– Брось, – хмыкнула я, – в половине каладрийских домов, где я побывала, даже нет печных труб. Сколько человек в твоей деревне пользовались масляными лампами?

– А чем плохи камышовые свечи? Почему их нужно менять?

Его серьезный тон едва не обманул меня, но я вовремя заметила огонек в его глазах.

– А впрочем, ты права, моя семья не знала, что со мной делать. Не было никаких недоразумений, я просто чувствовал себя как свинья в коровнике. У моего дяди был кузен, его жена рекомендовала меня магу в Кевиле, а тот отправил меня в Хадрумал. – Глаза Шива затуманились. – Это было пятнадцать лет назад, половина жизни.

Я совсем забыла, что такое Каладрия: если ваша бабушка знала человека, чьи племянники однажды продали вашему кузену лошадь, то вы уже почти родственники. Это создает трудности для представителей моего ремесла, но в этом есть и положительные стороны: я ни разу не видела там детей, клянчащих милостыню на улицах. И тут я кое-что припомнила.

– Почему же ты заигрывал с каждой служанкой, которая нам попадалась, если ты… э… иной наклонности?

– Они этого ждут, и дружеское расположение девушки может оказаться весьма полезным.

Что правда, то правда; я сама часто строила глазки мужчинам, к которым не собиралась прикасаться, не говоря уж о чем-то большем.

– Ты можешь представить себе Джериса в роли обольстителя? Или Дарни?

Я засмеялась, вообразив себе эту картину.

– А что с Дарни? Отчего он такой злющий? У него есть семья?

– О да. Он женился на алхимичке, которая приехала выполнять кое-какую работу для магов, специализирующихся в стихии огня.

– О-о!

А что еще можно на это сказать?

– У них родился первенец как раз после Зимнего Солнцестояния, и я думаю, Дарни не слишком рад, что приходится столько разъезжать сейчас, – промолвил Шив с сочувствием.

Я фыркнула.

– Нечего срывать это на других. Значит, ты знаешь Харну, потому что она маг? Поэтому вы останавливаетесь здесь?

– Ага, и еще потому, что она – кузина Дарни.

– А тебе это не кажется немного зазорным? Если Дарни не стал настоящим магом, а она…

Шив покачал головой.

– Было время, когда Дарни отдал бы душу за половину таланта Харны. Но встреча со Стрелл помогла ему понять, что жизнь – это не только магия.

Мой собеседник зевнул и провел ладонью по волосам.

– Пойду спать. Увидимся утром.

Я тоже подумала, не пойти ли наверх, но, проспав до ужина, я совсем не чувствовала усталости. Я вернулась к столу и пыталась разобраться в вычислениях Травора, когда дверь открылась. Я вздрогнула.

– Прости, не хотел тебя пугать, – виновато вымолвил Джерис.

– Пустяки. – Я зачарованно уставилась на чертеж домны. – Ты это видел?

– Что? Ах да, очень интересно.

Я подняла голову. Для человека, собиравшего любые обрывки бесполезных сведений, Джерис говорил не слишком-то восторженно. Он неуклюже стоял у камина.

– Все хорошо? – полюбопытствовала я.

– О, да.

Налив себе полную чашу вина, Джерис выпил ее залпом и сощурился. По-видимому, это придало ему храбрости, которой ему недоставало.

– Знаешь, я ведь не верил, что ты добудешь ту чернильницу.

– Если я за что-то берусь, то делаю это хорошо. – Я услышала неожиданную резкость в своем голосе.

– Нет, я не это имел в виду… то есть я думал, это никому не под силу.

В его широко открытых глазах светилось восхищение, и я спрятала улыбку под артистической маской.

– О?

– Расскажи, как все произошло, – попросил он. Возможно, это был мой шанс выступить в главной роли в одной из пьес Джудала, хотя бы из вторых рук.

– Ладно.

Я улыбнулась, и мы сели на скамью.

– Ну-с, сначала мы пошли взглянуть на дом, а потом – в трактир, выпить эля…

Возможно, я слегка преувеличила трудности и не слишком много места отвела Дарни в этой истории, но, глядя в умилительное лицо Джериса, не могла удержаться.

