— Что-нибудь еще? — спросила я Блисс. — Что-нибудь странное?

Я казалась себе дурочкой, снова и снова задавая один и тот же неконкретный вопрос. Хорошо искать в темной комнате черную кошку — по крайней мере ты знаешь, что ищешь кошку и она черная. А когда шаришь в поисках непонятно чего, трудно при этом делать умное лицо.

— Ничего больше припомнить не могу, душечка. Прости, должна готовиться к встрече с клиенткой.

Я извинилась за беспокойство и дала ей на всякий случай мою визитную карточку.

— Думаю, и для тебя эта свадьба была не мед, — сказала Блисс, провожая меня до двери. — Все подружки невесты натерпелись.

— Ничего, выжила.

— Я знаю, она вас терроризировала по электронной почте. Ведь все ее идеи-причуды через меня проходили. А как она испугалась, что ее старшая подружка опять забеременеет и своим животом испортит свадебные фотографии! Сколько было шума и вони! Потом еще ее несчастная кузина…

Я даже остановилась от неожиданности.

— Вы имеете в виду Филиппу?

— Не помню, как ее зовут. Толстая такая. Извини за неподобающее выражение. Я хотела сказать — девушка с проблемным весом. Эта кузина, сколько помнится, работает у Пейтон на фирме. И она спала и видела себя в роли подружки невесты. Но Пейтон ей наотрез отказала.

— Отказала? Наотрез? — так и ахнула я. — Не может быть!

— Конечно, с одной стороны, я Пейтон в этом вопросе понимаю — у девушки серьезные проблемы с весом. Но с другой стороны, все-таки кузина… Помню точные слова Пейтон по этому поводу: «Если на мою кузину надеть желтое платье, гринвичские детишки примут ее за школьный автобус и станут искать дверь».

Я бы с удовольствием порасспрашивала болтливую Блисс о Филиппе, но уже прибыли невеста с мамашей — две надутые дуры в норковых шубах, и мне пришлось наспех попрощаться.

На улице, открывая дверцу джипа, я машинально посмотрела себе за спину. Начинается мания преследования? До какой степени осторожной мне нужно быть? Правда ли, что я в опасности? Если кто-то попытается убить меня так, чтобы это выглядело как несчастный случай, что он попробует? Вариантов — тысяча…

Как только я выехала из Гринвича на скоростное шоссе, я тут же набрала нью-йоркский номер агентства «Маверик пиар». Маверик, как выяснилось, и сама горела желанием поговорить со мной, поэтому мы договорились о встрече.

После этого звонка я могла полностью сосредоточиться на том, что я только что узнала.

Итак, Пейтон крепко обидела Филиппу.

Моя шефиня в «Глоссе», Кэт Джоунс, то и дело отклоняет кандидатуры известных актрис на обложку только потому, что те набрали лишний вес. Ее можно понять — у глянцевых журналов свои правила игры. Однако жизнь, слава Богу, еще не опустилась на этот уровень! Жизнь требует от нас хоть немного человечности и снисходительности!

Бедная Филиппа получила страшный удар. Ее отвергли и унизили. Пейтон могла ей и в глаза сказать про школьный автобус. Но достаточная ли это причина для того, чтобы носиться по округе и убивать подружек невесты? И почему подружек невесты, которые и в мыслях не имели как-то оскорбить Филиппу? Решение принимала Пейтон — ей и отвечать.

А если это слепая ярость сумасшедшей, которая не разбирает, на кого падает месть, как объяснить то, что между первыми двумя смертями разрыв в несколько месяцев, а Эшли убита через несколько недель после Робин?

Версию сумасшествия придется отклонить.

Да и со спортом у Филиппы большие проблемы. Слыханное ли дело, чтоб она за считанные минуты промчалась из кухни к силосной башне, взлетела по лестнице почти на самый верх, столкнула Эшли, быстренько сбежала вниз, погасила свет и, как ни в чем не бывало, не запыхавшись, снова появилась на кухне? Да она и за полдня не обернется!

Невзирая на пробку у Нью-Рошелл, я уже к полудню была у себя дома в Нью-Йорке. Зайдя в квартиру, я первым делом ее тщательно проинспектировала. Дверь на балкон заперта. Вещи вроде бы на своих местах. И чего я трепыхаюсь, дурочка!.. Но в мозгу горела память о смерти Джейми. Ее убили в собственной квартире. А свой дом каждому мнится неприступной крепостью.

