После восстания чехословаков вступил в Красную Армию, пошел на фронт. И началась война гражданская. Попал в плен к японцам. Сидел в тюрьме в Хабаровске и после освобождения в декабре 18-го эмигрировал в Китай. Год в эмиграции в Китае и Японии. После возвращения в начале 20-го был командирован на Амур: комиссар штаба Амурского фронта, член Реввоенсовета Амурского фронта, комиссар 2-й Амурской армии, командующий войсками Приамурского военного округа. Комиссарские должности были прикрытием для руководства разведывательной деятельностью и против белых, и против японских оккупационных войск на Дальнем Востоке. В начале 22-го Мельников откомандировывается в распоряжение Реввоенсовета Сибири и назначается помначразведупра Сибири. Началась работа в военной разведке уже на более высоком уровне. Летом 22-го его откомандировывают в Москву, в Разведупр Республики. Центральному аппарату военной разведки нужны были люди с боевым опытом, хорошим по тем временам образованием, знающие языки (а английским он владел свободно), обстановку в зарубежных странах и имевшие опыт разведывательной работы.
Тогда-то они и встретились: заместитель начальника Управления Берзин и новый сотрудник, назначенный начальником восточного отделения агентурной части. Год работы в Москве под его руководством: полученный опыт, навыки разведывательной деятельности, расширение кругозора разведчика — люди в тот бурный период росли быстро. И в мае 23-го, как он писал в автобиографии, — «командировка на секретную работу в Китай».
Весной 24-го Мельниковым заинтересовались в Наркоминдел е. Дипломатам нужен был заведующий отделом Дальнего Востока: образованный, знающий хотя бы один иностранный язык и, главное, хорошо знающий обстановку в этом регионе. Нарком иностранных дел Чичерин обратился к Берзину, и новый начальник Разведупра дал отличную характеристику своему сотруднику: «…B разведке специально по Дальнему Востоку работает с 1920 года. Лично побывал в Японии, Китае и Монголии. Изучил и знает во всех отношениях как Китай, так и Японию. Весьма развитый и разбирающийся в сложной обстановке работник, не увлекающийся и не зарывающийся. Политически выдержан. Большая работоспособность и инициатива». Но при этом он добавлял, что «затруднение с его откомандированием в Ваше распоряжение только в том, что на Востоке нам некем его заменить…». Способных и опытных работников не хватало в то время ни дипломатам, ни разведчикам. И началась многомесячная тяжба двух ведомств, в которую вмешались и кадровики Учетно-распределительного отдела ЦК РКП. Пришлось Берзину разъяснять цековским аппаратчикам, что «Разведупр настолько беден людьми, что не может выделить для других учреждений людей, если этого не требуют интересы Республики». Но все-таки он согласился на то, чтобы Мельников временно поработал начальником отдела Дальнего Востока, полагая, что полученный дипломатический опыт пригодится в его дальнейшей разведывательной работе.
Несколько месяцев дипломатической работы Мельникова прошли, и в середине 24-го Берзин потребовал вернуть обратно своего сотрудника. Но дипломаты уже считали его своим и расставаться с новым способным работником не желали. 8 сентября Чичерин обращается с письмом к секретарю ЦК Кагановичу, в котором пишет, что «Разведупр покушается на отнятие у нас заведующего отделом Дальнего Востока т. Мельникова. Я не только самым решительным образом против этого протестую, но рассчитываю на Ваше содействие и убедительно прошу Вас помочь в этом деле».
Ввел в действие «тяжелую артиллерию» и Берзин, убедив своего куратора Уншлихта обратиться в Организационно-распределительный отдел ЦК. В письме от 18 сентября он, мотивируя отзыв Мельникова из Наркоминдела, указывал: «Разведупру, в силу объективных условий, необходимо срочно заменить ряд ответственных работников на западе, для чего требуются люди с военной подготовкой, знанием языков и солидным опытом разведработы. Таковых работников в резерве Разведупра не имеется, не может их выделить и армия». Мельникова готовили к серьезной разведывательной работе в Европе, и за него Берзин дрался до конца, используя все средства воздействия на кадровиков из ЦК.
