— Ага! Это-то и нужно было сказать с самого начала, Хью Маккримон. Именно это я хотела услышать. Женитьба, может быть, и торжественный союз, как говорят священники, но для меня она значит несколько больше. Гораздо больше. В этот союз не стоит вступать, если обе стороны не нравятся друг другу.

— Я знаю, Молли, но ты полюбишь меня со временем, я уверен, что так и будет…

— Ты — хороший человек, Хью. У тебя есть сила и смелость, но и доброта тоже. Надо быть очень странной женщиной, чтобы провести с тобой несколько недель на плоту и не влюбиться.

Хью едва успел подхватить свою трубку, потому что рот у него раскрылся сам собой.

— Это значит… ты выйдешь за меня замуж?

— Да, но потеря Хемиша — все еще живая рана. Ты должен дать мне время, чтобы я привыкла… носить фамилию Маккримон.

— Молли! У тебя будет сколько угодно времени. Я… я чувствую себя снова молодым! Мы… мы пойдем и скажем об этом остальным?

— Вряд ли нам удастся сохранить это в секрете от них… но… не забыли ли мы кое-что? Я не собираюсь выходить замуж за мужчину, который даже ни разу меня не поцеловал.

Выселение арендаторов не решило финансовых проблем Джеймса Кэмерона. Он все больше и больше увязал в долгах. Реконструкция огромного дома съела огромные средства. Работы велись под руководством архитектора Джона Нэша. Нэш в то время был в фаворе у принца-регента и, следовательно, был самым дорогим архитектором на британских островах.

Ко всему прочему, жена-англичанка Джеймса Кэмерона Ванесса тратила деньги быстрее, чем сборщики успевали собирать налоги с овцеводов.

Перестройка поместья в Ратагане и расточительные приемы Джеймса Кэмерона были безрассудной платой землевладельца с Высокогорья за то, чтобы получить официальную должность. Какую — ему в общем было совершенно безразлично, это нужно было только для престижа, чтобы упрочить пошатнувшееся положение дома Кэмеронов.

Джеймс Кэмерон ублажал многих влиятельных людей из Эдинбурга и Лондона, но дело о получении должности не двигалось с места.

Отец Ванессы, Катберт Ленсдаун, занимающий высший правительственный чин в Лондоне, тоже, казалось, не торопился пристроить своего зятя в какой-нибудь департамент.

Когда многочисленные кредиторы Джеймса Кэмерона начали давить на него, его вызвал в Лондон Катберт Ленсдаун, и шотландский землевладелец поверил, что спасение наконец близко. Он не стал терять времени. Десять дней спустя после получения долгожданного вызова, Джеймс и Ванесса Кэмероны уже были пассажирами на борту корабля, отправляющегося с приливом в город Лондон.

В Вулвиче их корабль прошел близко от тюремного судна «Ганимед». Ванесса, которая стояла в это время на палубе, поспешно отвернулась и прижала к носу платок, в тщетной попытке избавиться от зловонного запаха, распространяющегося над водой.

— Что за вонь!

Когда «Ганимед» был прямо перед ними, Ванесса побрызгала свою одежду духами и сказала мужу:

— Что подумают иностранцы, когда при приближении к столице Англии их встретит такая ужасная вонь? Надеюсь, ты получишь пост, который даст тебе полномочия убрать такие суда куда-нибудь подальше, где их запах не будет досаждать людям, которые привыкли жить в чистоте. Может, их отправят в Ирландию?

— Это будет популярное решение, — согласился с ней Кэмерон. Он наблюдал за другими пасажирами, чья реакция была такой же, как и у Ванессы. Он непременно скажет об этом Катберту Ленсдауну, и это произведет хорошее впечатление, подтвердит серьезность его намерений и деловых качеств.

Джеймс Кэмерон поднял этот вопрос тем же вечером, когда он и Ванесса обедали с Катбертом Ленсдауном и другими членами семьи, но не получил одобрения. Вместо этого раздались возгласы возмущения женщин и невнятные протесты мужчин. Пристально посмотрев на своего зятя, Катберт Ленсдаун бросил коротко, что это «неподходящая тема для разговора за обеденным столом».

Шотландский землевладелец решил, что у англичан просто слабые желудки, но он был разочарован, что ему не дали возможности развить идею о тюремных судах вообще. И вообще все складывалось как-то странно: обед закончился, а Катберт Ленсдаун даже не упомянул о причине, по которой Джеймса призвали в Лондон. Да и родственники Ванессы отнеслись к нему без должного почтения.

