— А за кого собирается замуж темноволосая сестра? — поинтересовался Сандро, желая отвлечь своего хозяина.

— За герцога Альфонсо Воланского, — быстро ответил Энрико. — Он приезжает в субботу. Его сестра — Катерина.

— Это на которой женится Фабрицио? — уточнил Сандро.

— Молодец! — похвалил его Энрико. — А кто их брат?

— Понятия не имею, — покачал головой Сандро.

— Мой старый хозяин Ринальдо, — сказал Энрико. — Я работал на него, когда он был послом в Беллецце. Ну, он просто душка! Сейчас работает на Папу. Их не будет здесь до понедельника, так как Папе нужно отслужить Пасхальную службу в своем родном городе — в Реморе.

— Папа — брат герцога, не так ли?

— Да, младший. Итак, продолжим. Кто невеста князя Гаэтано?

— Франческа Беллонская, — Сандро даже поморщился, пытаясь вспомнить, — Гаэтано о ней постоянно говорил.

— Правильно! Это ты знаешь. Теперь о Нуччи: сколько их сейчас в башне?

— Ну, вы знаете, что там Маттео, — ответил Сандра, — Камилло, Филиппо и еще, по крайней мере, восемь человек — надо полагать, их кузены и дяди, имен я не знаю.

— Но ты знаешь, как они выглядят? Узнать сможешь? — не отставал Энрико.

Сандро кивнул.

— Молодчина! — похвалил своего агента Энрико. — Ты мне пригодишься в день свадеб.

Скай уже второй раз маскировался в Джилии. Гаэтано дал ему одежду, которую следовало хранить в монастыре: это были самые простые вещи, которые у него нашлись, но в них Скай все равно чувствовал себя молодым дворянином. В стенах монастыря Святой Марии из виноградника он все так же был братом Тино, но, выходя на улицу, становился просто Челестино. В таком виде он без труда мог видеться с Джорджией, а если к ним присоединялся молодой монах, это придавало их компании еще большую респектабельность. Николасу по-прежнему нужно было изменять свою внешность, так что превращение Ская из послушника в джилийского дворянина все равно не гарантировало ему безопасности. Ему нужно было соблюдать осторожность, чтобы не попасться на глаза герцогу или братьям Николаса. Но вся местная знать принимала участие в приготовлениях к свадебным торжествам, и благодаря этому было вполне уместно прогуливаться по городу в одежде дворянина со шпагой и кинжалом за поясом.

На следующий день после приезда гостей из Фортеццы, в Страстную пятницу, Скай и Николас пришли в мастерскую Джудитты на встречу с Джорджией немного позже обычного. Как послушникам, им нужно было присутствовать на специальной службе, прежде чем покинуть монастырь. В своем собственном мире они всю неделю ходили в школу, при этом не пропустив ни одной ночи, чтобы не стравагировать в Талию. Они очень устали, их восприятие событий в обоих мирах несколько притупилось, тем не менее им нужно было быстрее вникнуть в суть того, что происходило на узкой улице возле Пьяцца делла Каттедрале.

Почти все улицы вокруг собора были безлюдными — большинство из тех, что обычно толкались тут, до сих пор находились в соборе, на пасхальной церковной службе. Гаэтано и Лучано использовали это обстоятельство, чтобы провести очередную утреннюю тренировку на шпагах.

После тренировки они тоже спешили на встречу с Джорджией, когда их путь внезапно преградила небольшая группа людей Нуччи. Это были Камилло и два его кузена — все они были хорошо вооружены. Лучано не знал никого из них и поэтому был необычайно удивлен, когда эти доброжелательные с виду юноши вдруг схватились за свои носы и стали язвительно декламировать имя ди Кимичи. Лучано не знал, что по традиции им следовало в ответ проблеять: «Нуччи!»

Гаэтано Молчал — они с Лучано находились в меньшинстве, и у него не было никакого желания провоцировать драку.

— Вы только посмотрите на этих неженок! — закричал Камилло. — Они не хотят сражаться в честном бою, они предпочитают тайные дуэли в тени аллей!

— Я не хочу с тобой ссориться, — наконец проговорил Гаэтано, так убедительно, как только мог. — Я очень сожалею о смерти твоего брата, но, поверь, я здесь ни при чем.

