— Хватит, — приказал он, когда Калин оставила игру, чтобы вытереть стекавшую жидкость. — Проиграй пару раз, попробуй за другим столом и проиграй снова. Небольшими суммами, но постоянно. Один раз выиграй, и уходим.

— Но, Эрл! У нас же все получается!

— Ты привлекла внимание. За тобой наблюдает прислуга. Пора убираться, пока они не догадались, что ты ясновидящая.

На улице было холодно. Дул пронизывающий ветер. Калин пожаловалась:

— Мы могли выиграть намного больше, Эрл.

— А ты жадная! — поддразнивая, воскликнул Дюмарест. — Мы все правильно сделали. Довольствуйся тем, что все принимали твою игру за простую удачу. В любом случае у нас осталась возможность попробовать еще.

Остановившись перед монахом, Дюмарест ссыпал монеты в чашу для подаяния. Сумма была в десять раз больше, чем они заняли.

— Премного благодарен вам, Брат. Нам повезло.

Брат Веста посмотрел на деньги, потом на Дюмареста и на девушку:

— Вы щедры, брат. Еще многие будут благодарить вас за это.

Его глаза задумчиво провожали удалявшуюся по улице пару.

Бертрам Арсини, сумасшедший художник с планеты Ксолтан, создал статую, которая стала его величайшим творением. Однако он остался настолько недовольным своей работой, что выколол себе глаза и отрезал уши, дабы ни вид, ни звук недосягаемой красоты никогда более не мучили его. Верховный Монах, руководивший Братством в то время, не был столь критичен. Он приказал установить статую в надлежащем месте, и теперь, спустя целое тысячелетие, ни одно произведение искусства не могло сравниться с этим шедевром.

Брат Джером остановился, рассматривая великолепный образ лучшей представительницы человеческой расы. Фигура женщины, вечной матери, стояла на шаре, охваченном пламенем. Ее лицо и руки были устремлены вверх, к небесам. Изваяние соединило в себе образы десяти самых прекрасных женщин, живших в эпоху скульптора. Это было воплощение юности, красоты и мудрости. Девушка, созданная для любовных утех. Мать, всегда готовая прийти на помощь. Богиня, достойная поклонения.

Тысячи оттенков играли на поверхности хрустального изваяния высотой в сто футов. Тысячи частей с электронными устройствами, питаемые энергией радиации, заполняли внешнюю твердую оболочку статуи. Благодаря этому поверхность фигуры всегда оставалась чистой, прозрачной и сверкающей. Ночью она озарялась мягким внутренним светом. Периодически хрустальное сооружение начинало слегка покачиваться, вырабатывая при этом пьезоэлектрические сигналы, отчего во внутренней части рождалась чарующая мелодия из чистых тональных секвенций.

Над садами раздался звон колокола, извещающий о времени. Верховный Монах продолжил свой путь, минуя пруды со светящимися рыбками, клумбы, засаженные диковинными цветами, привезенными сюда с разных планет, кусты, отяжелевшие от сочных плодов. Планета Надежда славилась не только знаменитой статуей, но и своими восхитительными садами.

Брат Френ встретился с Верховным Монахом, когда тот приближался к зданию. Секретарь тихо последовал за своим настоятелем, спрятав руки в широких рукавах рясы и опустив при этом голову, словно изучая тропинку, выложенную замысловатой мозаикой.

Джером вздохнул. Брат Френ умел начинать разговор без слов.

— Вы хотите мне о чем–то поведать? — спросил Верховный Монах. — Я готов вас выслушать.

— Мне не хотелось бы прерывать ваши размышления, Брат.

— Я ничего не обдумывал, — заверил секретаря Джером. — Я просто гулял, вспоминая прошлое и мечтая о будущем. Вот, например, статуя. Вам никогда не приходило в голову, что она, возможно, таит в себе больший смысл, чем может показаться на первый взгляд? Мне кажется, что эта женщина являет собой не просто образ вечной матери, а воплощает всю человеческую расу, которой удалось преодолеть притяжение родной планеты и прикоснуться к звездам, проникая вглубь Вселенной и изучая неведомые миры, чтобы впоследствии освоить их и приспособить для дальнейшего развития и процветания человечества.

