И в эти мгновения я вспомнил все.

Перед глазами пронеслась моя жизнь: от счастливых лет невинного детства и юности до ужасной смерти. Теперь я мог назвать всех, причастных к моему убийству, и роли, которые они сыграли. Память вернула мне все наставления Зурвана и мои собственные поступки: и плохие, и хорошие.

Под изумленным взглядом Натана я почти достиг последней ступени. Рашель выступила вперед.

«Азриэль, — заговорила она, — ты должен войти в тело Натана. У него не хватит сил бороться с Грегори, а у тебя их достаточно. Ты сохранишь его тело живым. Умоляю, Азриэль, сделай, как я прошу».

Стоявший передо мной Натан был точной копией Грегори, но в отличие от брата излучал чистоту, невинность и безграничную любовь. Он внимательно всматривался в тех, кто собрался наверху, всего в нескольких футах от него. А дальше простирался великолепный бескрайний сад, озаренный удивительным светом.

«Ты хочешь сказать, что я могу остаться с вами?» — спросил Натан, обводя взглядом Рашель, Эстер, незнакомых мне хасидов и старейшин, среди которых я узнал и своих предков.

А мне в тот момент отчаянно хотелось броситься в объятия отца.

«Почему нельзя остаться нам обоим? — едва не плача, воскликнул я. — Отец, позволь мне, пожалуйста!»

«Азриэль, — неожиданно услышал я голос Зурвана, — тебе придется вернуться и воскресить тело, которое лежит на земле, даже если ты окажешься запертым в нем навсегда».

«Азриэль, я прошу тебя, — взмолилась моя прекрасная Эстер. — Ты же знаешь, как порочен и опасен Грегори. Только ангел Божий способен ему противостоять».

Мой отец, как и тысячи лет назад, горько рыдал.

«Сын мой, — сквозь слезы проговорил он, — я безгранично люблю тебя. Но сейчас они не справятся без тебя. Они нуждаются в твоей помощи, Азриэль. Только если восстанет это поверженное тело, страшный замысел не будет воплощен в жизнь».

Я понял, чего они хотят, и осознал их правоту. Только не позволив Грегори убить брата и появившись в образе Натана перед телекамерами, я мог предупредить мир о грозящей опасности.

«Оставайся под защитой Господа, Натан!» — крикнул я и начал спускаться, слыша за спиной благодарные голоса, возносящие за меня молитвы.

Но тут меня со всех сторон окружили духи: недовольные, озлобленные, с перекошенными от ненависти лицами. Это были духи тех, кому я когда-либо причинил зло. Среди них я узнал и многих своих давно забытых повелителей. До меня доносились их раздраженные крики.

«Зачем вмешиваться?»

«Разве ты обязан?»

«Пусть этот сумасшедший уничтожит всех…»

«Тебе-то какое дело?» — спросил маг из Парижа.

«Они опять используют тебя! — возмущался мой повелитель-мамелюк, которого я убил, едва увидев. — Используют для собственного блага!»

«Как ты не понимаешь, что перестанешь быть духом и утратишь могущество?!»

«Войдя в израненное тело, ты окажешься в ловушке, сделаешься смертным и погибнешь!»

«Чего ради тебе, свободному духу, лишаться бессмертия?»

Голоса звучали отовсюду. Обращенные ко мне лица завистливых духов были искажены гневом и ненавистью.

Оглянувшись, я увидел, что Натан обнимается со всеми, кто собрался наверху лестницы. Рашель послала мне воздушный поцелуй, а Эстер по-детски помахала рукой. Картина постепенно утрачивала четкость, фигуры становились менее яркими, а отец и вовсе превратился в неясное пятно света.

Я не мог оторвать взгляд от угасающего сияния и старался запечатлеть его в памяти, сохранить, как и дарованные мгновения внутренней гармонии, примирения с судьбой. Только поняв и приняв все, что произошло со мной, и все, что совершил я сам, я мог постичь смысл существования мира, огромного и прекрасного. И миллионы бедных, голодных, обездоленных и озлобленных, готовых в любой момент драться за жизнь людей вовсе не были паразитами и бездельниками, как считал Грегори. Они были личностями, обладавшими душой и сердцем.

«Не пытайтесь меня отговорить! — крикнул я бесновавшимся духам. — Я должен это сделать!»

«Тогда войди в тело и верни его к жизни! — услышал я голос Зурвана. — Даже если тебе придется слишком дорого заплатить и все потерять».

«Азриэль, помни: я люблю тебя и желаю удачи!» — прокричал мне вслед Натан.

