Стелла повернулась к зеркалу спиной. На кровати лежали почти собранные чемоданы, рядом лежало расписание авиарейсов с вложенным в него билетом до Портленда, штат Орегон. Сегодня был ее последний вечер в Графтоне — завтра Стелла улетала в Штаты к сестре. Она не знала, как долго прогостит там и куда отправится, когда иссякнет гостеприимство сестры. Но эта неуверенность скорее приятно возбуждала Стеллу, чем тревожила.

Нина настояла на том, что необходимо отмстить ее последний вечер в Англии.

— Кого мы пригласим? — спрашивали женщины друг друга.

Одну за другой они отвергли идеи по поводу графтонских парочек, хотя обе понимали, что с удовольствием пригласили бы Гордона, чтобы устроить настоящий ужин ля-труа — вряд ли уже доведется когда-нибудь встретиться. В конце концов они, посмеиваясь, остановились на кандидатуре Барни Клегга.

Стелла спустилась в кухню. Ей нравилось жить в огромном полупустом доме Нины, вызывавшем ощущение свободы и независимости. Пожив немного без Джимми, Стелла только яснее поняла, что никогда не вернется к мужу.

Нина готовила. Она тоже успела уже переодеться в черное бархатное платье, отделанное черным же кружевом. Увидев Стеллу, она восхищенно присвистнула.

— Выглядишь потрясающе.

Стелле так и не удалось разглядеть себя как следует, но она знала, что Нина говорит правду. Прежнее безжизненное выражение сошло наконец с ее лица, щеки возбужденно горели. Она повернулась, демонстрируя платье со всех сторон.

— Я рада, что Ханна заставила меня купить его. Хотя ходить в нем некуда.

— А вот и нет. Мы можем ходить куда угодно, и сегодняшний вечер только начало. Выпей вот это.

Нина протянула Стелле бокал шампанского. Шурша платьем, Стелла подошла взглянуть через плечо Нины на содержимое блюдечек.

— Пахнет потрясающе. Барни будет счастлив.

— Барни всегда счастлив, — смеясь, сказала Нина.

Черное платье Нины было сильно декольтировано сзади, так что голой оставалась почти вся спина. Стелла смотрела на обнаженные плечи Нины, покрытые веснушками, и на тс места, где, сливаясь вместе, несколько веснушек превращались в пятнышко неправильной формы. Стелла протянула руку и погладила пальцем одно из таких пятнышек.

Нина успела уже привыкнуть к таким проявлениям интимности, и хотя она почти что жаждала одиночества, но одновременно понимала, что дом опустеет, станет холодным, когда Стелла уедет.

— Я буду скучать по тебе, — сказала она.

— Мне тоже будет тебя не хватать, — ответила Стелла.

Она подалась вперед и поцеловала Нину. Потом все так же сосредоточенно она стерла след губной помады, оставленный на лице Нины.

Позвонили в дверь.

— Наш мальчик, — ухмыльнулась Стелла и пошла открывать.

— О, Боже! — воскликнул Барни при виде чудесно преобразившейся Стеллы. На нем самом были джинсы и свитер, в руках он держал две бутылки шампанского. — Почему вы не предупредили меня?

— Не предупредили о чем? — притворяясь, что не понимает, лукаво сказала Нина, освобождая его от бутылок.

— Что надо было надеть отцовский фрак или что-нибудь в этом роде.

Женщины рассмеялись. У обеих был такой заговорщический вид, что Барни на секунду почувствовал себя лишним.

— Если бы мы захотели видеть праздничный костюм Дарси, мы бы пригласили его самого, — сказала Стелла.

— Я польщен тем, что остановились все-таки на мне.

— Это действительно должно тебе льстить, разве нет, Стелла? — Нина, улыбаясь, наполнила бокалы и подняла свой. — Счастливого пути, — пожелала она обоим. На следующей неделе Барни уезжал в Австралию.

Все чокнулись.

— Вы очень красивые, — просто сказал Барни, допив шампанское. — Обе.

Он слегка опасался их великолепия и атмосферы женского заговора, витающей в воздухе. У него было такое чувство, будто его взяли на время, чтобы изучить, а сейчас, закончив опыты, спокойно вернули своему поколению. Он бы чувствовал себя и вовсе неловко, если бы шампанское и запах вкусной пищи не поднимали ему настроение. Барни напомнил себе, что вскоре отправится навстречу новым приключениям, освободившись от тревожной атмосферы Уилтона. Он также вздыхал с облегчением, думая о том, что его роман с Ниной подходил к неизбежному и безболезненному концу. Он не хотел никому делать больно, но менее всего — себе самому.

