Это было, без сомнения, жилищем воина. Всюду лежало оружие – мечи, топоры, клинки всех видов. Между ними стояли большие зеркала. Румо это напомнило фехтовальный сад Ушана де Люкки.

– О, боже! – прошептал Укобах. – Просто не могу поверить, что мы находимся в частных покоях генерала Тиктака. Это же смертельно опасно!

– Здесь никого нет, – сказал Смайк.

Румо поднялся несколькими прыжками вверх по лестнице и остановился у полуоткрытой двери. Он взял в руки меч и ногой открыл дверь.

– Что там наверху? – крикнул снизу Смайк.

Как только Румо вошёл в комнату медной девы, все воспоминания вернулись. За несколько мгновений прошлое, настоящее, будущее, предсказания и судьба объединились в одно целое: ярмарка – тёмная палатка со звёздами – профессор с несколькими мозгами – комодный предсказатель. Это было то, что Румо увидел в комоде, картина, бывшая однажды будущим и ставшая сейчас ужасной действительностью. Он увидел безжизненное тело Ралы в гробу.

Рала была мертва.

Румо стало плохо. Он уронил меч и упал на пол. Затем он потерял сознание.

Рибезел стоял у оружейного шкафа, когда он услышал шаги. Различные мечи, топоры и копья находились в шкафу. В канализации он использовал копьё в качестве оружия, но он уже давно не держал его в руках. Быстро вынул он одно из шкафа.

Во входную дверь кто-то постучал.

– Кто там? – крикнул Рибезел как можно смелее.

– Проверка поста! – отчеканил голос снаружи.- Открывайте!

– Нельзя! – ответил Рибезел.

– Почему?

– Карантин. У вольпертингеров началась эпидемия.

– Мне не нужны вольпертингеры. Я проверяю охрану. Это проверка персонала.

– Чёрт, – пробурчал Рибезел.

– Что?

– Э-э-э, ничего.

– Ну так что? Мне что, пойти за подкреплением?

Рибезел открыл дверь.

Это был кровомясник высшего звания. Он вошёл внутрь, скептически огляделся и остановился перед Рибезелом. Он был выше гомункела в несколько раз.

– Где Хьюго и Йогг, охранники, которые обязаны быть сейчас на посту? – насмешливо спросил он.

– Они больны! – отчеканил Рибезел.

– Больны? Оба? – спросил солдат. – Я же видел их сегодня утром. Они выглядели очень бодрыми.

– Заразились,- сказал Рибезел. – Эпидемия.

Солдат отступил на шаг назад.

– Это заразно?

– Очень.

Солдат недоверчиво рассматривал Рибезела.

– А вообще что ты делаешь в охране? Здесь я не видел ещё ни одного гомункела.

– Я – первый. Первый гомункел в охране. Идея Фрифтара, – и Рибезел отдал честь.

– А почему ты не в форме? Что на тебе такое одето?

– Срочный приказ. Я должен был отдать форму для дезинфекции. Из-за эпидемии.

– А почему ты тут один? Положено быть двум охранникам.

– Мой коллега вышел.

– Выходить во время службы запрещено.

– Слушаюсь! Это положение мне известно.

– Ах, да? Значит тебе известно и положение о том, что во время несения службы охранники обязаны иметь при себе арбалеты. Копья запрещены.

– Да, известно. Но арбалеты сегодня запрещены из-за представления в театре.

– Ага! Говоришь, ты знаешь инструкцию. Но такого положения в ней нет! Скажи-ка, кто ты? – и кровомясник схватил свой меч.

Гомункел сделал быстрое движение копьём и уколол им кровомясника в горло. С хрипом упал кровомясник на колени, потом на пол и остался неподвижно лежать у ног Рибезела.

Рибезел задумался. М-да, кто же он? Прислуга? Гражданин Гела? Нет, это в прошлом. И тут он придумал. Он наступил на мёртвого солдата:

– Ты спрашивал, кто я? – сказал он. – Я – мятежник.

Когда Румо пришёл в себя, над ним склонились Смайк, доктор и Укобах. Он лежал на столе на первом этаже башни. Он хотел встать, но был слишком слаб.

– Полежи ещё немного, Румо, – сказал доктор. – Сейчас тебе станет лучше.

– Где Рала?

– Она всё ещё наверху.

– Это Рала, о которой ты говорил? – спросил Смайк.

– Да, – сказал Румо. – Что с ней?

