– Эй? Генерал Тиктак?

Ответа не последовало. Значит можно входить!

Фрифтар стоял в комнате медной девы. Он заткнул нос – таким невыносимым был тут запах. Что именем Гаунаба тут находится? Лаборатория? Камера пыток? То, что интересы и предпочтения машины смерти касались в основном убийств, Фрифтар хорошо себе представлял. Но то, что генерал прятал в своём жилище такой антикварный инструмент для пыток, это его очень удивило. Эта любовь к старине была ему даже немного симпатична! Судя по всему, генерал Тиктак отреставрировал и доработал медную деву по последнему слову техники. Все эти трубки и вентили! Всё бурлило, свистело, шипело и стучало. Этой машиной пользовались совсем недавно. Но почему разрушены трубки? Откуда эти вмятины на дверях машины? Кто-то тут ужасно побуянил. Что находилось внутри медной девы? На следы какой страшной тайны вышел Фрифтар?

Не оставалось ничего иного – Фрифтар должен был открыть две последние двери. Он глубоко вдохнул и распахнул обе дверцы медной девы, медленно и очень осторожно, содрогаясь от того, что могло быть скрыто за ними.

Беспрекословно подчиняясь приказам, отданным Тихоном Цифосом, солдаты подкожного эскадрона смерти, успешно закончив разрушение кровеносной системы Ралы, принялись за уничтожение её тела. Они хотели уничтожить его полностью, до последней клеточки, а затем подняться в воздух и направиться на поиски новой крепости из мяса, которую они могли бы завоевать. То, что они были заперты внутри металлической оболочки медной девы, они не знали.

Но судьба пожелала того, чтобы эти свинцовые ворота распахнулись настежь. Там снаружи стояло новое тело, свежий, здоровый организм. А поскольку основная работа в теле Ралы была закончена, то подкожный эскадрон смерти жаждал начать новую осаду.

Итак, микроскопические воины Тихона начали покидать сосуды Ралы, пролезали через стенки артерий, мышцы и эпидермис и уходили из тела Ралы, направляясь на завоевание Фрифтара.

Королевский советник был готов к самому ужасному, открывая медную деву, поэтому он был так ошарашен, увидев там вольпертингерку. Она спит? Она мертва? Если бы не все эти тончайшие иглы – это он вынул их из её тела, открыв дверь? – то вольпертингерка выглядела бы совершенно мирно и спокойно. Какое красивое существо!

Почему Фрифтар не видел эту вольпертингерку? Судя по всему, она могла бы отлично выступать в Театре красивых смертей. Почему генерал Тиктак утаил её от него и короля?

Фрифтар послушал пульс. Да, она мертва.

– Ох! – неожиданно простонал он.

Его накрыло чувство, от которого волосы встали дыбом – ледяное дыхание исходило от вольпертингерки. Казалось, что холод пробивался сквозь все его поры, пытаясь попасть в его тело и заморозить кровь. Ему становилось то жарко, то холодно, у него начиналась кружиться голова и подступала тошнота, его ноги стали ватными и на лбу выступил пот. Фрифтар хватал воздух, его сердце бешено стучало и он был вынужден ухватиться за одну из дверей медной девы, чтобы не упасть на пол. Под кожей у него зудело, будто по его венам бежали сотни муравьёв.

– О-о-о-ох! – простонал Фрифтар ещё раз.

Вдруг недомогание прошло, силы вернулись. Фрифтар отпустил дверь, вдохнул глубоко и вытер пот. Растерянно он смотрел на вольпертингерку. Что произошло? Может быть, это создание обладало какой-то силой даже после смерти?

Он выбежал из камеры пыток, спустился по лестнице, вышел из башни и понёсся по улицам Гела, пытаясь стряхнуть с себя что-то, не зная даже что это. Остановился он только перед Театром красивых смертей. Фрифтар посмотрел на вал из замурованных чёрных черепов. Театр! Сегодня здесь произойдёт самое удивительное сражение из всех, которые тут когда-либо были проведены.

Эта мысль успокоила его. Фрифтар всё ещё чувствовал себя не совсем хорошо, но предстоящая сенсационная битва наверняка развеет последние следы недомогания. Наступило самое подходящее время уничтожить этих непредсказуемых вольпертингеров.

