«Я доверьем горд несравненным…»[94] Я доверьем горд несравненным: Чья-то строящая любовь Мне вручила клочок вселенной — Эти звезды и эту кровь. Сам себе я дан без условий, Лишь один завет берегу: Из порученных звезд и крови Сделать лучшее, что смогу. Сделать лучшее, что сумею, На свой собственный риск. — И вновь В руки прежние, холодея, Возвратить и звезды, и кровь. «Удалось однажды родиться…»[95] Удалось однажды родиться. Обещали: жизнь впереди. От надежд голова кружится. Сколько силы в плечах, груди. Вот и юность. — Теперь уже скоро. Вот и старость. — Где же? Когда? За окном: решетка забора, Телефонные провода. Это всё? — Конечно, до гроба. Это жизнь? — А что же? — Она. Значит, это лишь так, для пробы. Значит, будет еще одна. «В единственном, но далеко не настоящем мире…»[96] В единственном, но далеко не настоящем мире Оранжев был закат. В весело-алых сандалетах по квартире Она прошла, и не придет назад. Сижу, курю и жду. Закат вздымается всё шире. Лишь через много лет В несуществующем, но настоящем мире Я развяжу завязки сандалет. «Говорят, что были фараоны…»[97] Говорят, что были фараоны, Что вселенная стоит мильоны лет. Может быть. Но все эти мильоны Не мои. До них мне дела нет. Мир возник сравнительно недавно. С тридцать лет назад. Исподтишка В детской разгорелся, своенравный, Храпом няниным и лампой ночника. И уйдет он так же неприметно: Вместе с стульями и грохотом планет Рассосется в теми беспросветной Через десять, двадцать, тридцать лет. «Было просто, очень просто…»[98] Было просто, очень просто: Стол перед окном. Человек большого роста В кресле за окном. Мягкое текло сиянье Пасмурного дня. Было нечто без названья — Были мир и я. «А самое главное? — Вот что…»[99]
А самое главное? — Вот что: Я живу и жизнь хороша, Утром — солнце из сада. Ночью — Робкий шорох карандаша. Кто-то вывел меня из потемок. Поведет он меня и впредь. Жить доверчиво, как ребенок, И доверчиво умереть. И окончится все, как надо: Если надо — навеки спать, Если надо — солнце из сада, И стихи, и я сам — опять. «Итак, мы живем, господа…»[100] Итак, мы живем, господа. Момент исключительно редкий. Взгляните: окошко звезда, Ночные, притихшие ветки. Был Рюрик. Был царь Соломон. Людовики были в Версале. А мы, погруженные в сон, Бессовестно все прозевали. На миг из-под заспанных век Взглянули вокруг изумленно, И вновь забываем навек, И Рюрика, и Соломона. Живем мы на свете года, Увы, навсегда умираем. Цените же: ветки, звезда, Огни над далеким трамваем. «В далекой вечности, когда я стану Богом…»[101] В далекой вечности, когда я стану Богом И наконец сполна вселенную создам, Я вспомню налегке, как по земным дорогам Я брел беспомощно, растерян и упрям. И я пойму тогда, сквозь ласковую жалость, Зачем такой смешной, в штанах и пиджаке Стоял я у окна. И солнце расползалось По лужам мартовским и по моей руке… «Верёвка через двор. Рубашки, полотенца…»[102] Веревка через двор. Рубашки, полотенца. И ряд кальсон. С открытой непредвзятостью младенца Гляжу — и поражен. Мильоны лет творится мирозданье, Вот результат — Веревка, двор и четкое сознанье — Подштанники висят. Не знаю, мало это или много, Но это — всё. …В бездонном мире строго и убого Колышется белье…. «В детстве — лампа. И, коленями на стуле…»[103] В детстве — лампа. И, коленями на стуле, За Майн Ридом в детской над столом. Львы, охота. Реют стрелы, свищут пули. «Вырасту — и я сражусь со львом». Вот и вырос. Вот: обед, жена, контора, Седина усталой головы. Вот и вырос. Снег, и сосны, и заборы. Где же подвиги? И где же львы? вернуться «Я доверьем горд несравненным…» Печатается по тексту первопубликации: Новь. Сб. 6. 