— Какая душистая мята!
Вечером они заварили с ней чай. Получилось терпко и вкусно, надо еще взять.
— Тэж Мархаба, — сказала Нина таксисту и пояснила: — торговый центр в европейском стиле, пройдемся по магазинам, а потом оттуда выйдем на набережную.
Из окна автомобиля Лена увидела надпись: «диско Samara».
— Смотрите!
— «Самара» значит «смуглянка», — объяснила Нина. — Нам гид сказал, когда из аэропорта ехали.
— Эй, мсье, что это ты возишь кругами, эраунд энд эраунд? — спохватилась Нина. — Вот же он, Тэж Мархаба…
«Месье» затормозил с недовольным лицом.
— Пять динар, ни милима больше. — Ваня был неумолим.
Рядом с Тэж Мархаба на каждом углу стояли высокие, как на подбор, мускулистые парни и шептали, словно в пустоту:
— Гашиш-гашиш-гашиш…
— В Шереметьево, между прочим, зеленый коридор, — заметил Ваня.
— Предлагаю изменить маршрут. Что мы не видели в магазинах и на берегу? Давайте углубимся в город и посмотрим нетуристическую изнанку.
— У меня слишком много денег с собой. Лена хотела зайти в ювелирный.
— Значит, сначала туда.
Торговый комплекс Тэж Мархаба считался самым модным местом в Суссе. На трех этажах разместились бутики и кафе. Была там и пара ювелирных магазинов, но украшения Лене не понравились: и золото, и серебро выглядели кустарщиной.
— Н-да, — сказала она, — так мы и не потратили наш капитал. Придется ходить только по центральным улицам и постоянно озираться.
— Посетим музей мозаики Бардо? — предложила Нина.
— Терпеть не могу музеи.
— Я тоже.
— Тогда пойдемте на набережную, — вздохнула она. — Скучная какая-то у нас выходит прогулка.
— А как же сувениры? — спросил Ваня.
— Успеем, рядом с отелями этой мишуры полно. Можно вечером зайти в лавку около супермаркета. Мне кажется, здесь все дороже. Хотя странно, должно быть наоборот.
Ограда отеля была увита диким виноградом. Иногда в зеленое макраме вплетались большие ярко-красные цветы, похожие на маки. Лена с Ваней шли за подарками в порт Кантауи и любовались изгородью, не забывая щелкать затвором цифровой зеркалки. По другую сторону дороги картина была иная: теснились хибарки и магазинчики, на веревках, натянутых между олив, сушились узорчатые половики, топорщились лапы гигантских, в рост человека, кактусов, во дворах поспевали гранаты… Пока Лена мучила зум, приближая и отдаляя очередной алый цветок, Ваня успевал придумать, как построить кадр с мусорной кучей под деревом или с автобусной остановкой.
Неожиданно юркий тунисец схватил Лену под локоть и потащил вглубь сувенирной пещеры.
— Донт тач май вайф, ай'л килл ю, — как мужчина мужчину, предупредил его Ваня, — не дотрагивайся до моей жены, а то прикончу!
— Сорри, сорри, месье, — залепетал араб. — Эклипс сегодня видели?
Вопрос про затмение прозвучал так неожиданно, что Лена засмеялась и переступила порог чертога Али-Бабы. За порогом открылось тесное царство керамики, кожи, ковров, фигурного стекла…
— Выпейте со мной чая, прошу. Платить не надо, я угощаю. Я все равно закрываться хотел. Поговорим за жизнь.
Продавец скрылся за ширмой и через пару минут принес на подносе три похожих на рюмки стаканчика с мутным и сладким мятным чаем — мента тэ.
— Меня Имед зовут. Вообще-то магазин мы вместе с братом держим. Но у него дела, семья — редко бывает. Я тоже хотел бы дела и семью, но это так сложно. Думаете, я много зарабатываю в этой лавке? Хорошей работы на побережье нет, можно только поваром в отель или барменом. Или магазин открыть. Видите, сколько сувенирных? Да кому оно нужно, все это дерьмо, — он обвел рукою пространство. — Вам что-нибудь нравится здесь? Если нравится, возьмите на память. Берите! Нет, я серьезно. Все что хотите, берите.
