— А когда вы за рюмочкой обсуждали ваши отношения, она ничего не говорила про то, что чего-то боится, что у нее какие-то проблемы?

— Нет, ни полслова. Если ваши теории связаны со свадьбой, то я уже сказал — я не в теме.

— Забудьте на время про свадьбу. Как раз то, что все три погибшие были подружками невесты, могло быть простым совпадением. Между ними можно предположить какую-то совсем иную связь. Робин и Джейми сдружились. И Робин была очень расстроена смертью подруги. Возможно, кто-то убил Джейми, а Робин со временем узнала или догадалась, кто именно, и могла разоблачить убийцу. Тогда убили и ее. Эшли погибла по той же причине: или слишком близко подошла к разгадке или чересчур ретиво дергала окружающих за рукав и призывала более основательно разобраться в несчастных случаях. Словом, произошла некая цепная реакция, а началом было убийство Джейми.

— Ага, все дороги ведут к Джейми! — сказал Брейс с брезгливой миной, словно нюхнул скисшее молоко.

— Что вы имеете в виду? — спросила я удивленно.

— Робин та-а-ак сдружилась с ней, прямо не разлей вода! Только и слышал от нее: Джейми то, Джейми се. Эта Джейми была мне как кол в заднице.

Представить Брейса с колом в заднице было самое оно — я бы этот кол, простите меня грешную, еще и провернула.

— Почему они вдруг так сдружились?

— А вас, цыпочек, разве когда поймешь?

— А если очень-очень-очень попробовать? — в тон ему спросила я.

Брейс помолчал, задумчиво глядя в свою кружку.

— Ладно, если вы настаиваете… Робин была какая-то зависимая, что ли. Ей всегда кто-то нужен. Поэтому наш брак и развалился. Она хотела, чтоб я торчал возле нее двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Но это же из области фантастики. Днем я кручусь на работе, а вечером — уж профессия такая — обязан ублажать клиентов ужинами, контакты поддерживать, новые знакомства завязывать. Конечно, в развал наших отношений внесло свою лепту и то, что Робин работала на Пейтон, дикую эгоистку и самодура в юбке. Придет Робин домой, а кому пожаловаться? Только четырем стенам. Словом, мы разошлись, а тут нелегкая эту Джейми принесла. Джейми ее со всех сторон медом мазала, а Робин падкая на лесть. Но мне-то видно было со стороны, что у Джейми в дружбе всегда свой интерес — она людьми только пользуется. И Робин она употребила по полной программе.

— А именно?

— Джейми планировала открыть в Нью-Йорке дорогую кулинарию для гурманов — по типу той, что у Пейтон. И постоянно выспрашивала у Робин, как делается то, как делается это. Качала из нее внутреннюю информацию сколько хотела. А та, дурочка, все Пейтонское ноу-хау за стаканчиком и выбалтывала, Более чем уверен, открой Джейми свою кулинарию, она бы Робин выкинула как выжатый лимон — гуляй, ты мне больше не нужна.

— Ну, я слышала, что шансов начать свое дело у Джейми практически не было. Инвесторы с неба не падают.

— Тут вы ошибаетесь, — возразил Брейс. — Инвесторы были. Она даже место приглядела и уже вела переговоры об аренде.

— Вы шутите!

— Робин просила меня оценить профессиональным взглядом бизнес-план Джейми. У Джейми и лицензия уже была, и деньги на счете.

Все это явилось для меня удивительной новостью.

И Пейтон, и Алисия пребывали в убеждении, что у Джейми ничего не получается с ее проектом.

Что таится за подобной скрытностью Джейми? Хитрость или что похуже?

— Ну и как бизнес-план?

— Не знаю. Я наотрез отказался помогать этой стерве. Робин жутко обиделась.

— Похоже, Джейми вам чем-то серьезно не угодила.

Брейс отставил кружку и посмотрел мне прямо в глаза.

— Про угодила не угодила я ничего не говорил, — раздраженно сказал он. — Я Джейми лично не знал. Меня она не использовала. Но смотреть, как она подтирает зад женщиной, которая мне небезразлична, мне было противно.

Он кинул взгляд на наручные часы и залпом допил пиво.

— Мне пора. — Брейс со стуком поставил кружку на стойку, встал и, схватив с пола свое пальто, как львица львенка за загривок, пошел к выходу. Ни тебе прощай, ни тебе до свидания.

