— Что это? — спросила она.
— Маджонг.
— Вам здесь не нравится?
— Нам-то? — переспросила та, что жаловалась на звезды. — Ты, деточка, в Италии была? Нет? В Италии получше будет.
По правде говоря, Лена нигде не была, кроме Украины и Турции.
— Купаться пойдешь? — позвал Ваня.
— Иди, я попозже. Позагораю пока.
Расстелив одеяло, Лена присела невдалеке от матрон, намазалась кремом для загара и стала наблюдать за игрой.
— Как деля, — прозвучало откуда-то сверху.
Лена подняла глаза и увидела молодого араба в бейсболке с надписью «Danon».
— Каман сава, — ответила она.
— О, говоришь по-французски!
— По-английски лучше.
— Ты здесь с кем? Хасбенд? — первый вопрос, который он задает.
— Хасбенд, хасбенд… — Это муж, значит.
Дон Хуан сразу потерял к ней интерес. Как у них это просто: сразу разобрались, что к чему, — и никаких вокруг да около. Можно только поучиться.
— Но он уплыл! — крикнула Лена вдогонку арабу и махнула в сторону моря рукой. — На Сицилию!
— Гуд бай, си ю лейте[1], — помахал рукой парень: новеньких русских на пляже было полно.
— Си ю, Данон, — ответила Лена.
К вечеру море стало остывать. Ваня замерз, вышел с гусиной кожей. Лена растерла его толстым махровым полотенцем и велела накинуть сверху на футболку, как попону.
— Во сколько нас кормят? — После часа, проведенного в воде, Ваня захотел есть. Обед в путевку не входил, Лена купила категорию НВ+, завтрак и ужин с напитками, а местных ресторанов они еще не знали.
— Ужинаем во сколько, не подскажете? — обратилась Лена к матронам.
— С половины седьмого.
На часах было шесть. Маленьким дорожным утюгом Лена оперативно погладила рубашки и брюки, Ваня вставил в плеер диск Шинед О’Коннор, и они отправились в ресторацию.
Посреди главного зала был устроен шведский стол, высокими стопками стояли тарелки, судки с горячим, огромные вазы салатов из овощей, порубленных крупно, словно топором, поленница французских булок, подносы с пирожными, мороженицы, диспенсеры с кипятком, чайники с заваркой, молоком и кофе. Среди съестного развала Лена нашла противень с пиццей и взяла четыре куска. Ваня решил попробовать жаркое из рыбы.
— Все-таки рыболовецкая страна, от слова «тунец», — сказал он.
Оказалось, Лена сделала правильный выбор, а пересоленное жаркое пришлось заменить на пятый, шестой, седьмой и восьмой куски «маргариты».
Официанты появлялись в ресторане только вечером — разливали вина, фанту, кока-колу, минеральную воду, кому что. Самостоятельно наполнить бокал нельзя, приходилось ждать, пока к столу не подойдет гарсон.
— Вас уже предупредили? — «англичанка» с пляжа поглаживала ножку пустого фужера. — Если не дать официанту динар, в следующий раз он наливает вино мимо бокала на скатерть. И оно красивыми красными струйками стекает прямо на брюки.
Если, конечно, вы сядете за тот же столик и он вас вспомнит. Но они, собаки такие, обычно ничего не забывают. Так что на чай дают все. Такие тут нравы. Кошмар. Вчера пришлось горничную силой выпихивать из номера. Вдвоем ели вытолкнули. Не успокоилась, молотила в дверь кулачищами. «Sauvage! — кричали мы ей, — дикая!» И не произносите громко слова зуб, забор, ник, тюрьма — по-арабски это пенис, вагина, заниматься сексом, задница — ну, я смягчаю, вы поняли.
Лена слушала и медленно тянула кока-колу. Ваня отсчитывал динар мелочью.
После ужина они вернулись в номер — на территории включили гремучую музыку, сейчас должна была начаться анимация, ежевечернее шоу с танцами живота и конкурсами. Сельский клуб. Ваня таких активитис[2] не любил, а Лена устала.
Их окна выходили на другую сторону, в сад. Здесь было уже не так шумно, хотя динамики все равно доносили и музыку, и голос ведущего. Чтобы заглушить уличные звуки, Ваня включил новостной канал ВВС.
— Правильно, хоть английский потренируем, — сказала Лена.
