— Сказать по-честному, я торопился поговорить с тобой после того, что произошло в прошлое воскресенье. Меня это грызло постоянно.

— Я тоже вся испереживалась. — Я присела рядом с ним на диван, сняла крышечку и попробовала капуччино — слишком горячо. — Нельзя было выставлять тебя на улицу подобным образом. Это не способ вести дискуссию.

— Ну, обычно ты не уходишь от дискуссии и хорошая спорщица — стало быть, я тебя уж очень довел, — сказал Джек. Он улыбнулся — какой-то жалкой улыбкой, с глубокой печалью в глазах.

Сердце у меня окончательно упало.

— Давай все забудем, — промолвила я.

Он глубоко вздохнул и помолчал. Я видела, как тяжело дается ему каждое дыхание, как ходит туда-сюда сорочка на его груди.

— Как раз об этом я приехал поговорить, Бейли, — сказал он наконец. — Забыть не получится. Ссора в воскресенье выявила такое, что в эти последние дни я пришел к выводу — наши отношения уже не восстановить.

Его последние слова я едва расслышала, словно он говорил из-под воды. Момент был какой-то сюрреалистический, невероятный.

— Ты… ты пытаешься сказать, что ты хочешь разорвать наши отношения? — спросила я, потрясенная до глубины души, не веря происходящему.

— Нет, я не хочу. Но объективная реальность такова, что выбора у меня нет.

— Я что-то не понимаю.

Слезы просились наружу, но я пыталась сдержаться.

— Во время спора ты заявила, что была уже однажды замужем, то есть решилась однажды связать свою судьбу с другим человеком. А я таким опытом похвастаться не могу…

— Мало ли что я выпалила в сердцах… Я не имела в виду тебя обидеть…

Джек взял стаканчик капуччино и сделал глоток. Я почти чувствовала, как выстраиваются мысли в его голове, преобразуясь в гладкие предложения.

— Знаю, ты говорила со зла, в запале. Но ты была права. До сих пор — а я уже отнюдь не мальчик, — до сих пор я ни разу не ощутил ни малейшего желания навсегда связать свою судьбу с кем-либо. Однако в последние недели я чувствовал, что мы с тобой все ближе и ближе… и мое неожиданное злоключение с квартирой было последним толчком — я вдруг понял, что я готов… готов связать наши жизни воедино… Увы, похоже, не судьба. Извини, что я тебя как бы анализировал в прошлое воскресенье — прошелся по тебе холодным скальпелем психолога. Может, я был не прав насчет того, способна ли ты вообще к прочным отношениям. Но совершенно очевидно, что связать свою судьбу с моей ты не готова — и вряд ли будешь когда-либо готова. А я не чувствую в себе достаточно сил оставаться рядом и терпеливо ждать, когда ты полюбишь меня всерьез.

— Поясни мне, пожалуйста, четко, что ты имеешь в виду, говоря «связать наши жизни»? — спросила я дрожащим голосом. — Ты имеешь в виду переехать ко мне?

— Да. Но не потому, что меня выперли из квартиры и мне некуда притулиться. И не потому, что жить в одной квартире дешевле, чем в двух. Я имею в виду — двигаться в сторону еще большей близости. Я люблю тебя, Бейли, мне нетрудно представить себя твоим мужем.

Я тяжело сглотнула.

Волна нежности к Джеку на секундочку затопила мою душу — я была так благодарна ему за его чувства.

А потом накатила паника. Я вскочила с дивана и заходила по комнате, нервно заглаживая волосы за уши.

На улице быстро темнело. Вид из окна, с тысячами зажженных огней и бархатным небом, казался задником какой-то давнишней пьесы. А я была актрисой, которая забыла текст. Ходит по сцене и что-то изображает, чего нет в пьесе, а сама лихорадочно вспоминает следующую реплику. И вдруг текст пошел — оказалось, он формировался во мне тайно в последние дни, был уже готов и теперь словно бы просто вспомнился.

— Джек, ты мне очень дорог, — сказала я простым, искренним, своим голосом. — Мне хочется верить, что я тебя люблю. Последние месяцы с тобой были самыми чудесными в моей жизни. Но то, что ты говоришь, увы, правда. Я не готова связать свою судьбу с твоей.