На этот раз история с Мельниковым закончилась компромиссом. В течение двух лет он совмещал дипломатическую работу с разведывательной, работая и в Наркоминделе, и в Разведупре. С 1926 года ему пришлось заниматься только дипломатической работой. С 1928 по 1931 год он генеральный консул в Харбине, а в 1931 году поверенный в делах полпредства СССР в Японии. Но Берзин надеялся вернуть Мельникова обратно в Разведупр. И в начале 32-го ему это удалось. Может быть, он использовал вес и влияние нового зампреда Реввоенсовета Яна Гамарника в цековских кабинетах, а может быть, помог и Ворошилов. Мельников вернулся в «шоколадный домик», в котором начинал свою работу в разведке десять лет назад. Но вернулся зрелым квалифицированным работником, обогащенным большим опытом дипломатической работы и ценнейшими знаниями проблем Дальнего Востока. В Управление пришел человек, способный успешно руководить агентурной работой и курировать дальневосточное направление деятельности военной разведки.
Любая разведывательная операция любой разведки не начинается на пустом месте. Нужны серьезные события в дипломатической, политической или военной областях, которые дали бы толчок для возникновения идеи операции и определили бы ее замысел. Знаменитая операция «Рамзай» — не исключение. События, начавшиеся 19 сентября 1931 года в Маньчжурии, привлекли к этому району внимание всего мира. Первый очаг Второй мировой вспыхнул на азиатском континенте за восемь лет до начала войны в Европе. Встрепенулись и навострили уши разведки крупнейших стран мира: английская, французская, американская. Японская разведка развернулась в полную силу. Лучшие ее представители, такие как Доихара и Итагаки, отправились на азиатский континент в сопровождении целой свиты более мелких разведчиков.
В «шоколадном домике» — штабе советской военной разведки — внимательно следили за событиями. Для получения более точной информации использовалась китайская резидентура Рихарда Зорге. Но пока неясно было, как развернутся дальнейшие события. После захвата Южной Маньчжурии японские войска могли повернуть и на запад, в сторону китайской провинции Чахар, чтобы получить выход к центральным районам Китая. В этом случае необходимо было усиливать разведывательную сеть и создавать новые резидентуры в этой стране. Конечно, в Москве не исключали и такой вариант, когда японская агрессия на материке распространилась бы в северном направлении, к границам Советского Союза. Но в последние месяцы 1931 года ясности еще не было.
К весне 1933 года японская разведка, получив маньчжурский плацдарм и прямой выход к советским дальневосточным границам, начала активную разведывательную и диверсионную деятельность против дальневосточных районов страны, используя свои филиалы в крупнейших маньчжурских городах. Филиалы были прикрыты вывесками военных миссий и руководили многочисленными белоэмигрантскими организациями в Маньчжурии, используя членов этих организаций в качестве своей агентуры. Обо всем этом знали в Разведывательном управлении Штаба РККА. Руководитель военной разведки Берзин и его ближайшие помощники понимали, что активность японской разведки будет нарастать. Такой была обстановка, когда началось осуществление операции «Рамзай».
Мельников был ближайшим помощником Берзина вместе с начальником информационно-статистического отдела Александром Никоновым. Еще одним помощником «для особых поручений» был Василий Давыдов. С ними Берзин начал разработку операции «Рамзай».
Документальным подтверждением участия Мельникова в разработке операции могут служить собственноручные показания Берзина, данные им во время следствия 7 февраля 1938 года: «…B связи с трудностью организовать агентурную разведку на Японию у меня возникла мысль использовать его (Зорге. — Е.Г.) для работы на Японию, так как с положением на Дальнем Востоке он ознакомился и создал там себе прочное положение журналиста. В 1932 году в конце или в первой половине 1933 года Рамзай был вызван в Москву для доклада и выяснения возможности его работы в Японии. Он считал работу в Японии (под маркой немецкого журналиста) вполне возможной и считал успех обеспеченным. Разработку плана организации нелегальной резидентуры Рамзая в Японии и инструктаж самого Зорге, насколько мне помнится, вел мой заместитель по агентуре Мельников. В задачи Зорге ставилось: создать нелегальную резидентуру в одном из крупных центров Японии (где ему удобнее по местным условиям проживать), установить радиосвязь с нами и вести военную разведку по Японии…»