Нина вновь наполнила бокалы. Они будут наслаждаться последним вечером, как наслаждались этим летом, проведенным друг с другом. У них был счастливый роман.

— Не пора ли приниматься за еду? — спросила Нина, жестом указывая на стол. Он был накрыт лучшей скатертью и украшен свечами в изящных подсвечниках. Барни отодвинул стул сначала для Нины, а потом и для Стеллы, и после этого уселся сам.

Когда шампанское подействовало и сняло напряжение Барни, вечер показался всем превосходным. Всем троим предстоял переезд, и это их объединяло, все трое хотели, чтобы прощание их было безболезненным. Нина и Стелла как бы приняли Барни в члены заговора. Они то льстили ему, то слегка поддразнивали, то пускались в дружеские откровения, так что вскоре Барни вполне освоился с отведенной ему ролью — почтительного рыцаря черной и золотой прекрасных дам.

Он довольно много выпил, и ему нравилось быть в центре участливого внимания двух этих женщин. К полуночи Барни уже был способен только сидеть на дальнем конце стола, очаровательно улыбаться, беспомощно моргать и время от времени — но очень редко — вставлять слово-другое в разговор.

Наконец Нина сказала.

— Барни, ты не можешь садиться за руль в таком состоянии. Оставь машину у меня. Я вызову тебе такси.

— А разве мне нельзя остаться с тобой? — Протянув руку, Барни поймал проходившую мимо Нину. Нина остановилась, и Барни прижался лбом к черному бархату ее платья.

— Я самый счастливый пьяница на свете, — бормотал он. — Надеюсь, я доставляю не слишком много хлопот.

Нина потрепала его по волосам.

— Вовсе нет, — сказала она. — Но сегодня тебе лучше поехать домой. Я позвоню тебе.

Она едва успела вернуться на свое место, когда раздался громкий стук в дверь.

— Ба-бах! — передразнил звук Барни. Он встал, но держался на ногах весьма нетвердо.

Женщины переглянулись.

— Я открою, — сказала Нина.

Это был Джимми.

— Я хочу видеть Стеллу, — уверенно произнес он. — Попрощаться, или что там еще делают в таких случаях.

— Она тебя ждет?

Джимми выглядел как всегда: если он и выпил, то это трудно было определить на первый взгляд. Но Стелла достаточно порассказала Нине, чтобы неожиданный приход Джимми вызвал у нее определенные опасения.

— Ждет ли она меня? А ты что, ее горничная или как? Нет, она не ждет, что я приду сегодня, мне не назначено, но я хочу ее видеть. Она ведь здесь, не так ли?

Разговор шел уже на повышенных тонах. Нина отступила, пропуская Джимми в дом.

— Ну что ж, входи.

Джимми спустился вслед за ней в кухню.

Барни стоял с чашкой кофе в руках, облокотившись на буфет. Стелла тоже стояла. Свечи, горевшие на столе, отсвечивали в ее золотистом платье. Джимми удивленно смотрел на нее, на Барни, на пустые бокалы на столе, начиная понимать, что нарушил своим появлением спокойное течение вечера.

— Я не знал, что у вас вечеринка. Извините.

Никто ничего не ответил. Стелла смотрела на мужа, высоко подняв голову.

Джимми неожиданно резко качнуло в сторону жены. Движение напоминало выпад, вольный или невольный. Невозможно было точно догадаться о намерениях Джимми.

— Нет, Джимми! — закричала Нина, а Барни, стряхнув с себя пьяное оцепенение, кинулся на него и схватил за руки. Джимми стряхнул его, даже не обернувшись.

Стелла спокойно протянула руку и перехватила запястье Джимми, прежде чем он успел ее коснуться. Она оборонялась, но одновременно поддерживала Джимми, не давая ему упасть.

— Что происходит? — недоуменно бормотал Барни.

— Все в порядке, — ледяным тоном произнесла Стелла.

— Ты так считаешь? Теперь это так называется? — лицо Джимми перекосило на одну сторону, как будто его вот-вот хватит удар.