Неудивительно, что Библия (её тематика, сюжеты, образы, лексика, фразеология) занимала важное место как в творчестве, так и в повседневной жизни А.С. Пушкина. О том, как высоко ценил А.С. Пушкин Библию, известно по некоторым фактам его биографии. Так, в возрасте 30 лет он стал изучать древнееврейский язык, чтобы читать Ветхий Завет в подлиннике, и даже задумал перевести Книгу Иова. Незадолго до смерти Пушкин написал предисловие к вышедшей в Петербурге книге итальянского автора Сильвио Пеллико «Об обязанностях человека», в котором Александр Сергеевич высказывал своё отношение к Евангелию: «Есть книга, коей каждое слово истолковано, объяснено, проповедано во всех концах земли, применено ко всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира; из коей нельзя повторить ни единого выражения, которого не знали бы все наизусть, которое не было бы уже пословицею народов; она не заключает уже для нас ничего неизвестного; но книга сия называется Евангелием, – и такова её вечно новая прелесть, что если мы, пресыщенные миром или удручённые унынием, случайно откроем её, то уже не в силах противиться её сладостному увлечению и погружаемся духом в её божественное красноречие» (Пушкин, 1958, т. 10, с. 470).

Обращение А.С. Пушкина к библейским сюжетам и образам на протяжении его творческого пути претерпевало немалые изменения, что было связано с поиском и философским осмыслением духовных ценностей и идеалов, а также определялось особенностями идейно-художественных задач поэта.

В начальный период творчества, находясь под влиянием модных в конце XVIII– начале XIX в. идей Великой французской революции, свободомыслия и вольтерьянства, Пушкин пишет в 1821 г. в подражание «Орлеанской девственнице» Вольтера поэму «Гавриилиада», в которой использует такие библейские сюжеты, как явление Деве Марии Архангела Гавриила с Благой вестью; непорочное зачатие; искушение Евы змием; грехопадение и изгнание из рая. Как произведение совершенно непозволительное по религиозным и цензурным причинам, поэма не могла быть напечатана в то время, однако, разойдясь в списках, получила скандальный резонанс в церковных и правительственных кругах. И хотя «Гавриилиаду» нельзя рассматривать как кощунство и богохульство, а скорее как юношеское озорство, позднее Пушкин выразил сожаление по поводу создания поэмы.

В 1826 г. А.С. Пушкин пишет программное стихотворение «Пророк». В его основу положен библейский сюжет, связанный с видением пророка Исаии, которому явился Господь Саваоф в окружении серафимов (по-еврейски серафим означает ‘сжигающий’) – Ангелов, выражающих Божью святость: «…видел я Господа, сидящего на престоле высоком и превознесенном, и края риз Его наполняли весь храм.

Вокруг Его стояли серафимы; у каждого из них по шести крыл; двумя закрывал каждый лицо своё, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал.

И взывали они друг к другу, и говорили: свят, свят, свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его!» (Ис. 6:1–3).

Когда Исаия в тоске подумал, что он погиб, к нему прилетел один из серафимов, прикоснулся к его устам горящим углем с жертвенника и объявил ему о благодати примирения: «Тогда прилетел ко мне один из серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника.

И коснулся уст моих и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твоё удалено от тебя и грех твой очищен» (Ис. 6:6–7). После этого Господь посылает его проповедовать.

Метафорическое использование образов этого видения («шестикрылый серафим», «угль, пылающий огнём», «Бога глас»), насыщенность «Пророка» старославянизмами придают произведению суровое, трагическое звучание.

Многие библейские образы и фразеологические обороты оригинально обыгрываются в произведениях Пушкина, органично вплетаясь в ткань художественного текста. Например:

В 1830 г. в Болдине Пушкин создаёт несколько небольших драматических произведений, названных им «Маленькими трагедиями». В основе их сюжетных коллизий лежат самые низменные человеческие страсти и тяжелейшие грехи, известные как семь смертных грехов. Это скупость, гордость, гнев, уныние («Скупой рыцарь»); зависть, гордость («Моцарт и Сальери»); блуд («Каменный гость»); объедение, блуд («Пир во время чумы»). Кроме того, «Пир во время чумы» перекликается и по содержанию, и по названию с семантикой библейского изречения Валтасаров пир – ‘веселье, легкомысленные развлечения во время какого-либо бедствия’.

Такие художественные приёмы, как сравнение и гипербола, связанные с образом всемирного потопа, можно отметить в следующем отрывке из «Скупого рыцаря»:

Ярко, изобретательно, нестандартно использует Пушкин библейские сюжеты, образы и фразеологизмы в таких стихотворениях, как «От всенощной вечор идя домой…», «Десятая заповедь» (1821), «Подражание итальянскому» («Как с древа сорвался предатель-ученик…») (1836) и многие другие.

Важную роль играет Библия и в повседневной жизни поэта, о чём свидетельствуют его письма, в которых часто встречаются и строки из молитв, и изречения, связанные с библейскими сюжетами, и известные библейские фразеологические обороты. Например: «Ты все тот же – талант прекрасный и ленивый. Долго ли тебе шалить, долго ли тебе разменивать свой гений на серебряные четвертаки. Напиши поэму славную…напиши своего “Монаха”. Поэзия мрачная, богатырская, сильная, байроническая – твой истинный удел – умертви в себе ветхого человека — не убивай вдохновенного поэта» (из письма А.А. Дельвигу 23 марта 1821 г. Из Кишинёва в Петербург). Ветхий человек (или ветхий Адам) — ‘грешный человек’. В данном случае можно отметить ещё одно, контекстуальное значение этого фразеологизма – ‘заурядный человек’. При этом возникает контекстуальная антонимия: ветхий человек – вдохновенный поэт.

«Я жду “Полярной звезды” в надежде видеть тебя распечатного…Печатай скорее; не ради славы прошу, а ради Мамона» (из письма П.А. Вяземскому 20 декабря 1823 г. Из Одессы в Москву). Ради Мамона — ‘ради денег, заработка’. Ср.: Не можете служить Богу и мамоне (Мат. 6:24).

«Боюсь ужасно для тебя семейственных сцен. Помяни, Господи, царя Давида и всю кротость его!» (из письма Н.Н. Пушкиной 28 апреля 1834 г. Из Петербурга в Москву). Эта молитва обычно произносится, чтобы отвратить чей-то гнев, избежать ссоры.

Мягкий юмор, тонкая ирония и злой сарказм, присущие Пушкину в равной мере, нередко возникают и благодаря использованию библеизмов, которые вплетаются в семантически и / или стилистически контрастные тексты. Например: «Дважды порывался я к Вам, но карантины опять отбрасывали меня на мой несносный островок, откуда простираю к Вам руки и вопию гласом велиим. Пошлите мне слово живое, ради Бога» (из письма М.П. Погодину, начало ноября 1830 г. Из Болдина в Москву).

«Пожалуйста, не сердись на меня за то, что я медлю к тебе явиться. Право, душа просит, да мошна не велит. Я работаю до низложения риз. Держу корректуру двух томов вдруг, пишу примечания, закладываю деревни – Льва Сергеевича выпроваживаю в Грузию» (из письма Н.Н. Пушкиной ~26 июля 1834 г. Из Петербурга в Полотняный завод). До низложения риз — ‘до полного изнеможения’ (ср.: до положения риз — ‘до крайней степени, в высшей степени; до конца’).