Ее сестры удачно вышли замуж. Одна — за старшего сына барона, другая — за честолюбивого кавалерийского полковника, третья — за состоятельного судовладельца и торговца. Все всегда относились к «помещику» — владельцу неизвестного шотландского имения, с некоторой насмешкой. Джеймс чувствовал, что отец Ванессы смотрел на него менее благосклонно, чем на своих других зятьев.

Когда женщины покинули столовую, Катберт Ленсдаун предложил Джеймсу пройти в библиотеку на «дружескую беседу». Казалось, момент, которого так долго ждал Джеймс, наступил. Одарив лучезарной улыбкой своих шуринов, Джеймс последовал за тестем.

— Присаживайся, Джеймс.

Катберт Ленсдаун указал на большое кожаное кресло у отделанного мрамором камина, в котором весело горели дрова. Вместо того чтобы разместиться в точно таком же кресле по другую сторону камина, отец Ванессы встал спиной к огню.

Катберт Ленсдаун отхлебнул портвейна из высокого стакана и стал молча рассматривать его на свет, затем сделал еще глоток, и все это не произнеся ни слова. Джеймс пожалел, что оставил свой стакан в столовой.

Пламя угасало в сердце камина, полено внезапно развалилось, послав в трубу стайку искр, головешка опасно выпала из камина. Катберт Ленсдаун отодвинулся, когда его зять взял медную кочергу и подтолкнул головешку снова в камин. Поставив кочергу на место, он снова сел в кресло и посмотрел вверх, заметив, что старик хмурится.

— Джеймс… Как ты думаешь, почему я вызвал тебя в Лондон?

— Почему?.. Чтобы предложить мне какую-нибудь официальную дожность. Разве не так?

Катберт Ленсдаун нахмурился еще сильнее.

— В некотором роде… Как глубоко ты завяз в долгах, Джеймс?

Вопрос удивил Кэмерона, но он попытался смехом прогнать тревогу, которую неожиданно почувствовал.

— Не думаю, что больше, чем любой шотландский землевладелец. Сейчас трудные времена. Нужно просто переждать, пока все не переменится к лучшему.

Катберт Ленсдаун покачал головой, выражение его лица стало еще серьезнее.

— У меня другие сведения, Джеймс. Некоторые из твоих кредиторов намереваются отдать тебя под суд за долги.

Изумление Джеймса Кэмерона было неподдельным.

— Торговец не может возбудить дело против дворянина! Это… оскорбительно! Они получат свои деньги…

— Ты на грани долговой тюрьмы, — мрачно сказал Ленсдаун, — я не могу рисковать своим положением и репутацией семьи, ведь ты — мой зять. Но никто из нас не сможет заплатить такие огромные долги.

Оставив свое место перед камином, Катберт Ленсдаун начал мерять шагами комнату. Джеймс не отрываясь следил за ним смущенным взглядом.

Внезапно Ленсдаун остановился прямо против него.

— У меня был долгий разговор со всеми, и мы пришли к решению.

Джеймс разозлился, что его проблемы стали предметом семейного обсуждения, но проявил осторожность и не показал своих чувств. Это было бы неразумно, надо попридержать свой гнев.

— Первое, что тебе нужно сделать, — это продать земли в Шотландии.

Джеймс уставился на своего собеседника в недоумении.

— Продать земли! Они веками принадлежали Кэмеронам. К тому же сейчас действительно трудные времена. За землю нельзя получить больше того, что она стоит. Этого может хватить лишь на оплату неотложных долгов, но что потом? Я останусь совсем без дохода. Разве такое положение подойдет вашей дочери? Это совсем ей не понравится!

Болезненное выражение промелькнуло на лице Катберта Ленсдауна, и он поднял руку, чтобы прервать своего зятя.

— Выслушай меня, Джеймс. Я и все остальные хорошо все обдумали и не принимали поспешных решений. Мы нашли потенциального покупателя — шотландца, сэра Аласдэйра Маккиннона. Он хочет заплатить действительную стоимость за твои земли, достаточную, чтобы оплатить твои долги, после чего еще останется приличная сумма. Сэр Аласдэйр намеревается заняться политикой и, следовательно, вскоре сложит с себя обязанности директора торговой компании, которую он основал в Канаде.