Молодежь Клеггов и Ханна тут же присоединились ко всеобщему веселью. На Ханне было сегодня ярко-зеленое платье из какого-то блестящего материала.

— Сейчас расскажу, за кого я проголосовала, — объявила Ханна.

— Наверняка за лейбористов, — поддразнил ее кто-то из гостей. — Эндрю, ты знаешь о том, что в твой дом прокрался предатель.

— И вовсе не обязательно голосовать за консерваторов, — возмутилась Марсель. — Я например, проголосовала за либеральных демократов, если это так важно для вас.

— Что-что, Марсель? За Партию неверных мужей?

На секунду воцарилась напряженная тишина, которую прервал чей-то сдавленный смешок — и всеобщее веселье возобновилось.

— Ну, пожалуйста, садитесь за стол, — просила Дженис.

Все последовали ее совету. Разложив угощение по тарелкам, гости увлеклись едой, благо до телевизионного обзора результатов было еще достаточно времени.

К еде осталась равнодушна только Люси Клегг, зато она все время подливала вина себе в бокал.

Марсель Уикхем сидела в углу дивана и лениво ковырялась вилкой в салате, когда рядом опустился Джимми Роуз.

— У тебя грустное лицо, — сказал он. — Что опять?

Марсель рассеянно смотрела на царившую вокруг суету. Ей было слышно одновременно три разговора, но нечего было добавить ни к одному из них. Она чувствовала чудовищную усталость.

— Я действительно выгляжу грустной? — ответила Марсель вопросом на вопрос Джимми. — В таком случае, я не специально.

В ближайшей к ним группе беседующих был Дарси, который что-то доказывал остальным, для убедительности размахивая вилкой. Марсель лениво заметила про себя, что побывала уже на сотне вечеров, где повторялось, в общем-то, одно и то же, да и люди были одни и те же.

— Поговори с дядюшкой Джимми, — не оставлял ее в покое Роуз. Глаза его блестели, а на губах играла демоническая улыбка. Джимми мало походил на доброго дядюшку.

— Я и так слишком много говорю целыми днями.

Напротив сидели Вики и Гордон, оживленно беседуя с четой Келли и Барни Клеггом. Джимми проследил за взглядом Марсель.

— Вот видишь, — сказал он, очевидно, имея в виду Гордона и Вики. — Все проходит и вновь становится на свои места.

В одиннадцать часов снова включили большой телевизор. Лицо обозревателя Джона Сноу заполнило весь экран.

— Опять промежуточные результаты или уже что-то ясно? — поинтересовалась Ханна.

Раздались возмущенные крики, призывающие к тишине. По мнению большинства, вот-вот должны были объявить результат. Слышны были иронические замечания и удивленные посвистывания.

Эндрю отснял на ксероксе газетный лист, где были перечислены ключевые и второстепенные места в Правительстве, которые раздавал теперь желающим. Те, кто увлекался политикой, приготовились отмечать результаты, остальные же шумными группами рассосались по всему дому. Кэтти Клегг предложила сестре потихоньку улизнуть, но та лишь молча покачала головой. Она старалась держаться подальше от всеобщего веселья, крепко сжимая в руках стакан и все время отворачиваясь от Джимми Роуза. Сегодня Люси была бледной и выглядела не такой хорошенькой, как обычно.

Стелла Роуз сидела на высокой табуретке около одного из кухонных столов. Рядом стояла бутылка вина. Она выглядела очень элегантно в своем полосатом жакете. Роза в петличке начинала увядать — в доме было жарко. Гордон подсел к Стелле и наполнил свой стакан.

— Интересно, долго еще придется прождать шампанского, которое привез Дарси? — пробормотал он.

— По-моему, вечно, — резко сказала Стелла.

— Извини, улыбнулся Гордон. — Как я мог забыть. Ведь ты даже выбрала для сегодняшнего вечера цвета своей партии.

Из комнаты, где смотрели телевизор, раздались возбужденные крики, — видимо, объявили первый результат.

— Не хочешь пойти посмотреть? — спросила Стелла.

— Нет. Мне абсолютно все равно, кто победит.

— А по-моему, не все равно, — настойчиво возразила Стелла, так настойчиво, что Гордон позавидовал ее убежденности. Но сегодня Гордону меньше всего хотелось спорить о политике со Стеллой Роуз.

— Как поживаешь? — спросил он, вместо этого.

