Ханна улыбнулась ему, неожиданно забыв обо всех своих страхах.

— Что ж, раз уж ты здесь и раз уж я тебя не зарезала, проходи в дом.

Майкл последовал за Ханной в кухню. Там тоже был беспорядок, но оба они делали вид, что не замечают этого. Марсель на месте Ханны тут же раскраснелась бы и принялась смущенно извиняться. Ханна же просто прошла к кофеварке, которая была еще теплой, налила кофе и протянула чашку Майклу. Майкл положил нож, который все еще держал в руках, на стол.

— Так забавно видеть тебя в такой одежде, — сказала Ханна.

Сам он был в строгом деловом костюме. Он удивился, осознав вдруг, что ведь и Ханна видит его в таком виде впервые: до этого они встречали или во время праздников или у кого-нибудь в гостях.

— Я еду на конференцию.

Ханна скорчила забавную гримаску, как бы передразнивая важность Майкла.

— А где Дарси?

Ханна опустила руку, которой придерживала до сих пор ворот халат, и он слегка распахнулся в том месте, где отсутствовала пуговица. Майкл вдруг представил себе вкус и аромат нежной полоски кожи, обнажившейся под халатом. Вот такая, домашняя, Ханна показалась ему еще более желанной, чем светская дама в золотистых вечерних туалетах или в отороченном серебристым мехом лыжном костюме. Ханна тряхнула головой, раздраженно откидывая волосы со лба и постаралась сосредоточиться на том, о чем говорила:

— Опять в Лондоне. По крайней мере, так он сказал. В общем, по работе. Что-то там обстряпывает или улаживает или чем он еще там занимается…

— А ты не знаешь?

— Кто может знать точно, если речь идет о Дарси?! Он непредсказуем, как любой человек, который делает то, что хочет и никогда не хочет одного и того же в течение двух дней. Меня жутко бесит эта его черта.

— Все мужья бесят своих жен, — сказал Майкл. — Это аксиома.

Майкл произнес это довольно небрежно, но осекся, увидев вдруг, каким грустным стало лицо Ханны. Не говоря ни слова и совершенно неожиданно для самого себя Майкл нагнулся вдруг к Ханне, на несколько секунд прижался лбом к ее лбу, а затем поцеловал ее в губы. Мгновение Ханна сидела неподвижно, затем ответила на поцелуй. Довольно неуклюже, поскольку их разделял стол, Майкл поднял руку и потянулся к вороту халата, на котором не хватало одной пуговицы.

— Что же, доктор Уикхем, — по голосу было слышно, что Ханна улыбается, отталкивая его руку.

— Мистер Уикхем, если уж точно.

— Ах, извините.

Отодвинув стул, Майкл встал и подошел к Ханне. Она тоже поднялась. Майкл почувствовал запах кофе, зубной пасты и дезодоранта. Ханна подняла руки и обвила его шею, но объятие было довольно холодным, так что невозможно было определить, поощряет ли Ханна то, что происходит сейчас между ними.

— Я хотел этого еще в Мерибеле, — прошептал Майкл. Он вспомнил танец Ханны в первый день на курорте, вспомнил, как еще до этого на каждой вечеринке, где они встречались, Ханна неизменно привлекала к себе его внимание. — Нет, неправда, я хотел этого еще до Мерибела. — Он почувствовал у своей щеки улыбку Ханны. — Что у тебя под халатом? — спросил Майкл.

— Ничего.

— Я хочу снять его.

Ханна снова схватилась рукой за ворот. Теперь она откровенно смеялась.

— Ты не можешь вот так ворваться в мой дом, как налетчик, и рассчитывать, что я позволю тебе все это.

— Но почему? Разве это не было бы замечательно?

— А как же Марсель?

Майкл опустил голову. Он смотрел на обнаженную шею Ханны, на волосы, зачесанные за уши, на прошитое крест-накрест плечо халата, скрывавшего ее роскошное тело.

