Амундсен и Нансен в 1925 г.

У гроба великого путешественника.

Жители Осло прощаются с Нансеном. 17 мая 1930 г.

Два важных события переживает каждый человек. Не по нашей воле нас бросает в жизнь, и уходим мы из нее навсегда, независимо от того, желаем ли жить вечно. И столько же, сколько существует людей на земле, существует и способов расходовать время, отведенное нам на жизнь.

Большинство живет в упорной борьбе за существование и умирает, не оставив после себя яркого следа — звено в невидимой цепи минувших поколений. Но бывают люди, творящие благо или причиняющие зло значительному числу своих современников. Дух, образ и имена их живут после физического исчезновения этих людей.

Странно, однако, что люди, творящие благо человечеству, исключительно редки. Но именно таким человеком был появившийся на свет 10 октября 1861 г. старший сын Аделаиды и Бальдура Нансенов. Он родился в семье норвежца-адвоката, на старинном живописном хуторе близ столицы страны — Христиании. Ныне родина Нансена лежит в черте города Осло.

Счастливо вошел в жизнь Нансен. Он никогда бесцельно не растрачивал того, что ему даровала природа. Нансен начал сознательную жизнь умственно и физически хорошо подготовленным. С детских лет он обдуманно воспитывал свой дух и тело в твердой решимости добиться завоеваний и побед в грядущей борьбе. В конце своего пути он мог с полным правом сказать, что побеждал без кровопролития и завоевывал не для себя. Он отдавал многое, ничтожно мало получая взамен. Вот почему Нансен пережил время, отпущенное ему на жизнь, творя и поныне добро среди нас, живых; вот почему мы не забыли его.

Семья Нансенов была образованной и культурной. Видные граждане столицы, крупные ученые, писатели и художники постоянно посещали дом родителей Фридтьофа. Отец его был невысоким щуплым человеком. Ни физически, ни духовно он не выделялся. Был неизменно вежлив, педантичен, заботлив и несколько ограничен. Он казался безропотным и замкнутым. Его убеждения вполне укладывались в рамки юриспруденции и библии. Напротив, мать обладала сильным умом, была энергична и деятельна. Она имела самостоятельные суждения, отвергала предрассудки, критически относилась к авторитетам и условностям этикета. Она любила природу и увлекалась спортом, шокируя обывателей неженским занятием — лыжными прогулками в лесу Осло.

Юноша унаследовал черты характера обоих родителей. От отца он воспринял научную методичность и точность в работе, правдолюбие, высокое чувство долга и часто охватывающее его ощущение крайнего одиночества. От матери к нему перешли энергия и воля, любовь к природе, презрение к предрассудкам, условностям и снобизму. Лишь в одном сходились характеры родителей — они любили простую и скромную жизнь и воспитывали детей почти в спартанском духе, приучая их к бережливости, — черта, которую Нансен высоко ценил в зрелые годы.

У мальчика помимо семьи был и другой могучий воспитатель. Великолепный норвежский бор с его холмами и горами начинался у ворот дома. Летом — прогулки пешком, зимой — лыжи, и как развлечение, и как занятие. Сейчас лыжный спорт является национальным видом спорта в Норвегии, но в прошлом столетии дело обстояло иначе — горожане чуждались обширного леса Осло. Лишь редкие посетители проникали в чащу для наблюдений за природой; они-то, вероятно, и становились исследователями и учеными. Природа — подлинный крестный юного Фридтьофа. Природа, а не человек — его самый большой учитель, могучий творец его поразительной личности. И лучше всех понимал это сам Нансен, который писал: «В чаще, в уединении леса, откуда открывается вид на высокую гору, в вересковой пустоши, вдали от беспорядочного гула — вот где формируется личность». И в другом месте: «Из пустоши, из уединения, из величавой и безыскусственной природы всегда приходят новые люди».