— Ничего не изменилось. Ты прекрасно знаешь, как я поживаю.

Это было как бы признанием того, что у них есть какое-то незаконченное общее дело, которое они никогда уже теперь не закончат. Стелла пила вино, и Гордон заметил, как это было уже не однажды, что она как бы использует свою грусть в качестве защитной брони.

Вики смотрела телевизор, а в кухне не было никого, кто мог бы услышать их разговор.

Подняв голову, Стелла сказала:

— Я вижусь иногда с Ниной. Она мне нравится. Мы решили быть друзьями…

Гордону радостно было слышать имя Нины, произнесенное с искренней симпатией.

— Я очень рад, — сказал он. — Я знаю, что Нине нужен друг, и, по-моему, она не могла сделать лучший выбор.

Гордон испытал глубокое разочарование, поняв вдруг, что для Нины и Стеллы он был теперь не больше, чем просто общим знакомым.

Опять послышался шум из комнаты. Причем возгласы казались разочарованными.

— Неужели победили мы? — сказала Стелла.

Дарси взглянул на часы. Было около часа ночи. Результаты выглядели обнадеживающе, но полной ясности все еще не было. Оглянувшись, Дарси поискал глазами жену, но Ханны нигде не было. Дарси не очень хотелось шампанского. У него и так кружилась голова и было такое чувство, словно череп неплотно прилегает к тому, что внутри. К тому же у него с самого утра покалывало сегодня в боку. Но предчувствие победы консерваторов и торжественного раскупориванию бутылок с шампанским, которое последует вслед за этим, даст Дарси возможность хоть на чем-то сосредоточиться. Дарси слышал как бы со стороны, как кричат что-то по поводу происходящего на экране. Неожиданно фигуры в телевизоре запрыгали у него перед глазами, а взрывы хохота, последовавшие вслед за этим, были слышны как бы издалека. Дарси потянулся за стаканом, в котором почти уже ничего не было, и обнаружил, что кто-то успел долить ему виски. Дарси сделал большой глоток.

Барни сидел на ступеньках лестницы и разговаривал с Тоби и Уильямом. Юным Фростам разрешили дождаться первых результатов, и Дженис, занятая гостями, до сих пор не заметила, что мальчики так и не легли.

— Мы в классе играли в выборы, — рассказывал Тоби. Он был, в отличие от своего младшего братишки, очень бойким и разговорчивым мальчиком. — Я был кандидатом от лейбористов и набрал семь голосов.

— Семь, так мало? — захихикал Уильям. Братишка Тоби был совсем еще ребенком, в то время как на лице Тоби уже появились первые следы возмужания. Барни обычно не обращал внимания на детей, даже на Лауру и Фредди, но сейчас он молча удивлялся этой разнице между братьями, которые были, в общем-то, очень похожи и в то же время так отличались.

— Погоди-ка минутку, — сказал Барни, — а сколько всего народу в классе? Восемнадцать? В таком случае Тоби набрал почти пятьдесят процентов. Это не так плохо, Уильям. Думаю, такой результат устроил бы даже мистера Киннока.

Люси сидела в спальне Дженис. Она рада была возможности несколько минут побыть одной, но одновременно надеялась, что Джимми пойдет ее искать. Но он, наверное, даже не заметил, что девушка исчезла. Люси злилась, что Джимми не обращал на ее присутствие никакого внимания, а предпочитал веселиться на этой дурацкой вечеринке, которую устроили друзья ее родителей. Люси достала из кармана расческу и попыталась привести в порядок волосы. Она погляделась в зеркало, чувствуя, как выпитое за вечер вино раздражает желудок. Люси задумчиво наклонилась над раковиной, пытаясь понять, тошнит ее или нет. Но ничего не произошло. Люси выпрямилась и решительно направилась к двери. Что ж, раз Джимми не приходит в голову найти ее, она сама пойдет за ним.

Ханне надоело слушать, как Дарси и Джимми громко спорят перед телевизором о своих политических прогнозах. Она прошла через гостиную, где сидели любители более спокойных бесед, мимо лестницы, где сидели Барни, Тоби и Уильям. Ханна потрепала пасынка по плечу и зашла в пустую столовую. Она как раз раздумывала, не съесть ли ей еще что-нибудь, когда вдруг заметила, что не одна в комнате. Майкл стоял к ней спиной около французского окна, глядя на улицу. Она почувствовала, что не просто рада, а буквально счастлива его видеть.