— А что ты хочешь, чтобы я сказал тебе о Марсель? — Говоря это, Майкл как бы видел жену перед глазами. Аккуратные, похожие на птичьи, черты лица. Марсель на кухне, профессионально орудующая ножами, всякими там скалками и Бог еще знает чем, наклонив голову на бок и сосредоточенно вглядываясь в то, что она делает. Порывшись в памяти, Майкл попытался вызвать какой-нибудь более привлекательный образ, но в голову лезли только сцены с детьми, которых Марсель торопливо запихивает в машину, чтоб отвезти в школу, или с утюгом, когда она гладит его рубашки, или с Дейзи на руках и с укоризненным взглядом в его сторону поверх детской головки. Он знал, что под всем этим где-то наверняка должны быть воспоминания о более счастливых моментах их жизни, но, как ни старался, не мог воскресить их в памяти. Вечно губы, сжатые в ниточку, взгляд, полный неодобрения, он даже не мог вспомнить, в какой же момент исчезла из его жизни девушка, на которой он женился, и появилась эта недружелюбная, сердитая женщина.

— Марсель — моя подруга, — с постным лицом произнесла Ханна.

— Да. Я вот только не знаю, по-прежнему ли она моя подруга, — сказал Майкл, глядя на Ханну сверху вниз. Она опустила руки.

— А разве тебе это надо?

— Думаю, этого хотят все, когда поймут, что того, что было вначале, уже не вернуть, — сказал Майкл. — Товарищества и постоянства. Разве нет? Общей, семейной истории и понимания, которое приходит за всем этим.

Ханна поплотнее запахнула халат, опять села на свое место и обеими руками обхватила чашку с кофе. Майкл немедленно пожалел о том, как изменилось настроение их беседы и захотел вернуть назад тот момент, когда Ханна обняла его за шею. Он чувствовал себя неловко в строгом черном костюме. Майкл неохотно вернулся на свое место.

— А вот мне нужно совсем другое, — сказала Ханна. — В любом случае у нас с Дарси нет и уже не будет долгой истории жизни. Он связан через Барни, Люси и Кэтти со своей первой женой, со своим первым делом, со всеми делами, которые были вслед за ним, ее старыми друзьями, с теми местами, где жил раньше, а я ничего этого не знаю, да и не хочу знать, не говоря уже о женщинах, которые были до, после и во время, я имею в виду его первый брак, и уж тем более о тех, которые были после развода до брака со мной.

— Но у вас же есть Лаура, Фредди, этот дом.

— Это все есть только у меня. Это не совместное предприятие. Именно я забочусь о детях и о доме, а Дарси просто оплачивает счета.

Майкла забавляли эти выкладки жены богатого человека.

— Ну так чего же хочешь ты?

— Конечно же, быть любимой, — сказала Ханна. — Чтобы меня любили неистово, страстно, властно, забыв обо всем на свете.

Ханна говорила, размахивая руками для пущей убедительности, и Майкл понял, что она действительно нуждается именно в том, о чем сейчас говорит.

— А разве Дарси не любит тебя?

— Ах, Майкл. А сам-то ты как думаешь?

— Думаю, что да.

— И ошибаешься. Дарси любит себя, любит заключать выгодные сделки, делать деньги, любит хорошую выпивку, еду, сигары, причем именно в таком порядке, как я все это перечислила. — Перечисляя, Ханна загибала пальцы. — А я, дети, вся наша жизнь — это лишь предметы мебели, создающие комфорт. Не знаю, насколько сюда вписывается Вики Рэнсом. Может быть, от нее он получает тот же комфорт, только вне дома.

— Вики? — Майкл удивленно уставился на Ханну.

— А ты что, не знал?

— Понятия не имел. — Своим массивным спокойствием Вики Рэнсом всегда напоминала Майклу корову, пасущуюся на лугу. И сейчас он был просто поражен услышанным и одновременно смущен своей неосведомленностью, а также тем открытием, что подобно Гордону и Нине, а теперь вот еще Дарси и Вики, тысячи пар имели свои секреты, свои сложные, полные разнообразных нюансов отношения, которых он попросту не замечал, ограничив свою жизнь домом и работой.

— На Рождество, когда тот парень поранил руку, я застала их вдвоем в своей спальне. А потом, когда Вики выставила Гордона, Дарси проводил у нее чуть ли не все свободное время. У Дарси слабость к женщинам с маленькими детьми на руках. Это его возбуждает. Материнство. Грудь, переполненная молоком. Это то, чего ему хочется в глубине души. Ему хочется, чтобы его по-матерински опекали. Он и от меня хотел того же самого, да только я смертельно от этого устала.

Ханна чуть заметно пожала плечами — жест, продемонстрировавший одновременно терпение и равнодушное прощение, показался Майклу особенно женственным, как будто Ханна хотела сказать, что уж она-то понимает мужчин и знает все их слабости, к которым относится снисходительно.