– А когда мы придем в Лиму?

– Надеюсь, следующей весной… Шли бы вы отдыхать, Артем. До рассвета еще далеко.

Около десяти утра Артема разбудил стук в дверь каюты, сопровождаемый голосом Рената:

– Эй! Ты там как, живой?

В сознании застряло воспоминание о ночном эпизоде. Воспоминание такое яркое, словно все было наяву. Хотя, конечно, подобное могло только присниться. Во-первых, не способен же этот корабль в самом деле превращаться в парусник. А главное, то странное настроение, которое владело Артемом во время разговора с капитаном… Уверенность в том, что он остается на «Морской птице». «Когда мы придем в Лиму…» Какая, на фиг, Лима! Пора и честь знать. В гостях хорошо, а дома лучше. Надо, наконец, отдать эту французскую книгу и возвращаться в Москву. С этими мыслями Артем оделся, умылся и вышел из каюты.

Книгу «Rosier» у Артема приняли и вручили соответствующую расписку. «На память», – сказал заведующий библиотекой. На следующий день Артем собирался лететь домой. Сильвер предлагал подождать до субботы, когда можно будет возвратиться в Москву на том же военно-морском самолете. Но Артем вежливо отклонил это предложение. Надо вернуться пораньше. Дача… Копать картошку…

А Ренат все уговаривал его остаться на корабле. И не только он. За обедом Павел Фролов завел с Артемом разговор о работе в библиотеке. О том, как мало у них тут русскоязычных сотрудников…

– А в вашем случае я говорю даже не столько о самом русском языке, сколько… о чувстве языка. Это ваше «Ивана – и ванна»… Вы, знаете ли, обладаете качеством, которое в нашем деле имеет не последнюю ценность. Оставайтесь у нас! Обещаю интересную работу.

Вечером, когда Артем в одиночестве стоял у борта и глядел на горизонт, к нему подошел капитан.

– Насколько я понимаю, вам уже кое-кто предлагал остаться на «Морской птице»? В свою очередь я, как капитан, хочу подтвердить, что эти предложения носят вполне официальный характер. Право, оставайтесь! Обещаю интересную жизнь.

– Спасибо. Но я не могу. Мне надо в Москву. У меня там… работа.

– А на каком поприще вы подвизаетесь, если не секрет?

– Консалтинг.

– Дюжину пираний мне за шиворот, если я знаю, что это такое!

– Ну как же! Консалтинг – это сейчас очень большой бизнес. Если в двух словах, мы продаем людям за деньги информацию, которая им не нужна.

– О, так мы с вами практически коллеги. Мы вот тоже – возим по всему миру свою библиотеку, приглашаем читателей… Выходит, тоже предлагаем людям информацию. Которая им большей частью не нужна. Только что не за деньги, а бесплатно… Значит, все же уезжаете?

– Уезжаю.

– А как же – зайти в Лиму, посмотреть, как «Морская птица» превращается в тростниковый плот древних инков? Жаль, жаль… Знаете, что я вам скажу? Мы некоторое время побродим в здешних палестинах. Раз уж российские власти нам так любезно это разрешили. Пройдем по Черному морю. Зайдем в Азовское. Поднимемся по Дону… По Дону-то мы ходили всего лишь раз. И давненько. Незадолго до Первой мировой. Да, году, кажется, в тысяча девятьсот двенадцатом. Зашли в него из Северного моря и прогулялись от Абердина до Кинтора… Это был тот Дон, что в Шотландии. А из вашего Дона мы по каналу доберемся до Волги, а оттуда – в Каспий. Где-то в первых числах октября, думаю, зайдем в Баку. Вот такие ближайшие планы. Это я к чему: если надумаете к нам вернуться, милости просим. Наш маршрут вам известен.

Говорил с Артемом и Сильвер.

– Агитировать остаться не буду. Не в моих личных интересах. Меня и так уже в городах, где я работаю, подозревают в похищении людей! Но должен кое о чем предупредить. Не хочу пугать, но вам, Артем, не миновать общения с вашей тайной полицией. В Москве эти господа постоянно меня выслеживают, а значит, теперь и вы у них под наблюдением. Могут прислать вам повестку, могут просто остановить на улице. Страшного в этом ничего нет. Спокойно отвечайте на все вопросы, говорите все как есть. Вы не совершали никаких противоправных действий, и вам нечего скрывать. Ехали в нашем автобусе. Вас пригласили посетить корабль-библиотеку. Вы его посетили. Вот и всё. И никаких секретов. Об одном только прошу не распространяться – о нашем подземном плавании. Ну и про «Сундук мертвеца», по возможности, без подробностей. Хотя про «Сундук» они, думаю, и так всё знают…

На следующее утро Артем уехал. Без проблем купил билет на самолет и вечером был уже в Москве. Улица Гарибальди. Дом, в котором он прожил почти всю жизнь. Пустая квартира… Сумерки. Свист чайника на плите. Сентябрьский дождь за окнами.

