— Давай пройдемся по саду, — предложил Джимми, прервав затянувшуюся паузу. Пародийно-старомодным жестом он предложил Марсель руку.

В саду было темно, это действовало успокаивающе после бьющего в глаза света террасы. Запах земли и прошлогодней травы становился все сильнее и сильнее, вызывая у Джимми воспоминания о последнем свидании с Люси на лесной полянке. Но ему довольно легко удалось прогнать тревожные мысли. Если бы Дарси что-нибудь знал, это уже выплыло бы наружу.

Они сели рядом на скамейку, скрытые от дома живой изгородью. Марсель обеими руками обхватила себя за плечи. Она чувствовала себя так, как будто проваливается в какую-то яму, невидимую посторонним. Прислушиваясь к своим ощущениям, Марсель размышляла, удастся ли ей напрячь волю и вернуться к нормальному восприятию мира, или дело обстоит более серьезно. Джимми возвышался на пути ее падения как некая твердая опора, за которую можно было попытаться зацепиться, чтобы хоть ненадолго замедлить падение.

— Ты считаешь меня дурой? — резко спросила Марсель.

— Нет, — немедленно ответил Джимми. — Ни в коем случае не дурой. А почему ты спросила?

Голова Марсель откинулась назад, на руку Джимми, которая лежала на скамейке за ее спиной. Было приятно почувствовать затылком тепло человеческого тела. Что-то подобное она испытала чуть раньше, днем, когда коснулась ворота его рубашки и заметила рыжие волоски, покрывавшие шею. «Успокаивающее прикосновение», — подумала Марсель. С Майклом давно уже не было ничего похожего — ни прикосновений, ни, тем более, спокойствия. Одиночество вдруг накатило на Марсель, ослепив ее ярким, до боли пронзительным светом, подобно лучу солнца, проходящему сквозь увеличительное стекло. С неожиданным приливом злости она подумала: «Почему, почему я, именно я лишена этого всего, тогда как остальные получают все, чего хотят?»

Без какой-либо связи с этими мыслями Марсель охватила вдруг такая неистовая жажда любви, какой она не испытывала, наверное, никогда в жизни и которая казалась гораздо важней, чем все, что она когда-либо чувствовала. Она почти уже высказала вслух свои подозрения по поводу Майкла и Ханны, но тревога ее вдруг померкла, как бы потеряв значение по сравнению с охватившим ее новым чувством. Она вдруг ясно вспомнила, что произошло на Рождество, как она поделилась с Джимми чужим секретом и тут же пожалела, что не хватило сил удержать язык за зубами, Джимми был явно не тем человеком, которому стоит исповедоваться, особенно если есть в чем каяться. Но Джимми вел себя как ее друг. И не раз намекал на возможность стать больше, чем другом. Несомненно, Джимми — именно тот человек, который нужен ей сейчас.

— Так почему же ты спросила? — повторил Джимми. По голосу было слышно, что он улыбается.

Марсель подумала, что все они напоминают костяшки домино, которые лежали когда-то аккуратной линейкой, но вот случай поставил в конце цепочки Нину Корт, которая неудачно толкнула соседнюю фишку, нарушив привычный рисунок, и все пары пошли вразброд, а теперь вот очередь, видимо, дошла и до нее, теперь и ей пора менять привычное положение. От этой мысли ей сделалось вдруг смешно, Марсель с удивлением обнаружила, что она действительно смеется, смеется вслух, положив голову на руку Джимми Роуза и глядя на ночные звезды.

— Ничего, просто так, — еле выдавила она сквозь смех ответ на вопрос Джимми.

— Я рад, что это так забавно, что бы это ни было, — сказал Джимми.

Марсель потянулась, как кошка, расправляя руки и ноги, как бы разрывая нити напряжения, сковывавшего ее долгие годы.

Смех не убил в ней жажды любви, все это вместе приятно щекотало нервы.

Марсель медленно повернула голову к Джимми. Его четкий профиль был хорошо виден в лунном свете. «Похож на довольного пса, — подумала Марсель. — Или на какое-нибудь доисторическое животное, удовлетворенно поглаживающее живот после сытной трапезы». Марсель подняла руку и провела по волоскам на шее Джимми. Они были пушистыми и мягкими. Марсель почувствовала, как становится горячо в низу живота.

