бронькин. — Недаром фиолетовую раскраску таскает…
В общем, осадок в душе Афанасия Петровича забродил, хотя и знал он твёрдо, что, несмотря на видимые безобразия вроде расплескавшейся вокруг ведра пены и стремления свалить любые проблемы с больной головы на здоровую, их персонал чаще всего нажимал на корыстные маневры. Но сейчас и даже наперекор его смятению армейская закалка и профессиональный долг перед гендиром все же выпихнули из него полагающуюся в таких случаях формальную вежливость.
— Ах, боже мой, боже мой! Какая радость видеть натурального ценителя поэзии прославленного в мире отечества! — схватил-таки себя в руки Афанасий Петрович. — Глядя на творящуюся вокруг жизнь, в это невозможно поверить! Я влёт открыл в вашем взгляде огромный потенциал мыслей, но в изнеможении от опоясывающей нас серости не поспел окунуться в гигантские глубины вашей недремлющей даже теперь души. Вообразите себе, что эти замечательные «Похождения Чичикова» расположены не в детективах, а в недрах отдела классики. Готов перед вами поклясться на действующей конституции города со всеми томами её изменений и дополнений, что, следуя немного левее от этого ужасного наследия незавершившейся влажной уборки, мы погрузимся в прекрасные сумерки середины XIX века и окажемся в компании с товарищем Гоголем Николаем Васильевичем.
Кстати сказать, отделом русской классики, куда мы с вами сейчас так замечательно стремимся, у нас руководит новейшая роза Востока, — попутно продолжая повествование и для Зухры с использованием излюбленного у менеджмента приёма по перемещению издержек и гадостей с одной головы на другую, сообщил Бронькин. Дескать, теперь ты уже старейшая фаворитка или увядшая роза генерального директора. — Отделом русской классики у нас рулит прелестная Айгуль, а она у нас краля ещё та. И… видите ли, в ночную смену и по совместительству она приятно помогает в домашнем хозяйстве нашему ненасытному шефу, имеющему большие побуждения ко всему прекрасному, включая запойное чтение книг. По причине сомнительных дарований в области книжных знаний и бесспорных преимуществ перед некоторыми в других отраслях деятельности, — он с мстительным удовольствием взглянул на Зухру, — Айгуль является сюда лишь для получения авансов грядущих смен и доплат по фактам выполненных генеральному директору работ. Понятно, что чужим мужчинам она в основном недоступна, а те к устаревшим писателям из русской классики не любопытны. Честно доложу вам как человеку, по всему видно, благоприличия изумительного, в нашем отделе классики от уныния и скуки мрут на лету даже самые назойливые мухи, так что в этом уютном уголке мы и припаркуемся…
Отсюда неплохо наблюдалось, как охранник с помощью линейки и ножниц умело дробил пресную лепёшку, а под столом над чем-то сосредоточенно колдовала Зульфия, не отрывая левого локотка от кнопки тревожной сигнализации. На пикантность её геометрического положения и гардероба Афанасий Петрович не моргнул даже глазом и точно с таким же безразличием смахнул с полки книгу среднего размера и толщины.
— Представляю на ваше рассмотрение, уважаемый… э-э-э…
А вот посетителю такая конфигурация Зульфии показалась довольно редкой. На это, видимо, незаурядное, по его соображению, зрелище он откликнулся внимательно. То есть переключился на разговор с Бронькиным не сразу, а слегка замешкавшись, да и продолжил его той известной вам нейотированной и протяжной буквой э-э-э…, а уже после паузы нехотя изрек, что является Павлом Ивановичем.
— Глубокоуважаемый Павел Иванович, прошу вас: Н. В. Гоголь. Избранные произведения в двух томах. В томе два поэма «Мёртвые души» или то, чем вы мыслите воспламениться. Позвольте одновременно засечь, любезный наш Павел Иванович, — осмелев до невероятия и ухмыльнувшись по поводу излюбленных проделок Зульфии, продолжил ведущий специалист по работе с особо значительными клиентами, — что в отделе классики сегодня вы центровой покупатель и под номером один останетесь аж до нуля часов будущих суток. И поздравления наши в отношении современного и чудовищно популярного даже в Москве квазиромана, обладателем которого вы с удовольствием…
— Не чешите там, где не чешется, — с недружелюбным сожалением окончательно отвёл свой взгляд от кассы клиент и с обнажённым недоверием принял не то чтобы толстую, но и не тонкую книгу из рук Бронькина…
— И что же я здесь вижу, Пётр э-э-э… Афанасьевич? Том практически даже не первый, где лишь про души необъёмные по числу листов сведения значатся!? Я ведь просил «Приключения Чичикова»?.. У вас что? принято отклонять волю клиента? — после продолжительной паузы язвительно отозвался посетитель вслед за тем, как часы гадко зашипели и пробили трижды. — Развейте темноту, чьи души, их фамилии и зачем они?! Я ведь у вас потребовал другое?
— Что вы, что вы, Павел Иванович! — будто чего-то даже напугавшись, картинно занастырничал капитан. — Сколько я себя помню, такого ещё не помню, чтобы я чего-то забыл. Именно «приключения» я вам и докладываю. Дело в том, что первоначально я Петрович Афанасий, но если вам угодно… Если угодно вам не первозванно, а образно, то, как угодно, но по достоверно подтверждённым слухам ранее произведение числилось как «Похождения Чичикова, или Мёртвые души». Гоголь же хотел обойтись без Чичикова, чтобы только души были в названии, причём мёртвые и без фамилий. Потом завязалась атака. Цензура, видите ли… управляемая, рогатки всяческие и не обошлось без потерь… Декабристы в памяти прочно сидели… А Россия, как известно, страна контрастов и парадоксов, и такой ужу неё особый путь динамического развития всегда происходит…
— Как!? Неужто там и декабристы наши замешаны? а как же Гоголь совсем без Чичикова книгу произвести собирался?..
— Так точно! Декабристы-с, они-с… Но без Чичикова он хотел произвести в названьи, но не в содержаньи. У нас без Чичикова ничего сделать невозможно. А тогда ещё и МВД, полиция да репрессии примешались, да и свобод у нас во всём всегда единый уровень наличествует, что по ватерпасу где-то около ноля будет.