Сумасшедший вояж на «Морскую птицу» уже сейчас казался историей из далекого прошлого – то ли реальной, то ли порожденной фантазией. А завтра утром все это станет сном. Просто сном.

Погода в Новороссийске в начале сентября стоит, как правило, теплая. Но вот ветра над Цемесской бухтой дуют нешуточные! Капитан Джон Дарем решил растопить в своей каюте камин. Хотя ни он, ни зашедший к нему выкурить вечернюю трубочку Сильвер от холода не страдали, но ведь всякому приятно сидеть у горящего камина, слушая, как снаружи завывает ветер. Джон вырвал листок из книжки, лежавшей у него на столе. Положил в камин, зажег спичку. Листок прогорел, но пламя в камине так и не занялось. Капитан вырвал из книжки еще пару страниц. И тут Сильвер разглядел, что это за книга…

– Не понял… Я, конечно, извиняюсь, кэп, но когда вам в следующий раз понадобится растопка для камина, можно я не поеду за ней в Москву, а куплю что-нибудь подходящее в ближайшем порту? Мои глаза меня обманывают, или вы сжигаете ту самую французскую книгу, из-за которой тут была вся эта канитель?!

– Ваше зрение как всегда безупречно, дорогой Сильвер!

– Тогда объясните мне, черт вас возьми, что происходит!

– Черт, как вам должно быть известно, меня уже взял. Как, впрочем, и вас, – рассмеялся капитан. – А объяснить не трудно. Книжонка эта никакой литературной ценности не имеет. Макулатура. Французские «любовные» песенки нижайшего пошиба. Попса, в самом плохом смысле слова. Нет, вы не думайте, сам-то я, конечно, не знаток этих дел. Это я со слов нашего заведующего библиотекой вам рассказываю. Пошлейшее бульварное изданьице начала двадцатого века. Причем большого тиража. У нас таких экземпляров тут знаете сколько? Заведующий говорит, штук тридцать. К нам ведь когда книги привозят, мы все берем. А потом уж начинаем разбираться… Зачем нам их тут тридцать штук таких? Ну, одна чисто для коллекции, еще ладно. Но остальные – только место занимают. Она ведь как вообще в Москву попала, эта книжка: я ее дядьке нашего кока дал, когда тот от нас на яхте в Одессу уходил. У него тогда, прошу прощения, живот скрутило. Он говорит: «Дайте мне в дорогу бумаги! Побольше да помягче». Вот и дали ему эту книжонку: она словно специально для таких целей издана. Однако ж вон оно как вышло – не использовал он тогда ее по назначению…

– Это ладно. Пусть так. Но зачем тогда нужно было возвращать эту книгу сюда?!

– Ну как же, Сильвер! Ведь морская почта! Я с этими делами не шучу. Сказано было: «Спросите кока про французскую книгу». Я решил, что раз такое дело, книгу необходимо заполучить.

– И теперь сжигаете ее.

– И теперь сжигаю.

– Так в чем же смысл?!

– Так это морю виднее, в чем смысл. Глядишь, и мы этот смысл увидим, если еще поживем… Может, весь смысл-то был в том, чтобы сюда этого Артема вытащить, чтобы он выручил нас в щекотливой ситуации с библиотекой Ивана Грозного. Ведь узнай они, что эта библиотека в самом деле у нас на борту, трудновато было бы не отдать ее, находясь в российских-то водах!

– Нет, не складывается, – подумав, ответил Сильвер. – Мы же вообще в российские воды зашли только для того, чтобы принять Артема! Не было бы этого человека, не было бы и проблемы.

– Ну а может, весь смысл – в этом человеке? Чтобы он оказался здесь… Чтобы узнал, что на свете есть еще кое-что… кроме того, что он видит в своей жизни каждый день, из года в год. Может… море просто спасает Артема?