— Есть еще девиация.

Я:

— Ты девиатор моей жизни.

Пока мужчина лежит на диване, он непобедим.

Вот я и вычислила, чем меня привлекает японская литература: претерпевание не является для нее обязательным условием; достаточно созерцания.

В буколиках то же самое. И вообще литература вполне может обойтись без растравленности.

Если «уд» по-русски исконно значит «хуй», то удобно должно переводиться соответственно. («Как живете?» — «Удобно».)

Могут ли ноги уменьшаться… если увеличиваются мозги? Вот интересно. Последние лет десять покупаю обувь 38-го размера, а тут вдруг заметила, что стал налезать и 37-й. Превращаюсь в маленькую сухонькую старушку? Становлюсь шагреневой кожей?

Мизантропия это, что ли? Что ни знакомство — разочарование. Не тот, не те… И от старых знакомых расстраиваюсь. Огорчаюсь примитивности мозгов, которой не замечала, что ли, раньше.

— Зайчик, а идеальные люди есть? Перфектные?

Зайчик, не раздумывая:

— Плюсквамперфектные. Которые уже на кладбище.

По недосмотру природы человек родился и обнаружил себя огурцом. Наливным, тугим, в пупырках, на голове цветочек, внутри семечки.

Мысли у него человеческие, а тело огуречье. «Где мои руки! Где мои ноги! — ужасается человек. — Я не могу говорить! Я ничего не вижу! Даже не знаю, есть ли рядом другие огурцы!»

И он понимает, что скоро созреет и его съедят, — или так и сгниет на грядке.

Сначала он, конечно, приходит в отчаяние. Потом, через несколько дней, замечает, что, когда дождик, ему хорошо, а когда жара — плохо, воистину плохо, просто больно физически. И начинает ждать дождя и радоваться, если накрапывает. Но долго лежать без солнца холодно. Лист с одного бока прикрывает, с другого нет. И не повернешься.

Наконец он осознает, что хочет есть, — и вдруг нá тебе: удобряет его кто-то. Удобрили — и он сыт. Нет, однозначно лучше быть сытым, чем голодным.

Теперь он каждый вечер ждет подкормки.

К середине августа он и есть самый настоящий огурец.

У великих писателей топливом — всю жизнь, до смерти — служит счастливое детство. Набоков. Пруст. Мы же — в советское время — были его лишены, и надо искать другое топливо. Наверняка оно где-то есть.

Статья про оскверненную в Эрмитаже «Данаю» вышла под заголовком «Маньяк, восстановивший справедливость».

— Мы тут немножко подредактировали, — извиняясь, сказал ответсек Миша.

Ребренд Рембрандта.

После того как я разрешила себе помереть под забором, мои дела определенно наладились.

Всем советую.

— Эх, теперь все, в год по килограмму, — вздыхала мама.

Кто-то из подруг сказал ей, а может, в журнале прочитала, что женщина после тридцати лет, как ни крути, прибавляет в год по килограмму, и ничего с этим не поделаешь. Гормоны. Закон природы. Сопротивление бесполезно.

В тридцать лет она весила 60 кило. Сейчас ей 54, то есть с тех пор, как она согласилась с постулатом, прошло 24 года. И весит она, да-да, 60+24=84 кг.

В течение всех этих лет мама исправно и неукоснительно толстела по килограмму в год.

Самое ужасное, что заклятье запало в мою башку, когда я была еще совсем маленькой.

Но все-таки надеюсь, что на меня не подействует.

Если музыка грустная, это не значит, что композитор грустил.

Вы заметили, что во сне не едят? Почему людям не нужно принимать пищу во сне? Зэковские голодные видения не в счет. Очевидно, душа питается чем-то другим, живет за счет иного, и жиры-белки-углеводы не требуются даже как образы.

Мы летаем, любим, ищем, зовем, убегаем, прячемся, убиваем во сне — но не едим.

— Ты когда-нибудь ел во сне?

— Что-то не припомню.

— А летал?

— Летал.

— А я по телефону часто разговариваю. А бегал?

— Бегал.

— Без трусов в людном месте оказывался?

— Нет, не оказывался.

— Плавал?

— Плавал.

— Спал?

— Не знаю…

— Плакал?

— Может быть.

— Сексом занимался?

— Да.

— Не мог что-нибудь сделать, например закричать?

— Возможно…

Снится все что угодно, только не еда.

Что такое мюсли? Мюсли — это кошачий корм, только сладкий и для человека.

— Зайчик, а очень глупо будет, если я после мороженого съем шпроту?

— Ну, глупо, конечно. Нелепо. Как в кино.

Рай скучен не только у Данте.

На эту же тему Хармс писал с обратным знаком: «Когда человек говорит: „мне скучно“, — в этом всегда скрывается половой вопрос».

— Я лесорубом быть не обещал; я и сам у камина люблю посидеть.

— Зайчик, я тебе разрешаю изнасиловать кого угодно! Я не буду ревновать.

— Лентяйка!

— Зайчик, будешь паштет из зайца в арманьяке?

После завтрака, который по времени ужин, размышляю, в какой сходить магазин. Туфли? Духи? Заколки?

Магазинов много, а я одна.

Все недоделанные дела — от страха смерти.

С возрастом мозг генерирует образы все быстрее… Стоит ли вообще за ними гнаться — и оставлять?