Подростком Нансен один или с младшим братом Александром отправлялся в лес с удочкой для форели, а позднее — с дробовиком для охоты на дичь и зайцев. Имея при себе немного хлеба и спички, он мог целыми днями находиться в лесу, а случалось, оставался в чаще недели. Он жарил на угольях форель и проводил ночи под мерцающими звездами или довольствовался первобытным убежищем под деревом. Он стремился бороться за жизнь собственными силами. Преодолевать препятствия, воздвигнутые природой, природными же средствами, без чьей-либо помощи — вот что давало ему веру в себя и огромное удовлетворение. Когда Нансен путешествовал или совершал восхождения, плавал и боролся, его сердце билось бодрее и веселее. Он вдыхал аромат нагретых солнцем сосен, запахи вереска и мха, они наполняли его легкие. Его глаза разбегались при виде бесконечно менявшейся красоты природы, неисчислимых сочетаний цвета и совершенной формы. Он сливался с природой, был Питером Пеном, северным Робинзоном Крузо.

Когда кончилась юность Нансена, он в совершенстве знал лес Осло. Теперь его влекли к себе величественные контуры горных цепей и высокогорные плато Ютунхейм и Рондане, самые глухие и безлюдные области страны. В природе он познал истину, смог ощутить цельность и вечность мира. В лесной глуши он чувствовал себя свободным, душа его смягчалась, — он был самим собой. Позднее, когда Нансена томило одиночество, он искал покоя в уединении лесов и гор, здесь он находил уют и чувствовал себя дома. Он писал в своем дневнике: «Мой дом — там, где природа величава и спокойна, куда не доносится гул ярмарочной площади».

Так Нансен обрел себя.

В то время, когда ему предстояло выбрать факультет университета, молодой человек имел разносторонние интересы. Временами он мечтал стать художником. Его отличные рисунки пером, позднее иллюстрировавшие отчеты об экспедициях, а также свидетельства его преподавателя говорят о том, что Нансен и на этом поприще мог бы добиться многого. Одинаково глубоко он интересовался физикой и химией, геологией и астрономией, математикой, историей и философией. Избрал он зоологию, ибо знал, что именно эта наука позволит ему лучше всего совместить любовь к природе с жизнью под открытым небом.

Студентом Нансен по совету своего профессора Коллета решил отправиться на промысловом судне-тюленебойце в Северный Ледовитый океан для изучения фауны Арктики. В 1882 г. двадцатилетний Нансен на судне «Викинг» отправился в свое первое плавание в арктические воды.

Нансен был потрясен безбрежными просторами Арктики, мощью и суровостью ее ландшафтов, великолепной игрой красок — отблеском неба на снежных полях и темных водах. Он испытывал удовлетворение и гордость от сознания собственного бесстрашия, видя, как многие, попав в Арктику, находятся во власти страха, угнетены, совершенно беспомощны в бескрайних пустынях, где мгновенно стираются и исчезают следы человека. Нансен писал в своем дневнике, что лишь тот, кто ищет покоя, вечности и свободы, обретет здесь то, что искал. Беспредельная Арктика стала для взрослого Нансена тем, чем были для мальчика леса и горы родины.

Среди охотников на тюленей Нансен отличился как прекрасный стрелок. Он прерывал научные исследования для опасной охоты на белого медведя. Часто приходилось и плавать в ледяной воде. В конце июня «Викинг» был затерт дрейфующим льдом у восточного побережья Гренландии. 24 дня суденышко беспомощно дрейфовало во льдах, и молодой Нансен мог беспрепятственно заниматься наблюдениями. Они имели большое значение для его будущего.

Были видны мерцающие глетчеры и зубчатые пики Гренландии, но подвижные льды держали судно, не подпуская его к берегу. Нансен убедился в том, что неизученную часть этой огромной terra incognita можно исследовать путем дрейфа во льдах. Заинтересовался он также появлением органического ила, обнаруженного им на плавучих айсбергах.