— Это похоже на старую легенду, — тихо промолвил Брат Френ. — Во времена Арсини в такое верили немного больше, чем сейчас. Хотя не думаю, что скульптор преследовал цель вложить столь глубокий смысл в свое творение. Да, он — художник, но не забывайте, что не в меньшей мере он был математиком и следовал законам логики. Я с трудом поверю, что Арсини серьезно относился к подобным сказкам.

— Из–за логики?

— Да. Кроме того, как могли все представители человеческой расы появиться на одной маленькой планете? Конечно, они могли размножаться, но откуда такое многообразие типов с различным цветом кожи, волос и других расовых особенностей… — Секретарь отрицательно покачал головой. — Если верить легенде, то наш родной мир, должно быть, очень странный, Брат.

— Возможно. — Джером не собирался спорить. — Час моего отдыха подошел к концу, — напомнил он. — Так что же вы все–таки хотели мне сказать?

— У нас появилась информация о девушке.

— О той, которую Сентон Френчи называет своей дочерью?

— Да. Сейчас она на Кроне.

Джером нахмурился, уставившись на мозаику невидящим взглядом, так как его мозг напряженно работал.

— Нет никаких сомнений, что это она, — продолжал секретарь. — Девушка назвала себя Калин с планеты Солис. Я проверил ее физиологические параметры биометром. Все сходится. Цвет кожи и необычный оттенок волос только подтверждают, что она с планеты Солис. Такой уникальный цвет волос, который они сохраняют благодаря бракам между родственниками, существует лишь на этой планете.

— Вы слишком торопитесь с выводами, Брат, — мягко перебил его Джером. — Девушка, которая по всем признакам родилась на Солисе, пребывает сейчас на Кроне. Но она также очень подходит и к описаниям Сентона Френчи с планеты Сард. Возникает противоречие: если девушка с планеты Солис, то как она может быть той самой, которую разыскивает Френчи?

— Ее бабушка по материнской линии была родом с Солиса, — невозмутимо ответил Френ. — Мы уже обсудили возможность того, что необычные для Сарда внешние данные девушки просто проявление наследственности. Что же касается всего остального, то она могла и соврать.

Джером помрачнел. Должно быть, он стареет, если не замечает очевидного. Однако существовало столько противоречивых фактов в этом запутанном деле, что нужно было все продумать и взвесить, прежде чем принять окончательное решение.

— Я подготовил информацию для Сентона Френчи, — доложил секретарь, — чтобы сообщить о том, что нам удалось обнаружить. С вашего позволения, я отошлю ее.

— Не сейчас. — Верховный Монах посмотрел в небо, затем на статую, из которой в тот момент донеслись мелодичные звуки. — Нет никаких причин для необдуманной спешки. Девушка одна?

— С ней мужчина. Эрл Дюмарест. Вся наша информация о нем положительная, хотя он и не является прихожанином нашей Церкви. Кажется, у него есть причины ненавидеть Кибклан.

— Кибклан, — задумчиво протянул Джером. — Интересно, а что, если?…

Брат Френ был нетерпелив.

— Вы все еще не доверяете Сентону Френчи? Я не могу понять причин.

— А у меня их, возможно, и нет, — признался Верховный Монах. — Я тоже могу ошибаться — кто застрахован от этого? Но в любом случае торопиться не следует. И мне кажется, — добавил он, — что мы располагаем недостаточной информацией.

— О девушке?

— Нет, Брат, — тихо сказал Джером. — О планете Солис.

* * *

Крэмм с такой силой опустил руку на стол, что подпрыгнули все кубки.

— Какого черта! — прогремел он. — Сколько еще ждать, пока кибер расскажет, как нам наладить хозяйство?

Комис налил немного вина, отпил глоток и задумчиво уставился на кубок. Крэмм был вне себя, и не без основания. Мид, казалось, разрабатывал какой–то свой собственный план. Он совершал долгие прогулки вдоль всего побережья, посещал фермы и хозяйства, делил территорию на участки и собирал множество данных, которые явно не вязались друг с другом. Но кто мог сказать, в чем конкретно заключалась работа кибера?