– Кто-то убил её, – сказал Укобах. – Но не просто убил, её до этого пытали. Это мог быть только генерал Тиктак. Никому больше не разрешено входить в эту башню.

– Она не может умереть, – сказал Румо. – Я вижу серебряную нить. Я чую Ралу. Всё ещё.

– Это может прозвучать грубо, – сказал тихо Колибрил. – Но даже у мёртвых есть свой запах. Он исчезает, когда труп разложится.

– Я хочу к ней, – сказал Румо.

Он с усилием встал и пошёл к лестнице.

– Не делай этого, мальчик, – сказал Смайк.

Румо поднялся вверх по ступеням, подошёл к свинцовому гробу Ралы и заплакал. И только сейчас предсказание оракула исполнилось полностью. Он долго оставался в таком положении, как он видел себя в палатке Соловейчика. Когда он снова встал, у него был только одна мысль: всё, что он теперь будет делать, он будет делать во имя Ралы.

Урс понял, что Ушан на самом деле здесь внизу сражался за двоих, и даже, наверное, за троих или четверых. Он двигался с ним и Рольфом по арене, как танцоры на уроке танцев, и чётко было видно, что он – учитель фехтования, что он ведёт. Урс ещё никогда не видел Ушана во время фехтования таким расслабленным, лёгким, в таком отличном настроении. Как жаль, что он растрачивает свой талант, сражаясь со своими соплеменниками.

– Вжик, вжик, вжик! – говорил Ушан. – Я лёгкий, как пёрышко! Я ядовитый, как скорпион! Я быстрый, как колибри! Вжик, вжик, вжик!

Сначала они проводили безобидные финты и атаки, чтобы у публики создалось впечатление настоящего сражения. Но публика была достаточно искушённая и вскоре со всех сторон начал раздаваться свист.

– Это всё, на что вы способны, парни? – спросил де Люкка. – Пара сухих приёмов с урока фехтования тут не пройдёт! Так что, пожалуйста, напрягитесь немного, если не хотите, чтобы сейчас тут начали расстреливать вольпертингеров. Нападайте на меня! Нападайте на меня по-настоящему! Попытайтесь меня убить!

– Я не могу! – крикнул в ответ Урс.

– Ты не настолько хорош! – сказал Рольф. – Я могу тебя поранить.

– Нет, не можешь, Рольф! – сказал Ушан. – Никто не может. Ты можешь изо всех сил пытаться меня убить, но ты даже не поцарапаешь меня! Попробуй! Давайте! Нападайте!

Ушан кружился вокруг них двоих.

– Здесь, здесь и вот здесь! – кричал он, нанося им удары.

Рольф и Урс почувствовали лёгкие уколы по всему телу, будто они попали в рой пчёл.

– Я мог бы уже пять раз вас убить! Каждого из вас! Давайте уже! Мы должны сражаться! Не за нашу жизнь, а за жизнь других. Заканчиваем перебранку! Попытайтесь, наконец, меня убить! Вы, любители, всё равно не сможете!

– Когда я пытаюсь кого-нибудь убить, то я его и убиваю, – сказал Рольф.

Ушан остановился и опустил шпагу:

– Вы всё ещё не поняли, хм? Я – непобедим! Я – неуязвим! Или я должен вам это на примере доказать? А?

Рольф и Урс незаметно окружали де Люкка, продолжающего без движения стоять на своём месте.

– Ты здесь, а не в своём фехтовальном саду, Ушан, – прошептал Урс. – И я не из списка твоих двоечников.

– Да, – сказал Рольф. – Не задавайся, старик!

– Вжик, вжик! – только и ответил Ушан, а Рольф и Урс скрючились от боли.

Они ухватились за носы, так как Ушан кольнул шпагой в их чувствительные органы обоняния. Рольф и Урс всхлипывали, а публика разразилась смехом.

– Ну, – сказал Ушан. – Теперь вы готовы на меня напасть? Готовы меня убить?

Башня генерала Тиктака стала временно штаб-квартирой беженцев. Румо пришёл в себя и спокойно, с самообладанием обсуждал с другими план. Все быстро согласились, что чахлый эйдет и толстый червякул не смогут сильно помочь в сражении. Колибрил и Смайк должны будут охранять тело Ралы, поскольку Румо настоял на том, что после освобождения своих соплеменников они заберут его в Вольпертинг. Укобах пойдёт с ним в Театр красивых смертей.