На полках, притиснутые друг к другу, стояли рыжие кожаные саквояжи, изукрашенные каменьями кальяны, восточные остроносые туфли, деревянные верблюдики. Под потолком — криво сшитые куртки, черно-белые платки-арафатки, национальные одеяния, связки туземных бус из стекляруса и ракушек.
— Хочу гоу Москоу. Думаю об этом эври дэй, каждый день, каждый божий день, — сказал Имед. — Друг! Умоляю, сделай что-нибудь для меня. Отдай мое резюме в базу агентства по трудоустройству… пришли приглашение, вызов, я за все потом заплачу…
— А что именно ты намерен делать в Москве? — спросил Ваня.
— Поваром буду. Устроюсь в какой-нибудь ресторан. У вас ресторанный бум, я слышал. Итальянскую кухню знаю, английскую, вашу, немецкую… Не верите? Я кулинарный колледж заканчивал, у меня диплом есть. Работал пару лет в вашем отеле.
— Почему сейчас не работаешь?
— Платят мало. Всего двести долларов в месяц. Здесь хоть четыреста получается.
— Сделай копии всех документов. Диплом, паспорт, военный билет. На случай, если запросит агентство. Мы составим резюме, выложим в Интернет и дадим наш электронный адрес. А телефон твой. Годится?
— Спасибо, друг…
Из пещеры Али-Бабы они вышли через два часа. С собой Лена уносила национальное берберское платье. Они за него заплатили.
У эстрады нашелся свободный столик. Лена заказала кафе-о-лэ — кофе с молоком, а Ваня взял местное пиво. В «Сол Клуб Кантауи» шел конкурс бальных танцев, и они засмотрелись, как пары танцуют латину. Пока лидировали поляки, но Лена болела за эфиопа и местную девушку. Подошла Нина.
— У тебя новая сумка, — заметила Лена.
— Ходили вчера с Марио в супермаркет. Сувенир на прощанье. — Нина погладила пестрый матерчатый бок, усыпанный литерами LV. — Он послезавтра улетает. Ходит весь расстроенный, говорит: давай, заберу тебя в Италию, будем жить вместе. Я отвечаю: «Какая Италия! Кватро, Марио, кватро!» — Словно продолжая спорить с итальянцем, Нина распрямила четыре пальца и потрясла рукой.
— Не будешь больше с ним общаться?
— Нет, наверное. Он, конечно, дал все адреса…
— Бесперспективно?
— Не в этом дело. Вчера остался у меня, и, представляешь, провели всю ночь на пионерском расстоянии. Нон фуоко. Ты в музыкальную школу ходила? Помнишь, было такое понятие, только не non, а con. Ничего не смог, даже плакал, как маленький.
— А как же — кватро?
— Есть, наверное, и кватро… Все силы из него выпили, квартетом.
Марио улетел. Нине оставался один день, а Лене и Ване — четыре. Перед ужином решили прогуляться в порту Кантауи по магазинам: сувенирная программа так и осталась невыполненной.
— Ну ты и набрала, — сказал жене Ваня, когда они вышли из местного «Женераля». — Давай хоть в рюкзак переложим.
На единственной лавочке около супермаркета, развалясь, сидела пожилая тучная тетка, обложенная вязанками пакетов. Но им тоже нужна была лавочка. Поэтому Лена уверенно двинулась в сторону тетки, а Нина с Ваней за ней. «„Англичанка“! — вдруг вспомнила Лена, — из тех, что играли в маджонг». Тетка ее не узнала.
— Shall I move?[5] — спросила она.
— A little, please[6].
— Русские, что ль?
— Русские.
Она потянула на себя пакет, и из него под лавку покатились неведомые плоды, напоминающие кольраби.
— Девочки, подберите мне, — сказала она. Было видно, что нагибаться ей тяжело.
Лена и Нина заглянули под скамейку и собрали обратно в пакет теткину поживу.
— Что это?
— Плоды кактусов. В Москву повезу.
— А вкусные они?
— Вкусные, — сказала тетка. — Сладкие.
— На что похоже?
— Ни на что. Вон там, на молу продаются. Два динара шесть штук. Идите сходите, пока продавец не ушел.
Они отправились на мол и тоже купили шесть кактусов. Густое пюре из картошки, помидора и арбуза — так точнее всего можно было описать вкус этого дара природы.
— По-моему, гадость, — Нина даже скривилась.
— Крахмала в них много. Чувствуешь картофельный привкус? Вот интересно, а картошка в Тунисе есть?