Румо и его сопровождающие шагали по грязи в канализации Гела, но старую её часть с органическими структурами, назойливым зверьём и чудными растениями они уже покинули. Здесь каналы были проложены искусственным путём, Румо видел кирпичи и оштукатуренные стены и было ясно, что тут много сил и времени уделялось очистке тоннелей от сорняков и паразитов.

– Сейчас мы находимся, так сказать, в цивилизованной части канализации, прямо под центром, – сообщил Рибезел.

– Сколько ещё осталось до театра? – спросил Румо.

– Не много, – сказал Рибезел. Его голос зазвучал вдруг торжественно. – Мы находимся вблизи одного исторического места.

– Исторического места? – спросил Укобах.

– Ты удивишься, Уко, – ответил Рибезел – Просто следуй за мной.

И Рибезел быстро пошёл вперёд. Он вёл их по каналам, полностью обшитым красным мрамором, в которых было приятно прохладно и даже текла прозрачная вода. Они воспользовались этой возможностью и вымылись, затем пошли дальше. Вдруг Рибезел остановился.

– Вот это место, – воскликнул он дрожащим голосом. Он указал место на полу, над которым находилась шахта с идущей вверх железной лестницей.

– И что это значит? – спросил Укобах. – Я ничего не вижу.

– Это вентиляционная шахта, в которую ты упал, когда был ребёнком, Уко. Здесь внизу я тебя нашёл, полумёртвого, под стаей чумных крыс, хотевших сожрать тебя заживо.

– Нет! – воскликнул Укобах. – Правда?

И он всхлипнул.

– Да! Здесь решилась наша судьба. И она же привела нас сюда опять. Шахта ведёт наружу во дворец твоей семьи.

Рибезел повернулся к Румо.

– Здесь ты можешь подняться вверх. Ты выйдешь к водохранилищу дворца. Там есть большая чёрная дверь, ведущая на улицу. По улице ты должен пойти налево вниз до ближайшей развилки. Там ты пойдёшь направо и дойдёшь прямо до Театра красивых смертей. Его ты узнаешь по чёрным черепам, из которых он построен. А напротив него находится тюрьма со старыми пленниками.

– Спасибо, – сказал Румо. – Вы мне очень помогли.

Румо пошёл к лестнице.

– А почему ты, собственно говоря, считаешь, – спросил Рибезел, – что там, на верху, ты, вольпертингер, сможешь сделать хотя бы несколько шагов, не вызвав суматохи?

– Это я узнаю, когда буду на месте.

– У тебя всё ещё нет никакого плана, правда? – спросил Укобах.

Румо пожал плечами и начал взбираться по лестнице вверх.

– Он ушёл, – через некоторое время сказал Укобах.

– Да, – ответил Рибезел.

– Наконец-то. Сумасшедший.

– Он спас тебе жизнь! – сказал Рибезел. – И он сдержал своё слово. Он мог бы потащить нас за собой.

– Он взял нас в плен!

– Наш народ взял в плен его народ и убивает его сейчас!

– Он умрёт, – сказал Укобах.

– Они все умрут.

Оба долго и молча смотрели друг на друга.

– Скорее всего, он не перейдёт живым даже через улицу, – сказал Рибезел. – Свободно передвигающегося вольпертигера заметят сразу же.

– Что-то у него там со шкатулкой.

– Точно. Романтическая чушь.

– Ну, мы сделали всё, что было в наших силах.

– Да, мы сделали.

– Где-то же должна быть грань.

– Да, и именно здесь.

– В этом романтическом месте. Где началась одна большая дружба, – сказал Рибезел. – И закончилась другая.

Оба всхлипнули.

– Если бы мы пошли с ним наверх, то могли бы притвориться, что он наш пленник, – сказал Рибезел. – И мы могли бы его легко довести до театра.

– С нами было бы проще простого дойти до тюрьмы.

– Да, элементарно!

Оба снова замолчали.

– Он уже наверху? – спросил Укобах.

– Несомненно, – ответил Рибезел.

– Тогда быстрее!

И оба начали взбираться вверх по шахте.