— Моя супруга… Она любит общество. В обществе, особенно состоящем из мужчин, она расцветает. Не правда ли?

Был бы Роалдо Лиени юнцом, точно зарделся бы от смущения пополам с гордостью, а так только невнятно пролепетал что-то вроде «да, конечно, разумеется, вне всякого сомнения». Я не стал давить дальше, просто сел за соседний стол, куда трактирщица тут же принесла кружку с разбавленным вином и крошечные хлебцы, политые горячим сыром.

Самое ценное приобретение всегда не то, которое вы выпрашиваете, а то, которое вам всучивают наперекор мнимому сопротивлению. Сколько раз я видел, как мои Ведущие исполняют этот нехитрый трюк, притворяясь, что ни в чем не нуждаются, но одновременно каждым своим движением, вздохом и взглядом прося: «Дай!» И ведь давали. Не каждый раз, но в девяноста случаях из ста притворство добивалось успеха, а значит, мои шансы тоже весьма хороши.

— Вы позволите?

Он думал недолго, прежде чем присоединиться ко мне. Наверное, окончательно все решил аромат пряной закуски.

— Как пожелаете.

Роалдо Лиени кивнул, опускаясь на лавку. Сначала дождался, пока и перед ним поставят выпивку, потом — пока трактирщица скроется из виду, пригубил вино, заел хлебцем и уставился на меня.

Он мог молчать долго, и я спросил, стараясь казаться немного рассеянным:

— Есть вопросы?

— Вопросы? О нет, что вы… Какие вопросы?

— О вчерашнем. Убийца уже найден?

Смотритель недовольно поморщился:

— Будет найден, уверяю вас.

— Что ж, это обнадеживает. А то, признаться, страшновато и сидеть в комнате, и выходить на улицу, когда повсюду такие люди.

— Люди? Разве он был не один?

— Вы же понимаете, — я понизил голос, словно старался уберечь нашу беседу от чужих ушей, — если мое смелое предположение верно и это кто-то из местных, у него есть сообщники. В конце концов, здесь же его родной дом.

Роалдо не обрадовали мои размышления, но он легко отмахнулся от угрозы, неважно, придуманной или настоящей, потому что его мысли были заняты совсем другими вещами:

— Бож с ними, этими душегубами! Им воздастся, не сейчас, так чуть позже. Поговорим лучше о вас!

— Обо мне? — Я изобразил удивление. — С чего бы вдруг?

— У вас такая замечательная супруга, — начал было Смотритель, но быстро сообразил, что эта тема заведет не туда, и исправился: — И вы, должно быть, человек тоже замечательный!

— Право, вы заблуждаетесь. Во мне нет ничего, что могло бы…

Он наклонился через стол и горячо предложил:

— Давайте поищем вместе. Уверен, обязательно что-нибудь найдем!

Внимание со стороны персоны, облеченной властью, всегда либо лестно, либо подозрительно, даже когда вам не дает проходу начальничек самого низкого пошиба. Смотритель бывшего ремесленного поселения не мог считаться большой шишкой нигде за его пределами, но, поскольку сейчас мы находились как раз в границах Ганна-Ди, следовало заметно насторожиться и одновременно притвориться, что испытываешь неловкость. А Роалдо, почувствовав преимущество, конечно же продолжил, еще больше усиливая напор:

— Простите, не знаю, чем вы живете. Торговлей? Или ремеслом?

Я ответил, гордо и сурово отметая нелепые версии своего собеседника:

— Нахожусь на дарственной службе.

— О, какое достойное занятие! И где служите, позвольте узнать?

— У меня скромная должность. Всего лишь дозвенник.

Это признание успокоило и воодушевило Смотрителя еще больше.

— Что за Цепь?

Вот мы и подошли к самому главному вопросу, ответ на который я придумывал все время, пока сидел на лестнице за окном. И надеюсь, не ошибся.

— Цепь градоустроения.

Роалдо расплылся в довольной улыбке:

— Какая замечательная служба!

И судя по всему, имеющая спрос в здешних краях, если держательница местной кумирни бредила преследованиями.

— А по мне — весьма скучная. Считать камни, существующие и давно исчезнувшие, а потом гадать, сколько они могли стоить, не самое веселое занятие.

