Сзади, футах в тридцати, начинался подъездной путь к какому-то особняку, который прятался в глубине леса. Я слышала двигатель автомобиля, спускавшегося по холму в мою сторону. Было несколько градусов ниже нуля, но я обливалась потом, как в сауне.

Чтобы срезать путь к невидимому дому за деревьями, я проворно, почти на четвереньках перелезла через длинный сугроб.

Оказавшись на другой стороне сугроба, вся в снегу, я побежала. Точнее, попыталась бежать. Снег был глубокий, ноги в нем увязали. Но я кое-как бежала — на одном адреналине.

Опять мелькнула мысль позвонить и позвать на помощь. Но было так страшно, что остановиться даже на секунду казалось немыслимым подвигом.

Вскоре я увидела за деревьями расчищенную дорогу к дому.

Однако внутренний голос подсказал: выбегать на расчищенную дорогу не стоит. Тот, на колесах, легко настигнет меня. Несмотря на глубокий снег, я предпочла бежать дальше по лесу, параллельно подъездному пути.

Я бежала что было сил, не особенно глядя под ноги. И тут моя нога за что-то зацепилась, и я полетела в снег, больно ударившись боком, оцарапав лицо и одновременно ободрав об острый лед голые руки.

На глаза навернулись слезы, но плакать было недосуг — я вскочила и подняла сумочку.

Где-то за моей спиной, на шоссе, остановилась машина. Водитель выключил двигатель. Две-три секунды полной тишины. Хлопнула дверца. Он вышел.

Сердце выпрыгивало из груди, бок болел, руки жгло. Теперь я старалась смотреть под ноги и бежать осторожнее.

Наконец я увидела дом — большой тюдоровский особняк. Второй этаж темный, на первом освещено несколько окон.

Я оглянулась — за мной никого. Машины моего преследователя не видно и не слышно.

Решившись, я круто повернула к подъездной дороге. По твердому бежать стало легче. Хотя местами было скользко, и пару раз я истерично раскидывала руки, чтобы в последний момент сохранить равновесие.

Оказавшись наконец у входа в дом, я замолотила кулаками по двери.

Конечно, молотить кулаками не самая лучшая тактика. Но искать звонок или деликатно стучать — Боже, до этого ли!

Сердце сжимал страх: вдруг мне не откроют?

Жители Гринвича не приучены пускать в дом кого попало. Если живешь в лесу, это просто закон выживания.

Я стояла у двери, пытаясь отдышаться. Каждое мгновение ожидания удваивало ужас.

И вот за дверью раздался неясный шум. Дверь распахнулась. На пороге стоял мужчина лет шестидесяти.

— Пожалуйста, помогите мне! — выпалила я. — Кто-то намеренно столкнул мою машину с шоссе.

Мужчина скользнул взглядом по мне, затем посмотрел поверх меня на пустую дорогу. Оглядев дорогу и лес, мужчина на секунду-другую недоверчиво застыл. Ведь я запросто могла быть членом банды типа мэнсоновской — невинная овечка, которую посылают вперед, чтобы потом всей шайкой ввалиться в дом.

— Ладно, заходите, — сказал мужчина, быстрым жестом приглашая меня внутрь.

Возможно, именно моя моднющая шляпа-колпак, такая нелепая за пределами ко всему привычного Нью-Йорка, убедила его в том, что я одинокая затравленная невинная овечка, без банды.

— Меня зовут Ричард Кроуфорд, — представился хозяин дома, заперев дверь и задвинув засов. — Расскажите, что произошло.

Брюки с подтяжками и фланелевая рубашка с закатанными рукавами — похоже, Ричард Кроуфорд только что вернулся домой из Манхэттена и смешал себе первый за вечер коктейль.

Я кратко изложила происшествие, достала из сумочки свой сотовый, спросила адрес дома и набрала 911.

Пока я рассказывала оператору, что случилось и куда прислать патруль, Ричард стоял у окна и следил за подъездной дорогой.

Потом я позвонила Пейтон. Клара ледяным тоном сообщила, что миссис Славин «принимает джакузи». Когда я быстро описала мое положение, Клара, смягчившись, сочла возможным побеспокоить миссис Славин и отнесла трубку в ванную комнату.

