— Калин, посмотри еще! — потребовал Дюмарест. — Смотри внимательно!

Он увидел на ее лице выражение ужаса, ее глаза, казалось, готовы были вылезти из орбит. Она подняла руки, пытаясь защититься от вспышки света. Рычаг в руках Дюмареста пришел в движение. Металлический щит на поверхности корабля с грохотом распахнулся, как только волна воздуха с силой вышвырнула их в открытый космос. Потом все стало серым, плотным, туманным, и лишь искривленные блики света, раздражающие глаза, казалось, сомкнулись вокруг контейнера.

— Эрл! — Едва различимая фигура в серой пелене: нежная, теплая, источающая аромат чарующей женственности. Волосы упали ему на лицо, а руки обхватили шею.

— Все в порядке, — попытался он успокоить девушку. — Мы за пределами корабля, но все еще в его защитном поле, и движемся вместе с ним. Это аварийный контейнер, — объяснил он. — Он…

— Эрл!

Дюмарест притянул Калин к себе, ее глаза были сейчас совсем близко. Он зарылся лицом в мягкие волосы как раз в тот момент, когда Вселенная взорвалась сине–зеленой вспышкой, отчего серая мгла исчезла, растворившись в бесконечности, чтобы уступить место огненному шару, который постепенно уменьшался в размерах, медленно удаляясь от них. Оболочка контейнера вогнулась, подчиняясь давлению извне. Тонкая стенка — вот и все, что отделяло их от холодного враждебного пространства.

— Эрл! — Она отпрянула от его груди. — Все кончено. Вспышка. Посмотреть, что будет дальше?

— Не сейчас.

В его руках сверкнули ампулы, когда он начал доставать их из кармана. Это были обычные препараты, которые можно найти на любом корабле. Некоторые из них избавляли от боли, другие — погружали в сон, третьи — ускоряли время. Дюмарест использовал последние два и стал наблюдать, как зеленые глаза скрываются под опускающимися веками.

Ускоритель времени замедлит ее метаболизм и введет в состояние небытия, чтобы уберечь от мучительных размышлений и искушения посмотреть в будущее, которого, по логике вещей, просто не существовало.

По крайней мере, не существовало для двух людей в спасательной капсуле, летевшей среди звезд неизвестно куда.

Он шевельнулся и почувствовал волну огненных волос на своем плече, ощутил волнующую наготу нежного женского тела — бархатную кожу тонких рук, груди и изящных бедер. За прозрачной оболочкой контейнера мимо них проносились искрящиеся звезды, мерцающий свет которых окрашивал все вокруг в серебро: капсулу, одежду Дюмареста, тунику и волосы Калин.

Серебро, огонь волос, эльфийское лицо. Благоухание женственности и нежное тепло прижавшегося тела.

Укол иглы принес успокоение и сон.

В тусклом свете окошка виднелось напряженное лицо человека.

— Взываю о прощении, Брат, за все содеянное мною.

Сидя по другую сторону перегородки, Брат Джером слушал скучное перечисление грехов и мысленно вернулся на полвека назад, к далеким славным годам, когда он был среди тех, кто стоял у основания Церкви среди суровых и негостеприимных звезд. Это были тяжелые годы испытаний на стойкость веры для того, кто до этого не познал трудностей. Ну что ж, он выжил и выстоял, однако чего это стоило, он предпочитал не вспоминать. Он увидел человеческое животное во всей его мерзости, но он видел и человеческого ангела в ореоле святости. Две стороны одной медали. Если у него получится возвеличить в человеке светлое начало и уничтожить при этом таящегося внутри дьявола, то его миссия в этом мире будет выполнена.

— …и еще, Брат. Я завидовал моему другу. У него был новый дом, а я лгал, пытаясь приукрасить на словах то, чем не владею, и…

Грехи, подобно камням, выкатывались из, в сущности, чистой души. В сущности, чистой. Иначе этот человек не пришел бы сюда и не испытывал бы боль от всепоглощающего чувства вины за свои проступки. Но Брату Джерому было приятно сознавать, что можно облегчить страдания кающегося человека.

Когда голос стих, Верховный Монах включил свет благословения. Лицо человека в окошке выглядело скованным, а глаза горели ожиданием избавления от страданий, как вдруг его внимание привлек вращающийся цветной калейдоскоп.

