— Он совсем небольшой, тот замок. Много времени осмотр наверняка не займет.

— Ну если трудиться с утра до вечера… — протянул я, принимая озабоченный вид.

— Да, именно, с утра до вечера! И на службу вернетесь вовремя, и серебром разживетесь!

Он ерзал по лавке, чуть ли не приплясывая от нетерпения. И я не стал упираться:

— Считайте, уговорили. Ну рассказывайте, где тут у вас что.

В способностях демона справляться с напором разгоряченного обещаниями мужчины я все-таки сомневался, а потому попросил трактирщицу приглядывать за происходящим и время от времени ненароком появляться на виду у воркующей парочки, чтобы держать влюбленного в узде. Отправляться со мной Роалдо Лиени не пожелал. Отговорился тем, что у него есть неотложные дела и все прочее, требующее внимания. Зато отписал письмо держательнице, запечатал в футляр и торжественно вручил мне, несказанно довольный и счастливый, потом показал дорогу, что должна была привести меня к кумирне, и распрощался. Так быстро, что дверь захлопнулась на волосок от моей спины.

Я ухмыльнулся, представляя, сколько неприятностей доставят сегодня Смотрителю неожиданные явления трактирщицы, и зашагал к месту всученной мне службы, рассчитывая оказаться у развалин не позже обеда. Я вообще всегда неплохо рассчитывал временные отрезки для разного рода действий, но жизнь обычно норовит все устроить по собственному усмотрению.

Для вскрытия замка футляра понадобилось остановиться и присесть на придорожном камне, поскольку пружинный механизм требовал к себе внимательности и отсутствия качки. Впрочем, содержание письма оказалось не тем, ради чего требовалось идти на жертвы. Все как всегда: уверения в собственной старательности, туманное объяснение, почему именно я должен вести осмотр руин, зато красочное и убедительное описание замечательного будущего, которое непременно настанет, если меня беспрепятственно допустят к исполнению назначенной службы. Можно было не читать вовсе.

Я вернул письмо на место, приводя замок в прежнее положение, и отправился дальше по дороге, но опять же успел прошагать не больше полумили, как меня окликнули. Из-за спины, что заставило немного напрячься, потому что еще мгновение назад пройденное место выглядело совершенно пустым, а кусты на обочине дороги были безмятежно спокойны.

— Здесь поблизости ведь есть кумирня?

Местный житель не задал бы такого вопроса, значит, мы с незнакомцем на равных. Оба чужаки. Вот только вряд ли он об этом знает.

— Есть, как не быть, — ответил я, поворачиваясь лицом к вопрошающему.

Голос у него был вполне мужской. Вернее, юношеский. А вот внешность куда больше подошла бы девице. Хрупкое сложение, бледная до прозрачности кожа, огромные серо-синие глаза, расширенные словно от страха, но глядящие с надеждой, и… Уже хорошо знакомый мне покрой одежды, не мужской и не женский, а нечто среднее, годящееся к ношению и теми и другими. Правда, выглядел этот наряд не лучшим образом: местами тонкая ткань была усыпана пятнами, местами прорвана, а сверху густо припорошена дорожной пылью. Кем бы ни был этот человек, дорога на его долю явно выдалась не самая прямая. А когда он сделал несколько шагов ко мне, видимо ободренный моим ответом, стало понятно, что если незнакомец и собирался путешествовать, то вовсе не пешком, потому что подошва на его сапогах была совсем хлипкая, предназначенная для паркетных полов, а не для земли, ощетинившейся острыми камешками.

— Далеко отсюда?

Я посмотрел на то, как неловко он двигается, постоянно перенося вес то на одну, то на другую ногу, и пообещал:

— Доберетесь.

Он кивнул, сделал еще шаг и вдруг хлопнулся прямо на дорогу. Коленями по камням. Но, видно, телесные страдания занимали незнакомца намного меньше всего остального, потому что он всего лишь немного сморщился от боли, а глаза заблестели слезами совсем другого происхождения.

Так выглядит человек, который тратил все имеющиеся силы на какое-то важное дело и наконец добрался до его окончания. Счастливый человек.

