Пару мгновений Гюс боролся с искушением выбрать именно этот вариант, как наиболее разумный. Но, ослепленный привязанностью к Оксе, все же согласился, твердя себе, однако, что наверняка будет сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

— Я тут поразмыслила и решила, что тебе лучше стоять на стреме в коридоре, — высказала свои соображения Окса. — А я проберусь в кабинет. В это время все едят. Все преподы и охранники в столовой, я их пересчитала. Никто не должен нам помешать…

— Никто не должен нам помешать… — пробормотал Гюс, который и клял себя, и одновременно радовался, считая эту экспедицию опасной и захватывающей. — А если кто-нибудь все-таки придет?

— Ну тогда ты меня предупредишь! — решительно отрезала Окса. — Для того и стоят на стреме, нет? Тебе нужно будет только кашлянуть или свистнуть, как тебе больше нравится.

— А если спросят, что я тут делаю, в коридоре преподов?

Окса, прищурившись, почесала голову. Затем резко свернула к углу двора, решительно перешагнула через низенький заборчик, окружавший большой розарий, сорвала великолепную белую розу и помахала ею как трофеем перед носом Гюса.

— Скажешь, что искал учительскую, чтобы положить эту розу в ящик мадмуазель Кревкёр, потому что она — твоя любимая учительница!

— ЧТО?! — вскинулся Гюс, покраснев, как помидор. — Да я ни за что такого не скажу!

— Есть идеи получше? — хмыкнула Окса.

— Еще не знаю, но наверняка что-нибудь придумаю, не сомневайся, — ответил Гюс.

— Ладно! Ну, в любом случае держи розу, может пригодится… — широко улыбнулась Окса. — Давай, пошли, надо пошевеливаться!

Друзья направились на второй этаж. Учительская находилась аккурат напротив кабинета месье Бонтанпи, что очень устраивало Гюса, мысленно подыскивавшего предлог, почему бы он мог оказаться в этом месте.

— Ну вот! Заперто! — чертыхнулась Окса. — Попробую открыть…

— Чем? — спросил Гюс, надеясь, что эта проблема положит конец всей операции.

Надежда, не прожившая и полсекунды…

— Вот этим! — Окса с лукавым видом покрутила указательным пальцем перед носом приятеля и, развернувшись к двери, в нескольких сантиметрах от замка, принялась очень медленно выписывать пальцем круги против часовой стрелки.

Механизм отреагировал, сначала практически неуловимо, но Окса почувствовала, что ей удастся с ним совладать. Через пару минут она взялась за ручку, нажала, и… дверь открылась. Девочка удержалась от радостного вопля, но победным жестом вздернула кулак специально для Гюса, который сумел выдавить из себя лишь слабую улыбку, проведя рукой по волосам — привычный жест, означавший сильное беспокойство.

Окса нырнула в кабинет и закрыла за собой дверь.

— Бенто, Кревкёр, Мартино… А, вот! МакГроу! — пробормотала она.

Стоя, склонившись над одним из выдвижных ящиков шкафа для документов месье Бонтанпи, девочка вытащила коричневую папку и пролистала.

«Вот идиотка! Я же ничего не взяла, чем записать…» — мысленно обругала она себя.

Окса огляделась по сторонам. На большом столе из темного дерева очень аккуратно лежали несколько ровных пачек бумаги, стояли телефон, лампа, компьютер и лежал блокнот. Но ни одного карандаша. У стены слева стояла набитая книжками этажерка, а справа — тумба с факсом, принтером и… ксероксом!

— Иаху-у! — тихонько воскликнула Окса. — То, что надо!

Она включила аппарат и начала копировать, не читая, десяток страниц из досье МакГроу. Успеет потом!

Должно быть, ксерокс был старой модели, потому что при копировании первой же страницы он довольно громко задребезжал. Окса испуганно пискнула…

— Держись, Окса! — тихонько произнесла она, чтобы подбодрить саму себя.

Девочка прижимала листочки к стеклу и со всей силы давила на крышку, затаив дыхание, что нисколько не мешало ксероксу дребезжать. Между сменой листов ей удалось расслышать Гюса, с которым будто приключился сильный приступ кашля. Сигнал? СИГНАЛ!!!