— Я знаю, ты…

— Погоди, я хочу кое-что пояснить. Что меня так рассердило во время нашей воскресной ссоры — так это твое утверждение, будто я не способна на прочные отношения. И причины якобы лежат в моем прошлом. Да, мой брак разлетелся, как начиненная дерьмом бомба. И развод был для меня огромной драмой. Страшно было даже не то, что мы расходимся, а то, что у моего мужа так долго была тайная жизнь, о которой я и не подозревала. Я жила с человеком, которого я совершенно не знала. Я жила с фантомом, существовавшим в моем воображении. Но не надо преувеличивать травму от моего брака. Я могу справиться с ней и справлюсь. Не поэтому я не могу снова полюбить. Я даже думаю, что я могу полюбить — тебя. Однако сейчас я не готова к окончательным решениям. Мне нужно время.

Он молча смотрел на меня. Я чувствовала такую пустоту на сердце, такую печаль… Между мной и Джеком все кончено. Кончается. Вот сейчас. Вот в эту секунду. Хотя где-то глубоко в подсознании я знала, что все кончено уже давно.

— Послушай, разве нельзя все вернуть? — умоляюще спросила я. — Нам было так хорошо.

Он встал с дивана, опершись на обе руки.

— Как мне ни больно говорить, мой опыт отношений с тобой подсказывает, что тебе первой все это надоест, — если мы сейчас сделаем вид, что ничего не произошло, и станем встречаться, как прежде. Да и для меня все это будет нестерпимо. Тебе будет казаться, что я давлю на тебя, принуждаю к каким-то решениям.

Я с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

— Джек, это все как в страшном сне! Так вдруг… так быстро… Я просто не справляюсь со всем этим…

Он подошел ко мне, положил руку на плечо.

— Понимаю. Я ведь и сам до прошлого воскресенья не знал истинной силы своих чувств.

Он быстро вышел в прихожую, схватил с вешалки куртку.

— Постой! — крикнула я вдогонку. — Неужели так надо уходить прямо сейчас? Мы ведь можем вместе поужинать… или выпить…

— Какой смысл? Пластырь надо срывать одним рывком. Но обещай мне, Бейли, что ты будешь осторожна со своим следствием. Я тебе через несколько дней перезвоню — просто узнать, что ты жива-здорова и с тобой все в порядке. Ладно?

Я была уже рядом, в прихожей. Однако ответить не успела. Он коротко поцеловал меня в губы, совсем коротко. Открыл дверь — и ушел.

В шесть часов я катила по шоссе в сторону Гринвича. Голова болела невыносимо. Мутило по-черному. Я приоткрыла окно.

Дорожный щит: за выброс мусора штраф триста долларов. А если меня вывернет из открытого окна — штраф тот же или еще хуже?

Я сунула в плейер свой обычный спасательный круг — дивную Марию Каллас. И тут же в ужасе вырубила. Словно кошку в унитазе топят.

В полном отчаянии я нащупала в сумке сотовый и позвонила Лэндону. Он ответил после четвертого гудка.

— Ты откуда? Я только что стучал в твою дверь, а тут звонок в моей квартире.

— Из машины. По дороге в землю обетованную богатых и супербогатых. У вас есть пять минут для разговора?

— Конечно.

— Джек меня бросил.

— Что-о-о?

— Точнее, как он говорит, это я заставила его порвать со мной.

— И все из-за кошки, которая не хочет в воду?

— То есть?

— Ну, он сказал тебе, что научить тебя прочным отношениям — все равно что кошку заставить полюбить воду.

— А, вспомнила. Да, причина примерно такая… Вы только представьте себе, именно сегодня он впервые открыто употребил слово на букву «л». Больше того, через минуту и слова на букву «ж» не побоялся! Люблю. Женюсь. Такие вот дела. А потом заявил, что я его не люблю и ждать, пока я его полюблю, ему слишком больно, а поэтому — гоп! — только я его и видела.

— Фу ты, что за баба! — сказал Лэндон. Настоящий друг — сразу же на моей стороне. — Он, понимаете ли, подождать не желает… Если не хочет ждать — гони его в шею, он тебя не достоин!

— В принципе вы правы. Но и его понять можно. Стоило ему завести вопрос о более основательных отношениях, как я вся ощерилась, будто волчица, которая своего детеныша защищает. Если он стремится создать семью, а я об этом пока и не думаю, о хороших отношениях нельзя и мечтать.