Весь следующий день они проторчали в море, как дети, дорвавшиеся до сладкого, и так одурели от солнца, чистого воздуха и расхода калорий, что утром еле проснулись — Ваня пять раз нажимал в мобильном кнопку Snooze, прежде чем смог оторвать голову от подушки. Лена вообще не слышала будильника.
По расписанию завтрак начинался рано, с семи, а заканчивался в десять. Часы показывали девять тридцать три, надо было спешить. Наспех почистив зубы и умывшись, они отправились самым коротким путем — через сад во дворе.
В ресторане было малолюдно. Стоя у раздачи, Лена вдруг увидела девушку, во все глаза смотрящую на них. Прошло, наверное, минуты две, прежде чем Лена смогла понять, что это действительно Нина Тарасова, с которой она десять лет назад учились в институте, а не галлюцинация от недосыпа.
— Ниночка! ты! сколько лет, сколько зим! Вань, познакомься, это Нина, я у нее курсовые списывала.
— Здравствуйте. Очень приятно. Теперь у нас будет компания. Давно здесь?
— Третий день.
— Как вам отель?
— Отлично. Пионерлагерь для взрослых.
Лена долго не могла поверить, что такое бывает. Не переписываясь, не созваниваясь, оказаться одновременно в одной точке земного шара. Случайность заключалась еще и в том, что Нине подменили отель. В аэропорту Монастир представитель турфирмы вручил группе конверты с фирменным лого, где лежало снабженное подписями и печатями уведомление о замене отеля, — оказалось, такая вероятность предусмотрена контрактом.
— А какой брала?
— Соседний, «Эль Муради». В замене есть и минус, и плюс, меня уже просветили. «Сол Клуб» дальше от порта Кантауи, и бассейн тут хуже; но зато у нас напитки бесплатные. И вы вот здесь оказались. Водки не привезли?
— Нет.
— Жалко. Русские без водки скучают. Тут целая компания собралась на пляже, все в одно место загорать приходят, так и называется — русский пляж. За складом тентов, ближе к «Эль Муради».
— Туда мы даже не дошли, — сказала Лена, — и то сложилось впечатление, что какая-то Гагра.
— И не пойдем, — поддержал ее Ваня.
На завтрак Нина пришла не одна — ее сопровождал невысокий итальянец спортивного телосложения. Выглядел он невыспавшимся.
— Это Марио, из Болоньи. Там знаменитый университет. Вчера на дискотеке познакомились.
— Е-е, дискоу, — кивнул итальянец: узнал слово.
«Интересный», — подумала Лена. «Прохиндей черноглазый», — решил Ваня, а вслух сказал:
— Молодец Нина, времени даром не теряет.
— Жизнь коротка, а отпуск тем более. Поэтому предпочитаю не ползать, как Тортилла, а бежать, как скороход в семимильных сапогах. Что это у вас за серая каша в тарелках?
— Кус-кус, национальное блюдо из проса.
— Выглядит неубедительно… Это съедобно?
— Съедобно, — ответила Лена. — Но невкусно. Но — полезно. Завтрак аристократа а-ля тунизьен. Попробуй.
Нина взяла в руки вилку, подцепила небольшой комок с края ее тарелки.
— Хм-м… Давненько такого не ела. Фу! — Нина скорчила гримасу для Марио, чтобы он понял. — Чего-нибудь другого там нет? Яиц, например…
— Остался один хлеб и кус-кус. И кипяток. Берите чашки, наливайте воду. Сахар вроде тоже на подносе был. Чайные пакетики у меня есть. — Лена полезла за ними в карман.
Спасибо, начальница на работе предупредила: чай, конфеты, кипятильник берите с собой. И за палку сухой копченой колбасы или суджука потом сами себе спасибо скажете. Лена не очень-то ей поверила, питание в отеле двухразовое, НВ+, а начальница дура, но пару запечатанных в вакууме нарезок все же взяла. А стоило десяток. А шеф-повара отеля вздернуть на рее. Так они потом и спасались: Лена даноновскими йогуртами из местного супермаркета, а Ваня пиццей и кока-колой.
Выпив по чашке эрл-грея с кукурузным багетом, Нина с итальянцем решили провести день на пляже, а Лена и Ваня — разведать окрестности. Выходя из опустевшего ресторана, они стали свидетелями сцены. Персонаж в белых и не очень белых передниках словно по циркулю выстроился в круг, посреди которого стоял толстый шеф-повар в громадном смешном колпаке. На полу, у его ног, красовался двойной лоток с ложками и вилками. Шеф был в ярости, он указывал на приборы рукой и орал по-арабски.