— Поднимайся. — Я сдвинул сумку с письменными принадлежностями назад, за спину, подошел к страдальцу и протянул руку. — Обопрешься, идти будет легче.

Он поднял на меня полупустой взгляд:

— Вы…

— Доведу тебя до кумирни. Я и сам туда шел.

Незнакомец вцепился в мое запястье тонкими пальчиками, как куренок лапками. Несмотря на то что, поднимаясь на ноги, он повис на предложенной опоре всем телом, при большой надобности я смог бы даже нести этого задохлика достаточно долгое время. По крайней мере, чтобы добраться до места назначения. Слава Божу, странник не злоупотребил полученной помощью и именно оперся о мою руку. Правда, скорость передвижения сразу заметно снизилась: похоже, ступни незнакомца были уже сильно изранены.

— Не самая подходящая обувка для местных дорог, — продолжил я беседу.

— Да, не самая, — согласился он, заметно припадая на левую ногу.

— Зачем же такую выбрал?

— Я не выбирал. Другой… другой нам не давали.

Любопытно. Как мальчишка мог оказаться здесь? Допустим, воспользовался порталом, только не в Ганна-Ди, там ведь нет Наблюдательного дома и всех полагающихся к нему чудес. Ближайший городок расположен слишком далеко, чтобы идти оттуда сюда пешком, да и если бы незнакомец решился на это, то стер бы ноги по колено, а сейчас похоже, что он шел день, самое большее два. Значит, в здешних местах он оказался обычным способом. Посредством конной повозки, которая по каким-то причинам вдруг отказалась продолжать путь. Или не смогла это сделать из-за…

Странная внешность, испуганный вид, досмотр всех проезжающих. Неужели?

— Ты, часом, не из тех прибоженных, которых повсюду ищут?

Если бы он был беглым, то наверняка испугался бы такого вопроса, а произошло обратное: по звучанию голоса можно было бы решить, что незнакомец стал еще счастливее, чем раньше.

— Ищут? Нас ищут?

— Да. Везде где только могут.

— Значит, и их найдут… Должны найти! — Его пальцы сжали мое запястье еще крепче.

— Кого?

— Тех, кто был вместе со мной. Мы… Нас везли в кумирню, потому что время посвящения подошло.

— И много вас ехало?

— Трое. Всего трое. Но тем, кто напал на повозку, нужно было еще меньше…

Напал? Ну и дела. Кому понадобились прибоженные, да еще не вошедшие в силу? Разве что кому-то из окрестных богачей, любящих сомнительные развлечения. Хотя, если так, подростков могут не найти живыми, и об этом моему спутнику лучше даже не догадываться.

— Кто напал на вас? Во что они были одеты? Ты видел их лица?

Прибоженный мотнул головой и вынужден был снова повиснуть у меня на руке, когда невинное движение потянуло его за собой и едва не уронило на дорогу.

— Лица были закрыты. Совсем.

— Даже глаза? Как же они могли тогда что-то видеть?

— Глаза… — Он-она запнулся, сначала языком, потом ногами. — Я видел глаза. Темные.

Так. Плохо. Очень плохо. Все утро я пытался внушить держательнице кумирни мысль о том, что убийство — дело рук местных жителей, но стоит ей услышать от уцелевшего свидетеля похищения всего пару слов, и мои труды пойдут насмарку. Если не предпринять небольшой хитрости.

— Темные? Это слишком неопределенно. Карие? Сливовые? Зеленые? Фиалковые?

Прибоженный оторопело выслушал перечисленное и только беспомощнее расширил глаза.

— Я не знаю… Лица были закрыты тканью, а дырки напротив глаз… В них было темно.

Главное, посеять сомнения в правдивости воспоминаний: человек, еще минуту назад твердо уверенный в том, что видел, начнет путаться и отступаться от своих же слов. Мне не шибко хотелось подвергать и без того настрадавшегося мальца не менее жестоким испытаниям, но на кону стояло слишком много жизней, чтобы пустить все на самотек.

— Я должен был запомнить? Да? — Он-она отчаянно стиснул мой рукав.

— Ты сделал то, что мог. Не волнуйся. Ты жив, ты добрался туда, куда шел, а значит, все правильно.