[5]

«А между тем завязалось дело размера беспредельного…» Доброхоты походя дали знать первому заместителю градоначальника, временно, но вечно исполняющему долг самого головы города, что доносы на него строчит главный федеральный чинодрал по налогам и сборам. Атому нашептали, что его кум из полицейского околотка, что ныне отзывается лишь на званье «врио шерифа», давно уже принюхивается к его хлебному налогоотбирающему креслу. Что, кроме того, полицейский его кум неритмично дышит в сторону своей налоговой кумы, хотя та линейной полиции не даёт даже чаяний. Что вопреки устремлениям полицаев и кума налоговая благоверная для отвода чужих глаз направила свои амурные касательства в гибкого ловеласа парикмахерш райцентра Ивана Никифоровича, а сама хитро спекулирует мужниными щекотливыми секретами в пользу отдела борьбы с наиболее организованной преступностью. С этим запасом достоверных знаний крепко сплочённые соратники борцов, но уже из бригады умело организованного криминала, во имя умножения своей прибыли за напряжённость и ненормированный рабочий день легко себе выбивают зависающие недоимки. А упомянутый выше отдел борьбы изо дня в день получает себе премии размером в оклад каждому, хотя и оптимизируется вниз вплоть до окончательного сокращения в штате.

Затем «…пошли открываться такие дела, которых и солнце не видывало». У кого именно и какая имеется полюбовница, сколько она стоит в сравнении с другими содержанками и из каких огурцов производит себе увлажняющую маску. И чья дочка в самом деле от кого именно происходит. А чьему дитю и за что в школе натягивают пятёрки… Всё сводилось к тому, что без руки Чичикова здесь никак не обошлось, и чтоб не лишиться весу и положенья в обществе, «…к нему должны все были обратиться за советом». Народ притих, понимая, что доберутся и до него, но небывалая паника всё же воцарилась. Большая часть народа засела в чайхане «Вечерний Душанбе», а остальные разбрелись кто куда. Одни уткнулись в мамалыгу в «Молдове», другие затаились в «Самарканде» за бараниной, а в «Пекине», например, китайские гастарбайтеры из числа авангардных дизайнеров по лаптям и матрёшкам съели сразу всех уток, что привезены были туда наперёд на весь календарный месяц. В «Огнях Клондайка», что на Базарной, дом 1 «Г», пирожки с яйцами и рисом ещё до обеда кончились, и стало совсем тошно, но не всем, а тем только, кто ими причащался. На тридцать три санитарных дня захлопнулись «Бешеные ерши», но «Акулька» по-прежнему оставалась на спецобслуживании. И все олигархи города, чтоб не полаяться с диаспорами из-за столов, что перед эстрадой, понуждены были перенестись в пельменную-закусочную «Стопарь плюс».

Доносы о дестабилизации дел в городском общепите NN докатились даже до Краснотупиковска. И вдумчивый читатель мог бы тут удивиться: чего это они туда не докатились ранее? Да нечему тут и удивляться! Санитарные врачи здесь всегда зоркостью отличались и причину тошноты от перенасыщения излишне качественными пирогами сразу записали. Да и другие городские власти рапортовали наверх обычно скупо, поскольку в городе NN дружили или плевались меж собой не люди, а должности. А у них, как известно, кухня всегда без чёрного дыма. Наверх благородные чины радостно доносили лишь о том, как нехорошо завязались кабачки и дурно взошла свекла в соседских огородах, а что до своих репейных грядок, то в сторону Олимпа они, как правило, лишь продолжительно и непроницаемо помалкивали. Впрочем, и крайцентр верховную столицу просвещал тоже не богаче.

Принялись и в Краснотупиковске все недоумевать и копать сверху вниз: кто он, Чичиков, да откуда? Что он за птица и какие у неё перья, если по заслуживающим доверия слухам якобы уже скупает весь город и район и не делает снисхождения даже организациям и учреждениям всевозможных форм собственности? Вначале дорога повела их сыщиков прямо к Гоголю, и науськанные губернией службы бросились в учрежденье Мудрецова. Глядь! А там про Чичикова нет ни одного слова?! Сведений о его подложном завещании от имени покойницы Александры Ивановны Ханасаровой из второго тома «Мёртвых душ» — нет!? Ни платёжек о скупке душ, ни выписки из таможенного приказа о его приёме на работу иль увольнении? Дела о контрабанде — сданы в архив, а в какой — неясно! Дело о работе повытчиком — мыши съели! Документы о службе в комиссии для построения какого-то весьма капитального строения — утеряны так безнадёжно, словно бы Гоголь и первого тома о Чичикове не написал вовсе? Даже про самого Гоголя, что родился (не пойми как, но узнали) под фамилией Яновского, ни одной книжки на полках им не встретилось. Последнее, как потом все догадались, произошло для страховки перспективной неясности: поместится ли в сто лучших книг учебного министерства всей страны для прочтения школьниками Гоголь или туда проберётся Яновский? Или попадёт в этот реестрик на оба освободившиеся места кто-либо из значительных краевых классиков, которых развелось уже числом немереным?..

