Союзные армии вступали в Германию как с востока, так и с запада, но признаков готовности подводных лодок сложить оружие не наблюдалось. Напротив, все, казалось, свидетельствовало о наращивании темпов ведения подводной войны, о чем предупреждал Уинн. Единственное, что вызывало удивление, — это дальнейшая отсрочка операций подлодок типа «XXI» и тот факт, что только две или три лодки типа «XXIII» вышли из Балтийского моря.

Наконец, 19 марта патрульное судно доложило о выходе из Киля «U-251I» — первой подводной лодки типа «XXI». Командовал ею, как узнала секция поиска, один из отборных офицеров капитан-лейтенант Шнее, награжденный еще в 1942 г. Железным крестом с дубовыми листьями. Шнее до недавнего времени служил в личном штабе Деница. Все говорило о том, что новая долгожданная кампания в Атлантике близка к началу. Восемь дней спустя Шнее доложил о неисправности пери скопа, ввиду чего он вынужден был вернуться в Хортен. Вздохнув с облегчением, сотрудники секции поиска продолжали внимательно следить за дальнейшими действиями этой лодки.

В конце марта Уинн докладывал, что еще «рано говорить об упадке боевого духа. Экипажи подводных лодок, выполняющие боевые задания, не в пример штабам на берегу и учебным флотилиям, где проводятся испытания и боевая подготовка, все еще показывают решительность и смелость». В связи с уходом подводных лодок из Балтийского моря и из портов, к которым приближались армии союзников, в значительной степени повысилась интенсивность движения немецких кораблей в Бельтах и Каттегате. Это открывало перед ВВС Англии и США, которые теперь почти полностью контролировали воздушное пространство над Германией и Данией, более широкие возможности, причем впервые после наступательных операций в Бискайском заливе в 1943 г. Интенсивное минирование вод английскими самолетами и сравнительно небольшие глубины вынуждали подводные лодки почти все время идти в надводном положении. Переход из Киля в Южную Норвегию, который на протяжении почти четырех лет не составлял никакого труда для подводной лодки, отправлявшейся в первый боевой рейд, теперь становился все более рискованным. Ракетные и бомбовые удары самолетов «Москито» и «Тайфун» стали весьма результативными. Один из таких налетов в середине апреля продемонстрировал не только резко увеличившуюся способность союзников переносить войну непосредственно в территориальные воды противника, но и удивительную точность работы нашей радиопеленгаторной службы.

16 апреля секция поиска докладывала: «Благодаря счастливой случайности одна из РПС запеленговала подводную лодку, направлявшуюся в Каттегат. Это произошло незадолго перед тем, как эскадрилья самолетов «Москито» в составе тридцати восьми единиц из 18-й авиагруппы ВВС должна была нанести удар по немецким судам. Мы знали, что несколько лодок движутся в северном направлении, о чем свидетельствовал и полученный пеленг. По нашему сигналу самолеты «Москито» точно атаковали две из этих лодок… следовавших в свой первый боевой рейд, а также одну 740-тонную лодку, идущую в южном направлении с грузом из Батавии. Все три были потоплены». Хороший пример той пользы, какую дает сочетание двух разных источников разведывательной информации.

Даже 30 апреля продолжение подводной войны казалось все еще возможным. Подводная лодка Шнее оставалась в Бергене (она ушла оттуда в ночь на 1 мая), но вторая, типа «XXI», под командованием другого опытного офицера, Шретера, взяла курс в Северное море. Заместитель Уинна сообщал: «Доказательством намерения продолжать подводную войну является перевод в этом месяце тридцати учебных подводных лодок в категорию боевых, готовых выполнять боевые задания. Как на эти планы повлияют сообщения о переговорах Гиммлера по поводу безоговорочной капитуляции, сказать трудно. Многое будет зависеть от позиции Деница и наличия запасов топлива для подводных лодок в Норвегии. К сожалению, по этим двум важным вопросам нет надежных сведений».

Однако 4 мая конец войны обозначился совершенно ясно. Вскоре после 16.00 мы перехватили длинную радиограмму, переданную на частоте подводных лодок. Расшифровать ее не сумели, но Уинн считал, что «в ней почти наверняка передавался приказ подводным лодкам прекратить военные действия и направляться в порты приписки». Так оно и было в действительности. После пяти лет и восьми месяцев война в Атлантике закончилась, а вместе с ней прекратилась и деятельность секции поиска подводных лодок.