Теперь его фигуру тоже окружало сияние.

Внезапно меня окутала беспросветная тьма, и неведомая сила стремительно повлекла куда-то вниз, а в следующую минуту я почувствовал сильнейшую боль, разрывавшую мне сердце, легкие, наполнявшую каждую клеточку тела. Из-под полуоткрытых век я смотрел на далекое небо, и незнакомые люди укладывали меня на носилки — совсем как недавно Эстер.

К несказанному удивлению всех, кто был рядом, я вздрогнул и повернулся на носилках. Лестница в небо исчезла. Теперь передо мной возвышалось здание Храма разума и толпились рыдающие люди.

Я сел на носилках и почти сразу поднялся на ноги. Потрясенные санитары испуганно попятились. Ничего удивительного, ведь раны Натана были смертельными.

Увидев репортеров с камерами, я протянул руки и поманил их к себе.

«Я обращаюсь к правительству, — сказал я. — Нужно немедленно окружить и обыскать здание. Самозванец пытался убить меня и занять мое место. Здесь хранится бактериологическое оружие, а представители Храма разума во всех уголках света готовы по первой команде обратить его против мирных людей. Остановите их, не дайте им уничтожить целые страны. Отправляйтесь на тридцать девятый этаж. Там, в комнате с огромной картой, вы найдете самозванца, прибитого гвоздями к стене. Не теряйте времени. Я разрешаю вам войти в Храм разума. Не забудьте взять оружие».

Оглядевшись, я увидел, что репортеры, и не только они, выхватили из карманов мобильные телефоны и торопливо кричат в них что-то. Полицейские бросились в здание. Громко завыли сирены.

«Все это дело рук самозванца, — продолжал я, заметив нацеленные на меня телекамеры. — Внешне он точная моя копия. Вы даже не представляете, какие страшные преступления он задумал и какую ужасную судьбу уготовил миру. Деятельность Храмов разума, где бы они ни находились, следует немедленно прекратить. В каждом принадлежащем ему здании вы найдете контейнеры с ядовитым газом и смертельными вирусами. Вы должны помешать приверженцам Храма воплотить в жизнь коварные планы самозванца. Остерегайтесь их лживых речей. Они бессовестные обманщики. Не верите? Посмотрите, что они сделали со мной. Я жив только потому, что обязан рассказать вам обо всем».

Я чувствовал, что слабею. Кровь струей лилась прямо из сердца. Понимая, что вот-вот умру, я дотянулся и схватил микрофон.

«Соратники и последователи! — прокричал я, слыша в собственном голосе интонации Натана. — Вашего лидера обманули! В него стреляли! Враги проникли в ваши ряды! Так освободите же Храм от тех, кто пришел его разрушить! — Я терял сознание и, чтобы удержаться на ногах, схватился за стоявшую рядом молодую женщину с камерой. — Поднимите по тревоге армию, мобилизуйте всех, кто умеет бороться со смертельно опасными болезнями! В любом здании Храма, где бы оно ни находилось, достаточно оружия и отравляющих веществ, чтобы уничтожить целый город».

Словно в тумане, я видел, как люди в растерянности отпрянули от меня и устремились ко входу в здание. Толпа разразилась воплями. Поддерживаемый с двух сторон врачами, я с трудом повернулся…

Перед стеклянной дверью в окружении кучки испуганных сторонников стоял Грегори. Из его ладоней сочилась и капала на землю кровь.

«Я Грегори Белкин! — в ярости кричал он. — А этот человек самозванец! Взгляните, из моих ран, как некогда из ран Иисуса, течет кровь. Не слушайте этого лжеца! Не дайте дьяволу одержать верх!»

Я стремительно терял силы и уже едва стоял на ногах. И тут я вспомнил о пистолете, лежавшем в левом кармане пальто. Одевая одурманенного Натана, Грегори так тщательно копировал собственный облик, что не забыл даже об оружии, которое всегда носил с собой. Я видел этот пистолет в тот вечер, когда мы впервые встретились.

Заметив у меня в руке пистолет, люди с криками попятились и расступились. На заплетающихся ногах я сделал несколько шагов в сторону Грегори и, прежде чем его телохранители успели сориентироваться и кто-либо смог меня остановить, направил оружие на Грегори и начал стрелять, снова и снова нажимая на курок. Первая пуля попала ему в грудь. Он удивленно посмотрел на меня, и тут же вторая пуля подбросила его в воздух, а третья угодила в голову. Взмахнув руками, будто взывая о помощи, он замертво рухнул на тротуар.