Кстати, если Джейми погибла не по нелепой случайности, если ее действительно убили, как же убийца проник в ее квартиру?

Ни малейших следов взлома обнаружено не было — тут полиция работает тщательно.

Стало быть, у преступника был ключ.

Если она сама открыла дверь незнакомцу, трудно вообразить, что она после этого улеглась в ванну.

Насколько я понимаю, следов борьбы или переноса тела не обнаружили, раз уголовное дело не было возбуждено.

Может, пришел ее любовник?

Тогда всю сцену нетрудно представить, все становится на свои места.

Я быстро сменила белье, надела черные брюки, белую блузку и черную кожаную куртку. Сначала в «Глосс». Надо не только с заместительницей шефини обязательно пересечься, но и с Бабетт — девушкой, которая занимается в журнале вопросами питания и могла хорошо знать Джейми. А уж потом на встречу с Маверик.

Пока я пыталась как следует расчесать непокорные волосы, которые я теперь отрастила до середины шеи, позвонил Джек.

— Ты, по-моему, обещала позвонить, как только приедешь в Нью-Йорк, — с упреком сказал он.

— Извини. Я действительно буквально минуту назад забежала в квартиру. Пришлось смотаться в пару мест в Гринвиче.

— Бейли, ты опять за свое! Оставь это дело полиции!

Конечно, приятно, что он так обо мне печется, но второй мамочки мне не надо.

— Полиция бездействует, — сердито возразила я. — Насколько мне известно, смерть Эшли без всяких угрызений совести и в два счета спишут на несчастный случай. И я не намерена ждать, когда правда всплывет сама собой… и треснет меня по башке!

— То, что всплывает, не трескает по башке, — резонно заметил Джек. — Оно лупит по попке. Ладно, поговорим обстоятельно, когда я появлюсь в Нью-Йорке, то есть, к сожалению, не раньше чем завтра. Сегодня вечером у меня обязательная встреча. Первый самолет, на который я реально успеваю, в семь. Значит, в Нью-Йорке буду около девяти.

— Замечательно. До скорого!

Прежде чем сесть в лифт, я сунула записку Лэндону под дверной коврик — приглашала вечером поужинать у меня. Мне не терпится поделиться с ним всей историей и выслушать его мнение. Когда у меня душа болит и рвется, он самый подходящий слушатель.

Я доехала на подземке до пересечения Пятьдесят седьмой улицы и Седьмой авеню и прошла пешком несколько кварталов до «Глосса». Было зверски холодно, сугробы вдоль тротуаров уже заляпали грязью и забросали всяким мусором. Казалось, все женщины в шубах и обмотаны шарфами. Одна я в кожаной курточке как чокнутая.

Ни как вольный стрелок, ни как постоянный автор я не имею права претендовать на отдельную комнатку в «Глоссе». Но поскольку я ежегодно исправно поставляю статьи в большом количестве и на дружеской ноге с Кэт, моей шефиней, мне делают поблажку — крохотная комнатка, где в доинтернетовские времена была справочная библиотека, считается моей.

В мою комнатушку ближе добираться от бокового лифта, хотя я предпочитаю длинную дорогу — через «арену».

«Ареной» мы называем большой зал, разбитый невысокими перегородками на секции: отдел искусства, фотоотдел, производственный отдел и так далее.

Вообще-то такая пространственная структура, уместная в ежедневной газете, где генерал должен видеть сразу всю свою армию, выглядит несколько претенциозно в ежемесячном журнале. У нас самая горячая новость — сегодня заказываем еду на ленч не у итальянцев, а у тайцев.

Но планировка «арены» сама собой продуцирует некую энергичную суету и бурление. Обычно, проходя через «арену», я за считанные минуты соберу все редакционные новости, со всеми перездороваюсь — и уже в курсе, какое настроение у Кэт и как это настроение отразилось на сотрудниках.

Итак, в полдень в четверг я шествовала по «арене». Не успела я пройти несколько шагов, как бегущий куда-то редактор фотоотдела притормозил возле меня.