Кассиршу Зульфию, правда, всё же уложили конфетами на лопатки. Выманили у неё сыщики «Райскими трюфелями» твёрдые сведения, что Гоголя по дисконту брал себе оптом Бронькин, а подзуживал его к этому, скорее всего, Чичиков. И чтоб ему, этому Бронькину, вместе с Чичиковым ни дна ни покрышки! И чтоб ему, этому Гоголю, больше ведра жжёнки и макитры галушек в день не видывать! И повезло ещё, что подвернулась сыщикам на углу велеречивая тётя, существовавшая библиотекаршей ещё в те годы, когда на месте теперешнего Дома европейской моды «Ню» догорала библиотека. Она-то и показала, что один очень умный первый секретарь наикрупнейшего генерала {таких и сейчас немало}[6] однажды и небескорыстно, конечно, и по велению самого господина Чичикова произвёл «…уничтоженье запачканного его послужного списка».

Тут все следователи развели руками и хором вскричали: «Этот человек точно гений»! А первый заместитель мэра и и.о. мэра районной столицы в том же лице единственном бросился теперь уже конкретно {даже людей} расспрашивать. Весь город переспросил: «Откуда у нас взялся Чичиков? Почему я не знаю?» Молчит город, не даёт ответа. Решил допросить Селифаноффа: «Кто Чичикова привёз?» Тому, известное дело, чтоб объясниться «в чём дело?», даже с эмоциями, обычно трёх-пяти букв всегда за глаза хватало. Но в этот раз Селифанофф на все вопросы о явлении Чичикова народу с циничной грубоватостью молчал, невыразительно икал ртом и мотал головою. (Гаврила так делал всегда, когда был в чём-то виноват или пьян.) Так что и его ответы результата не принесли. Его таксомоторная пехота на все вопросы лукаво лыбилась физиями и презрительно безмолвствовала, поскольку расстёгивать рты ей без разрешения своего бригадира не полагалось.

И.о. мэра — мухой в гостиницу. Там пусто, если не считать тараканов и дерущихся меж собой за картами командированных офицеров, а из ясных постояльцев — один, лишь макроэкономист Хитрогрызов, да и тот сейчас в номерах не один. В соцжилнайме сказали, что человек по фамилии Чичиков квартиру нигде не получал, не снимал и не сдавал. На бирже труда — ни Чичикова, ни труда, а у остальных обед. Он — в райгорздрав. Там и правда нашёлся мужик с фамилией на «Ч», но Чижиков, а к тому же и умер он ещё позавчера, и как заявили, от усердия докторов и на основании чрезмерно интенсивной терапии. С довольствия в столовой больной этот пока ещё не снят, а потому, мол, имеет право состоять и в списках. В Главапу тотчас изрекли, что работа у них щепетильная, нервная, что кругом враги, земля и люди и что без санкции действующего мэра они информацией ни с кем за просто так дробиться не собираются. Мэр в Париже, чтоб он оттуда пожизненно и не вернулся, вот туда вы, дескать, и обращайтесь. И.о. в райгоробраз — не учился, потом в райгоркомзем и даже в пролеткульт — в районный ДК, где к его двери в тот час именно такое слово манило. Никто Чичикова не видел, не слышал, но знают все, что зовут его Павел Иванович, что умеет он «…хорошо держать себя», что есть у него мобильный телефон, костюм редкостного цвета и пальто из чистого кашемира. Что будто бы прямо сейчас берёт он себе в аренду под японскую чайхану здание РОВД на 49 лет за один рубль в год с перечислением средств всегда 1 апреля и гарантирует повышение по службе на одну ступень каждому полицаю без исключения на финише этих арендных сношений. А вот кто Чичикову сдаёт этот дом — загадка, так как полицеймейстер города Иван Антонович Дергоусов числится в отставке и сейчас, кроме дочерей, никого к себе в кабинет не пускает, или сидит на даче, а у его заместителя никакого права подписи совсем нет.