— Вы проводите…

— Осмотр зданий и сооружений на предмет ремонта.

— Любых?

— Большой разницы нет. Возиться приходится лишь с теми, для которых не сохранились чертежи, но и это дело поправимое.

— Вы-то мне и нужны! — радостно заявил Роалдо.

— Зачем вдруг? — помрачнел я. — Мне нужно возвращаться на место службы. Отпускали-то ненадолго, по семейным надобностям.

— И совсем не можете задержаться?

Я сделал вид, будто глубоко задумался.

— Даже для оказания услуги представителю власти?

Я нахмурился еще мучительнее.

— Личной услуги?

Последний вопрос-уточнение прошелестел не громче сквозняка, но попал в цель вернее всех предыдущих.

Любая прослойка общества, живущая по определенным правилам, хочет выжить, и это понятно. Кому вдруг взбредет в голову добровольно умирать? Так и власть: есть законы и приказы, а есть еще и связи между людьми, которые порой держат крепче, чем цепи. Даже те, что состоят из разномастных Звеньев. И когда кто-то «с твоей стороны» просит о помощи, отказ потрясет самую основу существования мира. А что обычно случается потом? Правильно, буря, сметающая на своем пути всех, кто не успел убежать и спрятаться.

— Чем я могу вам помочь?

Напряжение ушло с лица Смотрителя быстрее, чем вода — в раскаленный песок.

— Совсем небольшое дело. Крохотное. И ваши труды будут оплачены, не сомневайтесь!

Я все же усомнился. Показательно. Поднял брови домиком.

— Здесь поблизости есть одно строение… Старое. Полуразрушенное. Сейчас в нем располагается кумирня, и держательница желает восстановить все, как было. Стены и все прочее, что полагается. Мне надо будет выставить счет поселению, но я и понятия не имею, сколько просить, чтобы не остаться внакладе.

— А среди местных разве нет каменщиков?

Роалдо Лиени отмахнулся:

— Бросьте! Они занизят цену, платить-то нужно будет им самим. Я и нанимать их не хочу, позову кого-то со стороны. Понимаете?

Если всех предыдущих свидетельств о злоупотреблениях властью было вполне достаточно для рассмотрения вопроса о смене Смотрителя в Ганна-Ди, то нынешнее заявление втаптывало провинившегося в землю по самые плечи. Впрочем, я поймал себя на мысли вовсе не о том, что в жажде наживы преступно пренебрегать служебными обязанностями.

Человек, которому доверили жизни людей и благополучие земель… Как он может поступать подобным образом? Мне никогда не приходило в голову намерение или желание обмануть дольинцев. Ни разу. С самого начала. А здесь все ровно наоборот. Почему?

Роалдо не приветили в поселении? Что ж, меня тоже встречали не с распростертыми объятиями. Считали скорее знаком, чем человеком? И я неоднократно чувствовал то же самое. Может, вообще все Смотрители всегда проходят одинаковый путь. Но вряд ли все ведут себя так же, как мой собеседник. Не думаю, что тому старику, мирно отошедшему ко смерти в Блаженном Доле, что-то было нужно сверх дома, очага, еды и одежды. А значит, все зависит…

От человека.

Раньше я не задумывался об этом. Что называется, Бож миловал, устраивая встречи с людьми нечистыми на руку, но не забывающими об исполнении долга. Тот же Атьен Ирриги. Он мог обогатиться, отпустив купца, и ничем не рисковал, но предпочел благо всех остальных своему личному. Хотя… И ему могло не посчастливиться уцелеть, если бы то животное и впрямь несло в себе заразу. А Керр? Вряд ли он испрашивал дозволения на все свои действия, но всегда держал в голове безопасность Дарствия. Про Натти уже и не говорю. Уверен, ради друзей или знакомых он мог бы вытворить что угодно, но, как только возник вопрос о том, будет наш мир жить или погибнет, рыжий ни на мгновение не мешкал с выбором.

Эти люди не были образцами для подражания, если присмотреться внимательнее. И все же я неосознанно старался быть похожим на них. И сейчас постараюсь, потому что знаю, как любой из них поступил бы на моем месте, а в собственных решениях должной уверенности нет.

— Да, никто не хочет платить за общее благо из своего кармана.