— Всмотритесь в этот свет, — мягко произнес монах. — Окунитесь в пламя истины и освободитесь от боли и тяжести греха. Раскройте свою душу пред благословением Всемирного Братства.

Гипнотический свет, поражающий воображение предмет, монах — мастер своего искусства, — все это возымело свое действие. Лицо человека расслабилось, на нем появилось выражение умиротворения. Человек добровольно обрек себя на страдания за совершенный грех, после чего получил исцеляющий хлеб прощения.

Верховный Монах потянулся, покинув кабинку. Сегодня он решил провести час отдыха в исповедальне и сейчас задавался вопросом, не для того ли он сделал это, чтобы хоть на немного вернуть давно ушедшую молодость. Да, вероятно, так оно и было, отметил про себя Брат Джером и направился в офис. Он не видел никакого вреда, чтобы иногда возвращаться в прошлое, хотя не переставал помнить о том, что время неумолимо движется вперед. Как приятно сознавать, что ты еще в строю и можешь дать человеку покой, облегчив его душу от тяжести греха.

Брат Фран поднял глаза и заметил приближающегося Брата Джерома. Секретарь держал папку с бумагами. Он положил ее на стол.

— Новости с планеты Сард, Брат.

— Это касается Сентона Френчи?

— Да.

Брат Джером сел и посмотрел на папку, не прикасаясь к ней.

— Полагаю, что факты, изложенные Сентоном, были подвергнуты детальной проверке.

— Все исполнено согласно вашим указаниям.

— В любом случае это еще ни о чем не говорит, — спокойно заметил Брат Джером. — Я ни на минуту не сомневался, что информация, предоставленная Сентоном, подтвердится в ходе предварительного расследования с нашей стороны. Но при всем этом я уверен, что он лжет.

Брат Фран хранил молчание. Джером удивленно вскинул брови:

— Вы не согласны со мной?

— Все сказанное Сентоном оказалось правдой, — осторожно сказал секретарь. — Хотя нельзя не признать, что факты могли быть подтасованы и сфабрикованы. Тогда…

— Давайте проанализируем, что мы имеем, — перебил его Верховный Монах. — Точнее, детали. То, что на Сарде действительно разразилась вендетта, я не подвергаю сомнению. Как он утверждает, его дочь покинула планету несколько лет назад. Вся семья погибла, и подтвердить это некому. Хотя, возможно, так оно и есть. Но потом случилось непоправимое, и поэтому у Сентона появилась причина начать поиски девушки. И все равно мне это не нравится. Что–то не стыкуется в его рассказе.

— Портрет девушки, — подсказал Брат Фран. — Внешность человека претерпевает постоянные изменения в течение жизни.

— Вот то–то и оно. Предположим, что Сентон пять лет хранил у себя ее портрет. Но за это время она могла измениться. Какие у нее сейчас волосы? Рыжие? А глаза? Они по–прежнему зеленые? Пропорции тела тоже могли стать другими. Однако Сентон даже не заикнулся об этом. — Пальцы Джерома отстукивали мелкую дробь на папке. — Кстати, не слишком уж необычна подобная девушка на Сарде?

— Женщины с такими внешними признаками встречаются крайне редко, но все–таки встречаются. Несколько веков назад многие мужчины из самых знатных семей планеты заключали браки с рыжеволосыми женщинами, после их кровь смешалась, и рыжие волосы стали проявлением атавизма. Девушка тому пример. Своеобразный возврат к истокам.

— Или еще одна фальшивка. Подобные внешние проявления имеют место во многих других мирах. Девушка могла родиться на одном из них, а вовсе не на Сарде. — Джером пронзительно посмотрел на секретаря. — Вы, наверное, думаете, что я слишком подозрителен.

— Полагаю, что осторожность в крайних ее проявлениях теряет всякую ценность.

— Но вы не можете отрицать наличие противоречивых данных.

— При желании все можно подвергнуть сомнению, — сухо ответил секретарь. — Но нам нужно исходить из логических заключений. Какой смысл Сентону вводить нас в заблуждение? Просто он хочет найти девушку, а то, что он явился сюда за помощью, лишний раз подтверждает это желание.