Пейтон, конечно, разахалась и разохалась. Немного успокоившись, она сообщила, что Дэвид только что приехал домой. Трип, кажется, уже тоже прибыл. Любой из них может съездить за мной. Я сказала, что мне надо прежде дождаться полиции. А там видно будет. Я еще позвоню.

Пока я звонила, в прихожей появилась пожилая женщина в серых слаксах и подходящем по цвету свитере. Очевидно, миссис Кроуфорд.

Повесив трубку, я представилась. Назвалась и хозяйка: Эвелин Кроуфорд.

Словно добрая мамочка, она засуетилась вокруг меня, провела в гостиную, усадила на диван.

— Давайте я угощу вас горячим чаем, бедняжечка.

Мать с детства приучала нас не пить и не есть в домах незнакомых людей. Но в этом случае отказываться было бы нелепым хамством.

В ожидании полиции я немного поболтала с мистером Кроуфордом. Действительно, он работал на Манхэттене, налоговый консультант; в Гринвиче живет уже двадцать пятый год. На каминной полке стояла огромная фотография трех его детей. Теперь всем им было за двадцать.

В момент, когда миссис Кроуфорд пришла с чаем, к дому подкатила черно-белая полицейская патрульная машина с включенными мигалками.

Офицеров было двое — мужчина и женщина. Я описала происшествие и высказала подозрение, что преследователь был за рулем спортивной машины: судя по высоте расположения фар. Ни цвет, ни модель я не запомнила — было темно, к тому же я не присматривалась, а нападение началось с того, что преследователь ослепил меня.

Я сообщила, что детектив Пиховски недавно допрашивал меня как свидетельницу и сегодняшний инцидент может быть напрямую связан с тем делом. Полицейские записали мой рассказ и ушли — осмотреть место происшествия.

От нечего делать мы с миссис Кроуфорд наблюдали, как удалялась их машина, свернув на ту же лесную дорогу, на которой мне довелось пережить один из самых неприятных моментов в своей жизни. Мигалки еще какое-то время поблескивали между деревьями. Полицейские вернулись минут через десять. Они с фонариками исследовали место происшествия, рассмотрели все следы и пришли к выводу, что мой преследователь не просто столкнул меня в сугроб, не просто остановился возле моей машины, но и шел за мной по пятам через лес. По какой-то непонятной причине ярдов через сто — сто пятьдесят он остановился и повернул назад.

Сердце вновь заколотилось в груди — не гори в доме Кроуфордов свет, мой преследователь вряд ли повернул бы назад. Ему ничего не стоило догнать меня. Что случилось бы потом — лучше и не думать!

Полицейские уже связались с участком и узнали, что Пиховски ушел домой. Но было решено, что завтра с утра эксперты-криминалисты выедут на место происшествия.

Значит, мой джип должен остаться в сугробе как минимум до рассвета. Мне даже запретили взять дорожную сумку, потому что я, мол, могу нарушить следы на снегу. Женщина-офицер предложила подбросить меня до любого места в Гринвиче. Ее коллега останется охранять место происшествия.

Кроуфорды дали мне номер своего телефона и просили позвонить им утром — сказать, все ли у меня в порядке. Я поблагодарила их за храбрость и сердечность. Несмотря на холод, они вышли из дома, чтобы проводить меня и пожелать удачи.

До особняка Славинов мы доехали меньше чем за десять минут. Дверь открыл сам Дэвид. Пейтон и Трип стояли за его спиной.

— Пейтон вся испереживалась за вас, — сказал Дэвид. — И мы тоже.

Я коротко помахала женщине-копу и зашла в дом.

— Кошмар какой-то. Слава Богу, полицейские приехали быстро. Утром они пришлют бригаду исследовать отпечатки ног на месте происшествия.

— Отпечатки ног? — удивленно воскликнула Пейтон. — Я думала, все случилось на дороге, когда ты была в машине!

— После того как водитель таранил меня, он развернулся на вершине холма и вновь начал меня преследовать. Я выскочила из машины и убежала в лес. Эта сволочь, судя по всему, шла за мной.

— Какие страсти ты рассказываешь! — воскликнула Пейтон, закатывая глаза от неподдельного ужаса.

Пальто я уже сняла и теперь расстегивала молнии сапожек. Впервые я заметила, что мои носки насквозь мокрые — видимо, в сапожки набрался снег, когда я бежала на пределе сил по лесу.