Верхняя губа Джимми приподнялась, обнажая зубы. Он в упор посмотрел на Марсель. Она порадовалась тому, что в саду темно. Можно было не стесняться того, как она выглядит, и чувствовать себя королевой.

Подавшись чуть вперед, Джимми поцеловал ее. Нежный братский поцелуй. Марсель ждала, ощущая, как движется кровь в каждой клеточке ее возбужденного тела. Затем она приблизила лицо и поцеловала Джимми в ответ. Она и раньше целовала Джимми на вечеринках, когда, подвыпив, все они танцевали, смеялись, веселились в домах друг друга, но никогда раньше не было в ее поцелуе приглашения ко всему, что может последовать позже. Сегодня же это приглашение нельзя было спутать ни с чем — Марсель впилась пальцами в волосы Джимми и все крепче и крепче прижималась к нему.

Рука Джимми неловко лежала за спиной Марсель. Он чувствовал, что кожа ее была сухой и горячей, от нее исходил какой-то невнятно знакомый запах — такой бывает обычно у человека с высокой температурой.

Джимми всегда нравилась Марсель, и не только как часть этого милого кружка жен его друзей, за каждой из которых можно было приударить, но и сама по себе. Иногда, и довольно часто, он с удовольствием в подробностях представлял себе, какова же Марсель в постели. И порой он позволял себе помечтать, что когда-нибудь во время одной из обычных попыток шутливого флирта, они позволят себе зайти достаточно далеко, и Джимми представится возможность проверить, подтвердились ли его догадки. Но сейчас, чувствуя во рту язык Марсель и горячее биение ее пульса у своей щеки, Джимми не испытывал ничего, кроме испуга и отчаяния. Ему захотелось вдруг прочистить горло. Взяв руку Марсель, он стал целовать ее пальцы, используя это как предлог освободить рот.

Джимми мог думать сейчас только о Люси, о ее обнаженных белых ногах на лесной лужайке и о всех других встречах, но он не испытывал при этом того прилива былой страсти, который мог бы сейчас прийти ему на помощь. Он думал о ее беременности, делавшей девушку одновременно и его невинной жертвой, и угрозой его благополучию. Его охватило одновременно желание еще раз переспать с Люси и в то же время как можно скорее убраться из Графтона, пока Дарси ни до чего не докопался. Облегчение, которое он испытал во время обеда, свело теперь на нет мысль о том, что узнает Дарси или нет, — в общем-то, вопрос времени. Дарси вел себя сегодня агрессивно, Джимми легко мог представить себе, что может произойти, когда он обо всем узнает.

А теперь вот еще непрошенное вторжение Марсель.

Джимми подумал про себя, принял бы он молчаливое предложение Марсель, если бы не Люси? На секунду он даже представил себя и Марсель вдвоем на этой скамейке — ноги Марсель обвиты вокруг него, лицо поднято к небу, по телу проходят спазмы удовлетворения. Он тут же отогнал от себя эту мысль, не исключая, впрочем, возможность, что когда-нибудь она вновь посетит его, и снова поцеловал пальцы Марсель.

— Тебе ведь не хочется этого на самом деле, правда же? — пробормотал он.

Марсель заколебалась. Она почувствовала, что начинает смущаться.

— Мне? Да нет же, хочется!

Кто он вообще такой, чтобы объяснять ей, чего она может хотеть или не хотеть?!

Всего лишь минуту Марсель казалось, что все на свете так прекрасно и соблазнительно, а еще — очень просто. Ее хотели, она хотела, и Джимми будет любить ее здесь, сейчас, в темном, полном запахов и звуков саду, и еще потом, она точно не знала, где и как. Она знала, что сумеет сохранить этот секрет, не выдать себя ничем во время очередных вечеринок, носить его всегда с собой, подобно амулету.

Она слишком поздно поняла, что раскрылась перед Джимми полностью, продемонстрировала готовность отдаться во власть своей страсти, а он отверг ее.

— Map, — голос Джимми был вкрадчивым, полным того же смущения, что испытывала теперь и она, — ты же знаешь, как я люблю тебя, но…

Марсель холодно прервала его.

— Но трахать меня тебе не хочется. Я правильно поняла?