Этим простым приветствием воскресший Иисус приводит в смятение своих учеников, внезапно явившись им в доме, где были заперты все двери: «В тот же первый день недели вечером, когда двери дома, где собирались ученики Его, были заперты из опасения от Иудеев, пришёл Иисус, и стал посреди, и говорит им: мир вам/» (Иоан. 20:19; см. также 20:21, 26; Лук. 24:36). «Они, смутившись и испугавшись, подумали, что видят духа» (Лук. 24:37).

Пожелания мира содержат и послания апостолов: «…Благодать вам и мир да умножится» (Шет. 1:2; см. также 2Пет. 1:2); «Мир вам всем во Христе Иисусе» (Шет. 5:14); «Милость вам и мир и любовь да умножатся» (Иуд. 1:2). Начало всех посланий апостола Павла включает формулу: «Благодать вам и мир от Бога Отца Нашего и Господа Иисуса Христа».

Это выражение вошло в качестве рефрена в песню В. Высоцкого «Як-истребитель»:

Другая известная песня, где используется данный оборот, – «Мир дому твоему» (муз. О. Фельцмана, слова И. Кохановского, 1973):

Широкой популярностью в советское время ещё с довоенных лет пользовалась «Песня о весёлом ветре» И. Дунаевского на слова В. Лебедева-Кумача (1937). Её разучивали в детских хоровых коллективах, с энтузиазмом распевали на пионерских слётах и в походах:

Последняя строчка стала пословицей (со значением: ‘цели добивается тот, кто упорно и настойчиво стремится к ней’), образованной от библейской пословицы Ищите и обрящете, которая восходит к Нагорной проповеди Иисуса. В ней Он обращается с призывом к слушающим Его: «Просите, и дано будет вам; ищите и найдёте; стучите и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят. Есть ли между вами такой человек, который, когда сын его попросит у него хлеба, подал бы ему камень? И, когда попросит рыбы, подал бы ему змею? Итак, если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим, тем более Отец ваш Небесный даст блага просящим у Него» (Мат. 7:7-11; Лук. 11:9-13). В русском языке библейское изречение чаще употребляется в церковнославянском варианте – Ищите и обрящете.

Таким образом, можно сказать, что музыкальное искусство тоже не осталось в стороне от библейских образов и сюжетов, которые глубоко проникли в музыкальную культуру европейских народов.

Итак, дорогие и уважаемые читатели, вот мы с вами и подошли к концу нашего не слишком длинного путешествия по библейским дорогам.

Я благодарю вас за внимание к моему труду и долготерпение. А на тех, кто не добрался с нами до конца, кто свернул в сторону на полпути, я не в обиде: ведь не каждому нужна Библия, не всем интересна наука о библейских идеях и символах, о библейских фразеологизмах и о той культуре, фундамент которой заложен Священным Писанием.

Я уже говорила в самом начале, что Библия и всё, что с ней связано, – необъятны, удивительны и непостижимы. Недаром её изучали и изучают столько тысячелетий, сколько она существует; недаром к ней обращаются богословы и философы, историки и искусствоведы, лингвисты и литературоведы, писатели и журналисты, художники и музыканты, глубоко верующие и атеисты, да и вообще обычные простые люди, которые ищут в Библии ответы на многие волнующие их вопросы.

Библия занимает важное место в религиозной жизни, идеологии и культуре не только европейских, но и многих других народов мира. А библейская фразеология – это хотя и малая часть как русской национальной, так и общеевропейской культуры, но часть весьма значимая. Поэтому, наверное, не стоит пренебрегать возможностью узнать чуть больше и об этом аспекте жизни библейских оборотов и в самой Библии, и за её пределами.

Язык Библии непрост, он глубоко символичен и многозначен. И библейская фразеология – это определённый фрагмент языка, основанный на Священном Писании, который в сжатой, концентрированной форме передаёт основные идеи, заложенные в библейской философии. Вот что пишет о языке

Библии как о языке особом, условном протоиерей Александр Мень: «Далеко не всё в Библии лежит на поверхности. Подобно иконе, она обладает своим условным языком, своей специфической системой образов. Чтобы понять эту Книгу, читателю необходимо отказаться от многих наших литературных шаблонов и читательских привычек к таким шаблонам, – как и при созерцании иконы необходимо преодолеть установку восприятия на реалистичность» (Мень, 1992, с. 80).

Путешествуя по библейским сюжетам, общаясь с библейскими персонажами, выясняя, какие метафоры, символы, аллегории заложены во многих библейских оборотах, мы с вами, я надеюсь, стали чуть лучше разбираться и в своём родном языке и понимать, насколько глубоко проникают библейские обороты, образы, символы, идеи в нашу культуру, причём во все её виды – и в художественную литературу, и в публицистику, и в изобразительное искусство, и в музыку, и даже в повседневную речь.

В этой небольшой работе я старалась показать, насколько мы близки с другими европейскими народами, как много общего в наших культурах, в восходящих к библейским заповедям и ценностям, в представлениях о добре и зле, о любви и ненависти, о пороке и добродетели, о жертвенности и преступности и т. д. И вместе с тем как сильно различаются между собой разные народы, их языки и культуры. Но как же так, скажете вы: ведь одно утверждение противоречит другому. Однако на самом деле никакого противоречия здесь нет. Дело в том, что в наиболее общих значениях, глубинных символах и библейские фразеологизмы, и образы библейских персонажей, и наиболее важные библейские ценности совпадают в разных языках, в разных культурах и становятся интернациональными, всеобщими. Вспомним такое понятие, как абстрактные, обобщённые библиемы.

А там, где в основе библейского оборота лежит национально-своеобразное явление, связанное с историей того или иного народа, с его образом жизни, традициями, обычаями, привычками, предпочтениями, наконец, с его менталитетом и восприятием мира сквозь призму своего языка, там возникают различия, которые всегда более конкретны и специфичны для каждого языка, для каждой национальной культуры. Так что своё родное, национально-своеобразное мы должны знать, беречь и хранить как зеницу ока.

Хочу дать ещё один, совсем не оригинальный, совет: читайте Библию. И снова процитирую А. Меня: «На вопрос, который приходится время от времени слышать, – “как читать Библию?” – я бы ответил так: разумеется, её можно читать, как и всякую другую книгу – прямо с первой страницы. Но мне кажется, целесообразней начинать с “конца”, то есть с четырёх Евангелий».

Об этой, центральной части Библии многие у нас, к сожалению, имеют ещё довольно смутное представление, чаще всего по отражениям в романах М. Булгакова, Ч. Айтматова, Ю. Домбровского или по рок-опере “Суперстар”. Но надо прямо сказать: как бы мы ни оценивали эти отражения, они не должны подменять оригинала» (Мень, 1992, с. 82).