Любопытно отметить, что Мамай, женившись на ханской дочери, приобрел право именоваться гургеном (ханским зятем), но в источниках никогда не упоминается с этим титулом. Некоторые исследователи даже полагают, что он возможно, и не был женат на дочери Бердибека, и этот брак был ему впоследствии приписан, чтобы как-то объяснить возвышение Мамая и в особенности для того, чтобы подчеркнуть высокое происхождение его потомков.[94] Однако по нашему мнению, отсутствие титула «гурген» свидетельствует о том, что Мамай сначала добился высокого поста, а затем уже женился на ханской дочери, а не наоборот. Ему было достаточно поста бекляри-бека, родство же с ханским домом лишь подкрепляло его положение, будучи следствием а не причиной его возвышения. Аналогичным образом мы не встречаем в источниках титул «гурген» применительно например, к Едигею — еще одному могущественному золотоордынскому временщику, который был женат на дочери Токтамыш-хана: он также носил титул бекляри-бека («эмира эмиров» или «великого князя») и довольствовался им не считая нужным подчеркивать, что он — еще и ханский зять [95]

Стремительное возвышение Мамая не осталось незамеченным и иностранными современниками, в частности русскими летописцами. Так, например, во Львовской летописи под 6867 (1359) г. сообщается: «прииде посолъ на Москву отъ царя Мамая от Ахмиявды».[96] Несомненно, статус бекляри-бека позволял Мамаю отправлять собственных послов в вассальные владения[97] (о целях этого посольства Мамая мы поговорим ниже, когда пойдет речь о его контактах с Русью). Не прошло возвышение Мамая и мимо внимания арабских средневековых историков. Согласно египетскому сановнику и ученому конца XIV — начала XV в. Ибн Халдуну, Мамай в царствование Бердибека «управлял всеми делами», что также вполне соответствует роли и значению бекляри-бека.[98] Правда, другой арабский энциклопедист начала XV в. ал-Калкашанди выражает сомнение в том, что Мамай занимал пост бекляри-бека, считая, что «если бы он находился на такой же ступени, на которой был Йилбога в земле Египетской (этот эмир был окольничим султанского двора, что соответствовало современному рангу премьер-министра. — Р. П.), то это значило бы, что он [Мамай] был старшим эмиром его [хана], а если это так, то как же ему писали с меньшим почетом, чем улусным эмирам».[99]

Полагаем, что сомнения арабского ученого объясняются несколькими причинами. Во-первых, как мы помним, поначалу Мамай являлся всего лишь одним из приближенных ханов Джанибека и Бердибека. Вполне возможно, что египетский автор при составлении своего труда имел дело с письмами, написанными до 1359 г., в которых Мамай фигурировал всего лишь как один из ханских эмиров. Поэтому неудивительно, что в письмах, адресованных хану и его сановникам в этот период времени, к киятскому эмиру обращались далеко не как к самому высокопоставленному сановнику Золотой Орды. Во-вторых, Мамай занимал свой высокий пост при Бердибеке очень недолго и, по-видимому, не успел вступить в переписку с правителями Египта и Сирии и их сановниками в качестве бекляри-бека.

Дело в том, что в том же 1359 г. Бердибек-хан скоропостижно скончался. По одним сведениям, он умер своей смертью,[100] по другим — был убит вместе с некоторыми своими сподвижниками. Так, например, в Никоновской летописи под 6867 (1359) г. сообщается, что «того же лета во Орде убиенъ бысть царь Бердибекъ, сын Чянибековъ, внукъ Азбяковъ, и з доброхотомъ своимъ окааннымъ Товлубеемъ, князем темнымъ и силнымъ, и со иными советники его…».[101] О гибели Бердибека сообщает также и арабский средневековый историк Ибн Халдун.[102] Впрочем, даже если Бердибек и не был убит своими противниками, столь неожиданная смерть молодого (ему было около 30 лет) хана, да еще и в столь смутное время, не могла не вызывать подозрений и появления различных слухов.

Как бы то ни было, со смертью хана все ключевые государственные деятели, как правило, лишались своих постов, и новый монарх мог по своему усмотрению либо подтвердить их полномочия, либо сместить их, заменив собственными ставленниками. Поскольку к власти пришел Кульна, еще при жизни Бердибека открыто враждовавший с ним, ни Мамаю, ни другим сановникам покойного хана не приходилось рассчитывать на то, что его преемник сохранит за ними важнейшие государственные должности.

В результате в том же 1359 г. молодой и амбициозный Мамай, столь круто взлетевший при своем тесте Бердибеке на самые вершины власти в Золотой Орде, сразу после его смерти лишился своего высокого положения. Впрочем, он сохранил за собой статус придворного эмира (в русской летописной терминологии — «князя ордынского») и занял выжидательную позицию.

В ряде русских летописей Мамай фигурирует не только как князь, но и как темник.[103] Источники не содержат сведений, что Мамай был темником-даругой, т. е. управлял административной областью, выставлявшей в случае войны 10 000 воинов. Поэтому можно предположить, что он после смерти отца, а затем и двоюродного деда Кутлуг-Тимура в 1359 г. мог стать предводителем рода кият, о котором еще персидский историк Рашид ад-Дин в начале XIV в. писал, что он «составляет один туман».[104] Таким образом, Мамай, по-видимому, и после смерти Бердибека оставался одним из влиятельных ордынских родоплеменных предводителей, с которым приходилось считаться всем новым ханам, вступавшим на трон Золотой Орды.

В позднесредневековой восточной историографии получило распространение утверждение, что со смертью хана Берди-бека пресеклась прямая линия потомков Бату: «Ныне между узбеками есть поговорка: "В Бирдибеке ссечен ствол гранатового дерева". После него в Дешт-Кипчаке царствовали потомки других сынов Джучи-хановых».[105] Это и так, и не так. Прежде всего обратим внимание на то, что так утверждали историки, выражавшие интересы потомков Шибана и Туга-Тимура — других сыновей Джучи, братьев Бату. Естественно, они были заинтересованы в легитимации претензий этих династий на власть в Золотой Орде и постордынских государствах. Другие авторы не ставили перед собой такой задачи (персидские, русские и тимуридские историки) и поэтому ничего подобного не утверждали. Например, персидский автор начала XVII в. Хайдар Рази пишет лишь, что «никто из этого поколения не достиг царства», и не упоминает, что весь род был истреблен Бердибеком.[106] В более поздней восточной историографической традиции прямо указывалось, что после смерти Бердибека не осталось в живых лишь достойных власти потомков ханского рода, а не членов рода Узбека вообще![107] А персидский автор второй половины XIV в. Махмуд Кутуби, являвшийся современником описываемых событий, даже еще более определенно сообщает: «Бердибек стал преемником отца, умертвил несколько других братьев, которых он имел, и среди них произошла смута».[108] Поэтому есть все основания полагать, что длительная междоусобица в Золотой Орде, известная в русских летописях под названием «Замятии великой», была вызвана отнюдь не пресечением династии потомков Бату — напротив, они-то ее и начали!