1934. С. 13. Другие публикации: Грани. 1953 № 20. С. 56; SLL. С. 141–142. Дословный перевод на английский Pachmuss Т. Russian Literature… P. 148. вернуться «Удалось однажды родиться…» Печатается по тексту первопубликации: Новь. Сб. 7. 1934. С. 5. Другие публикации: Якорь. Антология зарубежной поэзии / Сост. Г. В. Адамович и М. Л. Кантор. [Берлин: ] Петрополис, 1936. С. 216; Новый журнал. 1952. Кн. XXXI. С. 313–314; На Западе. С. 277; Чтец-декламатор. С. 82; Радуга. 1993. № 9. С. 26; «Мы жили тогда на планете другой…». Кн. 2. С. 232; Вернуться в Россию — стихами. С. 154; Русская эмиграция и русские писатели Эстонии 1918–1940. С. 168–169. Перевод (дословный) на англ. язык:.Pachmuss Т. Russian Literature… P. 149. К.К. Гершельман относил это стихотворение к числу наиболее ему удавшихся. Когда Ю. П. Иваск обратился к К. К. Гершельману с просьбой сообщить, что тот хотел бы включить из своих стихов в готовившуюся к печати антологию русской зарубежной поэзии «На Западе», то последний ответил в письме от 15 октября 1951 г., что вторым — после «Итак мы живем, господа…» — он поместил бы именно это стихотворение. Письма К. К. Гершельмана к Ю. П. Иваску хранятся в Отделе редких книг и рукописей Йельского университета (США). вернуться «В единственном, но далеко не настоящем мире…» Печатается по тексту первопубликации: Новь. Сб. 7/1934. С.5. Другая публикация: SLL. 139. В хранящемся в архиве К. К. Гершельмана машинописном тексте автором сделаны небольшие исправления, совпадающие с текстом SLL. Первая строка первой строфы: В единственном, но все-таки не настоящем мире. Первая строка второй строфы: Сижу, курю и жду. Закат растет все шире, шире. вернуться «Говорят, что были фараоны…» Печатается по тексту первопубликации: Новь. Сб. 7. 1934. С. 6. Другие публикации: Якорь. С. 216–217; RLJ. 1982. С. 124; Радуга. 1993. № 9. С. 26: Русская эмиграция и русские писатели Эстонии 1918–1940. С. 169. вернуться «Было просто, очень просто…» Печатается по тексту первопубликации: Журнал Содружества (Выборг, Финляндия). 1937. № 8–9. С. 5. Другие публикации: Грани. 1953, № 20. С. 55: SLL. С. 139. вернуться «А самое главное? — Вот что…» Печатается по тексту первопубликации: Журнал Содружества. 1937. № 8–9. С. 5. Другие публикации: На Западе. С. 279; «Мы жили тогда на планете другой…». Кн. 2. С. 232. вернуться «Итак, мы живем, господа…» Печатается по тексту публикации: RLJ. 1982. С. 214. В сохранившемся в архиве К. К. Гершельмана машинописном тексте есть несколько мелких разночтений с публикуемым вариантом. К. К. Гершельман считал это стихотворение одним из лучших в своем поэтическом наследии. Касаясь подборки своих стихов в готовившейся к печати антологии русской зарубежной поэзии. К. К. Гершельман в уже упоминавшемся выше письме к Ю. П. Иваску от 15 октября 1951 г. отметил: «Первым мне хотелось бы поместить "Итак, мы живем. господа, момент исключительно…”». Однако Иваск не принял во внимание рекомендации Гершельмана и не включил это стихотворение в антологию «На Западе». вернуться «В далекой вечности, когда я стану Богом…» Печатается по публикации: На Западе. С. 277. вернуться «Веревка через двор. Рубашки, полотенца…» Печатается по публикации: RLJ. 1982. С. 221–222. вернуться «В детстве — лампа. И, коленями на стуле…» Печатается по публикации: RLJ. 1982. С. 215. |