— Возможно, и так, — усмехнулся Камилло. — Но ты не можешь отрицать, что члены твоей семьи приложили к этому руку.

— Я — не член своей семьи, — возразил Гаэтано, но в этом уже не было никакого смысла. Его слова были недоступны пониманию храбрых джилийцев. В Городе Цветов понятие семьи было свято. Нуччи подошли к ним настолько близко, что лицо Камилло оказалось всего в нескольких сантиметрах от лица Гаэтано. Одновременно один из Нуччи толкнул Лучано. Князь на секунду оглянулся на друга, и этого времени вполне хватило, чтобы Камилло успел достать свой кинжал и попытался всадить его между ребер Гаэтано.

Однако Гаэтано обладал прекрасной реакцией: левой рукой он остановил лезвие, а правой с силой ударил Камилло по лицу. Лучано отскочил и вытащил шпагу — его отработанные боевые навыки оказались как нельзя кстати.

В этот момент Скай и Николас как раз вышли из-за угла и увидели, что происходит с их товарищами. Они сразу вступили в бой: Скай по пути неловко вынимая оружие, а Николас подбегая к Камилло сзади и хватая того за руки. Благодаря прибывшему подкреплению Нуччи оказались побежденными. Камилло обезоружили, Гаэтано приставил клинок к его горлу, кузены же Камилло лицом к лицу столкнулись с двумя другими вооруженными и решительными молодыми людьми, один из которых, как ни странно, был монахом.

— Отзови своих людей! — потребовал Гаэтано, и Камилло осторожно кивнул. Его кузены вложили шпаги в ножны,  а по второму взгляду Камилло отошли на приличное расстояние.

Гаэтано опустил оружие.

— Возвращайся к своей семье,— сказал он.— Еще раз повторяю: ни у меня, ни у моих друзей нет к вам никаких претензий.— Он сделал знак Николасу, и тот отпустил руки Камилло. Возвращаясь к своим, Камилло проклинал все семейство ди Кимичи.

— У тебя кровь,— заметил Николас, обращаясь к Гаэтано, после того как остальные убрали оружие.

К счастью, они уже подошли к мастерской Джудитты и завели туда раненого князя.

— Рана не серьезная, — сказал Гаэтано, — кинжал Камилло лишь слегка задел руку.

— Надеюсь, это только царапина? — воскликнула Джорджия, которая была близка к истерике: она вдруг осознала, какой смертельной опасности они все подвергаются.

Джудитта велела девушке вскипятить воду, а сама тем временем помогла Гаэтано снять камзол и закатала ему рукав рубашки. Вокруг них собрались все подмастерья, для которых это было лучшим развлечением, о котором можно было только мечтать в Страстную пятницу.

Рана действительно оказалась поверхностной, но она сильно кровоточила. Джудитта оторвала лоскут ткани, чтобы наложить повязку.

— Заживет до вторника? — поинтересовался Гаэтано, беспокоясь больше не о том, что это может помешать его женитьбе, а о том, что он не сумеет драться, если потребуется.

Джудитта кивнула:

— Заживет за несколько дней, если только ты не будешь очень нагружать руку. Я советовала бы тебе не участвовать в турнире в понедельник, — она помогла ему натянуть рукав рубашки и камзол, а из ткани сделала для его руки поддерживающую повязку.

— Я не смогу скрыть, что дрался сегодня, — с сожалением признал он.

— Скажи спасибо, что легко отделался, — сказала художница, — и что рядом оказались друзья.

— Меня бесит то, что Гаэтано пострадал, а у этих Нуччи ни царапины, — процедил сквозь зубы Николас, чем несказанно удивил учеников — они не ожидали, что монах-послушник может оказаться таким кровожадным.

Беатриче со всей семьей находилась в церкви Святого Амброджо. Она с трудом понимала, что происходит вокруг, мысли ее витали далеко от идущей службы. До Пасхального воскресенья оставался только один день — суббота, — для того чтобы завершить все приготовления к предстоящим турниру и банкету, за которыми незамедлительно последуют сами свадьбы. В субботу еще прибудут Франческа и Альфонсо, а им тоже надо предоставить комнаты и уделить внимание.