Я осталась и еще несколько минут размышляла, потягивая пиво.

Какая-то мысль просилась в голову — как наша домашняя собака когда-то тыкалась мне в ногу, когда я, девочкой, ела пирожок с мясом. Что за мысль, какой породы, я не могла угадать.

Брейс мне, мягко говоря, не понравился.

Возможно, это дурацкое предубеждение против всех, работающих на Уолл-стрит.

Брокерьё.

А может, это физическая неприязнь — странные медные глаза…

Понятно, что Робин страдала от его постоянного неприсутствия — такие брейсы ни для кого не имеют времени. Даже когда они сидят рядом с тобой, ты все время чувствуешь, что они на тебя время тратят. И тебе очень стыдно.

Но как же он Джейми ненавидит! Весь ощетинился при первом упоминании ее имени.

И тут мысль, которая тщетно просилась мне в голову, нашла щелочку. Всплыла недавно услышанная чужая фраза.

«Они стали на пару костерить мужиков — благодатная почва для женской дружбы».

Слова Эшли по поводу истоков дружбы Джейми и Робин.

По версии Брейса, Робин обрела в Джейми психологическую опору. Джейми льстила и поддакивала, а сама вертела Робин как хотела. Возможно, именно она отговорила Робин возвращаться к бывшему мужу.

Вчера я отвергла Брейса в качестве убийцы — зачем ему убивать Джейми? А сегодня вижу мотив.

Брейс мог полагать, что Джейми стоит между ним и Робин.

А когда Брейс убедился, что и теперь, без Джейми, Робин к нему не вернется, он совсем потерял голову и организовал несчастный случай.

Ну а Эшли?

В этой версии она погибла потому, что могла разоблачить Брейса.

Особых планов на вечер у меня не было. А значит, мне ничего не светило, кроме как слоняться по квартире и переживать попеременно на две темы: где бродит и что планирует мой таинственный преследователь? как и когда мы окончательно помиримся с Джеком?

К счастью, Лэндон, как добрый ангел, спас мой вечер: накормил меня, обласкал и вырвал из замкнутого круга дурацкой рефлексии.

Но прежде было следующее.

Допив пиво, я вышла из «Хэрриса».

Час пик на Уолл-стрит закончился, машин стало меньше, брокерьё разъехалось или по домам, в пригороды, или заполнило фешенебельные рестораны на Улицах к северу от Уолл-стрит.

На мостовой я остановилась и, битый час переминаясь с ноги на ногу, пыталась определить, не ждет ли меня за каким-нибудь углом Медноглазый. Вроде бы нет.

Я вскочила в первое же такси, которое показалось в поле видимости. И столько раз за всю дорогу оглядывалась, что таксист стал коситься на меня с подозрением: то ли дурочка, то ли от полиции рвет когти.

Даже зайти в гастроном показалось мне неподъемным подвигом. Такси я остановила прямо у парадного, юркнула внутрь и, наверное, бежала бы вприпрыжку по лестнице до самой своей квартиры, не живи я так высоко.

Зато потом пришлось пожинать плоды трусости. В доме хоть шаром покати: в холодильнике коробка просроченного сыра и взъерошенный пук краснолистного салата — как страшная голова горгоны Медузы. Синяк на груди опять заныл, а обезболивающего нет. Я хотела в полном отчаянии кинуться ничком на постель, но тут заметила огонек на автоответчике. Лэндон. Звонил пятнадцать минут назад.

— Ты жива? Придешь рано, стукни три раза в стену. Или заходи на сандвич.

Сандвич сандвичу рознь. Лэндонский в тот вечер был чудесен. Тосканский хлеб с хрустящим беконом, нежнейшим шпинатом и грунтовыми помидорами, которые Лэндон посреди зимы раздобыл неведомо где. Каждый кусочек напоминал мне лето с мамой и братьями в Кейп-Коде. А еще салат из тех же невероятно ароматных помидоров, сдобренный французскими оливками.

— Конечно, ужин не по сезону, — сказал Лэндон извиняющимся тоном. — Но чем богаты, тем и рады.

— Вздор! Потрясный ужин. Бальзам для истерзанной души!

— А что, душа истерзана? — участливо осведомился Лэндон.