– Бесподобно! – выдохнул он, когда я завершила свой красочный рассказ. – Мы никогда не сможем в полной мере тебя отблагодарить.

– Еще бы! Кроме тебя мне никто даже спасибо не сказал. – Осознание этого задело меня сильнее, чем я ожидала, и дрожь в моем голосе слегка ошеломила меня.

– Нет, что ты, мы все благодарны. – Джерис немного огорчился. – Когда Шив сказал, что не может добраться до этой вещицы, мы подумали, придется возвращаться без нее. Дарни был в ярости.

– И тут вошла я и решила все ваши проблемы, – хмыкнула я. – Дарни мог бы выказать и побольше признательности.

– Я с ним поговорю, – твердо заявил Джерис, и я не удержалась от смеха.

– Брось, я уже встречала таких.

– Да? – Джерис жаждал еще историй, и, польщенная его интересом, я пустилась в воспоминания, наслаждаясь возможностью похвастаться несколькими наиболее эффектными удачами.

Я не слишком удивилась, когда он по-дружески обнял меня за плечи во время моих объяснений самого последнего плана Каролейи по отделению релшазских властей от части их доходов, и поощрительно прижалась к нему. Я с удовольствием позволила ему поцеловать себя, когда мы сравнивали вывески на разных пивных в Ванаме; его дыхание было сладким от вина, а губы – твердыми и сухими. Вряд ли он надеялся так скоро очутиться в своей постели, столь воспитанный мальчик, но я слишком долго спала одна и решила – хватит с меня одиноких ночей. Правда, в голове мелькнуло, что в последний раз, когда я смешала работу с наслаждением, кругом были сплошные слезы, но нежные руки и страстные поцелуи Джериса быстро прогнали мои сомнения.

Возможно, он был наивным в некоторых отношениях, но, насколько я могу судить, там, в Ванаме, осталось несколько счастливых девочек. Он показал себя хорошим любовником, еще не совсем привычным к игре, чтобы относиться к ней с благоговением, что выглядело довольно трогательно, но уже достаточно опытным, чтобы понимать: удовольствие разделенное – это двойное удовольствие. Чувствительный и отзывчивый, он сделал все от него зависящее, дабы не просто перекатиться на спину и заснуть, когда мы насытились.

– Спи. – Я смахнула волосы с его потного лба и поцеловала его.

Джерис подоткнул вокруг меня накрахмаленные простыни, когда мы угнездились, прижатые друг к другу как ложки. И я погрузилась в сон с его легким дыханием в моих волосах.

– Тпру, красавица!

Стиснув зубы, Казуел натянул вожжи. Помог расшатавшийся булыжник – он качнулся под копытами, и лошадь, попятившись, остановилась, неодобрительно фыркая.

– Ну то-то же. – Маг опустил тормоз двуколки и, оглядев рыночную площадь, в приятном удивлении поджал губы. – Я ожидал худшего. И добрались мы быстро, – добродушно заметил он.

– Так гораздо удобнее ехать, чем дилижансами. – Последний отрезок пути в открытой повозке придал одутловатым щекам Аллин привлекательный румянец.

Казуел взглянул по сторонам, высматривая постоялый двор: куда направиться? Рынок еще не кончился, и на городской площади яблоку негде было упасть.

– Эй, вы, освободите дорогу!

Какой-то крестьянин раздраженно махнул палкой в их сторону, и лошадь испуганно шарахнулась. Казуел уже хотел сказать этому олуху, что он о нем думает, когда вдруг понял, что остановился перед поилкой для скота. Презрительно глядя поверх голов нетерпеливых фермеров, ждущих своей очереди, чтобы напоить животных перед возвращением домой, маг щелкнул языком и хлопнул вожжами по крестцу лошади. Повозка накренилась, не трогаясь с места. Казуел вспомнил, что не убрал тормоз.

Где-то возле его колена раздался мальчишеский голос, в котором слышалась надежда.

– Что ты сказал?

В этих деревушках в стороне от главных трактов тот самый искаженный диалект еще сильнее, внезапно понял маг.

– Подержать вашу лошадь за медный четвертак, господин?

Казуел сощурился, но, поразмыслив, полез в карман за монеткой. Это ведь не Кол, в конце концов. Он показал целое пенни, и глаза юнца заблестели.