Как только Окса начала снимать первую копию, у Гюса появилось дурное предчувствие, и то, что его подруга охарактеризовала, как дребезжание, Гюсу показалось оглушительным ревом, напоминавшим взлет реактивного самолета…

В коридоре было относительно темно, и синеватые блики работающего ксерокса просачивались сквозь дверную щель, отбрасывая на стену форфоресцирующие лучи. Гюс, переживая, скрипел зубами и заламывал руки, поглядывая в разные концы коридора, в ужасе от мысли, что кто-нибудь появится.

Внезапно он увидел, как в дальнем конце коридора зажегся свет: кто-то поднимался по лестнице! Если повезет, непрошенный гость остановится на первом этаже. Иначе…

Гюс почувствовал, как его спина и лоб покрываются холодным потом, а ноги наливаются свинцом. Он словно прирос к полу, во рту резко пересохло. Мальчик не стал дожидаться, поднимется человек на лестнице на второй этаж, или нет — и закашлял. Но из-за пересохшего горла и спазма кашель быстро превратился в судорожный.

«Это хана! — переполошился Гюс. Я всех тут соберу этим дурацким кашлем! Окса… Окса… Во что ты нас втравила?»

В конце коридора появился один из охранников, Джек. У Гюса душа ушла в пятки. Дребезжание и синие всполохи в кабинете месье Бонтанпи прекратились. Гюс услышал щелчок замка: Окса заперлась изнутри. Он полагал, что она выйдет, услышав его предупреждение, но девочка, похоже, выбрала другую тактику — если только не затаилась там как в ловушке, и рассчитывает на него, чтобы выбраться из этой скверной ситуации.

«Но что я могу поделать-то? — в панике подумал мальчик. — Она совсем сбрендила, потащив меня с собой!»

К счастью, Джек был далеко не самым грозным из охранников колледжа, что не помешало ему застигнуть Гюса врасплох, окликнув:

— Что вы тут делаете?

— Э-э… Я жду месье МакГроу… кхм… нет… мадмуазель Кревкёр… хотел спросить у нее кое-что по истории, — сумел выдавить из себя Гюс упавшим голосом.

— А по-моему, вы хотите отдать ей вот это! — пошутил охранник, указывая взглядом на розу в руке Гюса.

— Это? э-э… нет, — пролепетал мальчик, чувствуя себя полным дураком.

— Ладно, как бы то ни было, вы не можете тут оставаться. Зададите ей вопрос, когда у вас будет ее урок, хорошо? А теперь возвращайтесь во двор.

— Хорошо! — Гюс помедлил, не желая спускаться один.

Но тут с лестницы донеслись голоса, среди которых Гюс различил голоса мадмуазель Кревкёр и МакГроу. Кошмар! Испытывая сильные угрызения совести, мальчик был вынужден покорно, но нехотя, направиться в противоположный конец коридора, чтобы спуститься во двор.

Окса из кабинета месье Бонтанпи слышала весь разговор. Понимая, что приятель оказался в безвыходной ситуации, она выключила ксерокс и быстро убрала на место досье МакГроу, весьма довольная, впрочем, что успела полностью его скопировать.

Скатав листочки в рулон, Окса сунула их под блузку за пояс юбки. Теперь в коридоре звучали голоса, и путь через дверь был отрезан!

С отчаянно бьющимся сердцем она быстро прикинула варианты: спрятаться под столом месье Бонтанпи… и рискнуть просидеть весь остаток учебного дня в нескольких сантиметрах от коленей директора; выскочить из кабинета стрелой и промчаться с такой скоростью, что никто не успеет ее узнать, или попросту воспользоваться последним оставшимся выходом — через окно.

Окса услышала приближающийся голос директора. Дверь в кабинет вот-вот откроется! Не слушая предупреждений внутреннего голоса, девочка распахнула окно, задернула за собой занавеску и, стоя коленями на краю подоконника, потянула на себя створки, чтобы прикрыть окно снаружи.

Перед ней находилась одна из многочисленных горгулий, обеспечивая дополнительное пространство. Но когда Окса поглядела вниз, она неожиданно осознала, что находится на втором этаже.

«Ух ты! Высоко-то как! — мысленно заметила девочка. — Очередной вызов для Оксы-сан!».

Она закрыла глаза, сосредоточившись на пустоте перед собой и тем, что ей предстоит сделать, чтобы выбраться из ловушки, в которую сама себя загнала. После пары секунд тотального самопогружения, Окса решительно выдвинула вперед правую ногу за подоконник и чуть ею пошевелила, словно пробуя почву. Пустота стала материальной.