Работа секции поиска полностью еще не закончилась, поскольку не было уверенности, что все подводные лодки получили приказ сложить оружие и все ему подчиняться. Последнее затонувшее английское торговое судно было торпедировано 7 мая германской подводной лодкой «U-2336» типа «XXIII». Прошел слух, что Гитлер, Гиммлер, Борман и другие высокопоставленные нацисты хотят совершить побег в Южную Америку или уже его совершили, воспользовавшись подводной лодкой. Ряд подводных лодок не сообщил о своем местоположении. Некоторые из них направились в нейтральные порты, а две оказались в Аргентине.

Необходимо было составить перечень всех подводных лодок независимо от даты их постройки, точно установить их судьбу и окончательное местонахождение, с тем, чтобы ни одна из них не оказалась неучтенной. Отправившись в Германию, заместитель Уинна добился контактов с преемником Деница на посту командующего подводным флотом адмиралом Годтом и зятем Деница капитаном I ранга Хесслером. В конце июня он привез в Адмиралтейство полный перечень немецких подводных лодок. Перечень начинался: «U-I». Командир Дееке. Затонула южнее Ставангера. Апрель 1940 г.» — и кончался: «U-4712». Командир Фляйге. Затонула в доке Киля в результате воздушного налета 4 мая 1945 г.» Наконец-то была обнаружена и последняя подводная лодка. Список охватывал все 1170 подводных лодок, построенных Германией после 1935 г.

Вице-адмирал сэр Норман Деннинг в беседе с автором этой книги неоднократно подчеркивал, что ОРЦ являлся слаженным коллективом и его успехи зависели от терпеливого накапливания множества крупиц информации, поступавшей из совершенно различных источников. Ее надо было внимательно просмотреть, проанализировать, занести в систематизированные указатели и подшить в досье. Независимо от того, насколько тщательно и научно это делалось, в момент критической обстановки очень многое зависело от способности конкретного сотрудника подобрать нужные факты, найти возможные неточностям заполнить почти всегда имеющиеся пробелы в информации, даже когда она поступила от разведки особого назначения практически бесперебойно.

Ведь ни одна операция на море — будь то «Нептун» (вторжение во Францию), высадка агента в Бретани, диверсионно-десантного отряда в Норвегии или нападение на германский конвой у побережья Нидерландов — не обходилась без предварительных подробных консультаций ее организаторов с тем или иным сотрудником ОРЦ. Кропотливый анализ программы строительства немецких подводных лодок, воссоздание по небольшим фрагментам специальной карты с прямоугольной сеткой, раскрытие с ее помощью заранее обусловленных географических ориентиров, на которые ссылалось командование подводным флотом при указании целей своим подводным лодкам, наиболее оптимальные предложения командованию бомбардировочной авиация в отношении выбора районов для постановки минных полей на протяжении четырех лет — все это требовало постоянного и напряженного труда, без которого не могло быть полной ясности, а, следовательно, и эффективных оперативных действий. Обработка массы детальных подробностей, однообразная и порой скучная работа операторов у телетайпных аппаратов, машинисток, клерков, которые вели досье, а также дежурных были столь же важны, как и вспышки вдохновения у Деннинга и Уинна.

И все же перед этими двумя лицами мы еще в большом долгу. Много вполне заслуженных добрых слов было сказано в адрес Роджера Уинна, меньше — в адрес Неда Деннинга. А его вклад в предвоенное планирование и контроль за осуществлением разведывательной деятельности в отношении надводных кораблей в военное время был не менее важен, чем огромный труд Уинна по борьбе с немецкими подводными лодками. Всю войну Деннинг шесть дней в неделю круглосуточно находился в Адмиралтействе. Он почти всегда прибывал по первому вызову. И где бы ни возникала необходимость обратиться к ОРЦ — в Блечли-Парке, в штабе командования бомбардировочной авиации, в министерстве экономической войны, в объединенном разведывательном комитете или в штабе по ведению специальных операций, — первая мысль всегда была о Деннинге, который быстрее всех мог дать ответ по вопросам, связанным с разведкой.