Истомленная дневной жарой, Элли прислонилась к Эдварду, и его руки обвились вокруг нее. Она положила голову ему на плечо. Очень нежно, едва касаясь, Эдвард целовал ее волосы, а она в ответ поглаживала его руки кончиками пальцев. Когда Эдвард отвел взгляд от воды, лицо его было таким ясным, что Ник оторопел. И тогда он окончательно утвердился в правильности своего решения — рассказать Эдварду всю правду.

Ник наблюдал за Элли, она была так похожа на Кати, что это причиняло ему боль.

Ник ясно видел, что дочь его влюблена, но он сомневался, понимала ли это она сама. Он жил достаточно долго со своей ненавистью к Лоренцо, чтобы знать, к чему это приведет и как много хорошего такое чувство может уничтожить, выжечь в душе. Поэтому и решил объяснить поведение дочери Эдварду.

Глядя на бесконечное великолепие океана и неба, Ник подумал, насколько беден человек. Он мог только подстраиваться под природу, подчиняя свои желания одной цели.

Он вспомнил годы страданий, когда думал только о мести и проклинал Бога, который позволил случиться такому. Он вновь взглянул на свою дочь и ощутил присутствие незримой направляющей руки.

Пролетели часы, солнце уже не так палило, а ветер стал набирать силу.

— Нам лучше возвратиться, — разорвал молчание Ник.

Эдвард сонно потянулся:

— Куда умчался этот чудесный день?

Он тряхнул головой и принялся убирать остатки пиршества.

Элли наблюдала за ним.

— Все хорошо в свое время, — тихо сказала она.

Эдвард схватил ее за руку:

— Хорошо, когда время приходит.

— Да.

Он поднес ее ладонь к губам.

— Я люблю тебя, Элли!

Она кивнула. Это было все, что она могла позволить себе.

Полтора часа они шли к гавани Сиднея. Ветер был попутным, и красно-белые паруса выделялись на лазурном небе.

— А теперь вы поведете нас домой, — сказал Ник, уступая место Элли.

Элли встала у штурвала, глядя на горизонт, но ее слепило солнце.

— Вот. — Ник вынул зеркальные очки и осторожно надел их на нее. — Так лучше?

Она улыбнулась:

— Намного.

Он прошел на корму и оттуда не отрываясь стал смотреть на свою дочь. Ветер играл ее волосами: то приглаживал, то бросал пряди в лицо, а солнце вплетало в них золотые нити.

Ник закрыл глаза, чтобы навсегда сохранить это в памяти.

— Элли, я надеюсь, вы еще вернетесь в Австралию? — Он почувствовал боль надвигающейся потери.

Она оглянулась.

— Конечно, вернусь! — без тени сомнения произнесла Элли, хотя и сама не знала, откуда у нее такая уверенность.

Ник повернул лицо к ветру. Слезы его смешались с солеными брызгами.

Возвратясь в гавань, они убрали паруса, сложили и спустили все вещи на пристань, закрыли яхту, а потом сошли на берег сами. Элли ступала осторожно, так как после яхты неуверенно держалась на ногах. Они оставили «Николсон» и направились к яхт-клубу.

— Вы уверены, что не хотите выпить с нами? — спросил Ник, когда они приблизились к зданию.

Элли покачала головой:

— Если не возражаете, я лучше оставлю вас обсуждать свои дела, а сама пойду в ванную. Я чувствую себя такой усталой. Должно быть, это от свежего воздуха.

Они остановились у входа, Ник махнул своему водителю. Подъехал «роллс-ройс».

— Тогда увидимся завтра, — сказал он, придерживая для нее дверцу. — Я собираюсь проводить вас и буду в отеле в шесть тридцать. — Он взглянул на Эдварда. — Это нормально?

— Абсолютно. У нас будет достаточно времени, ведь вылет в восемь часов.

— Хорошо.

Элли шагнула вперед и взяла Ника за руку.

— Это был чудесный день. Или, скорее, два замечательных дня. Не знаю, как и благодарить вас, — проникновенно сказала она.

— Вы и не должны делать этого, — едва успел вымолвить Ник, как она импульсивно потянулась к нему и поцеловала в щеку.

Забираясь в машину, она спросила:

— Увидимся позже, Эдвард?

— Да.

— До свидания. — Она посмотрела на Ника.

— До свидания, Элли. — Он постучал в стекло водителю, и «роллс» уехал.

Они выбрали место на пустынной веранде. Официант принес им заказанную выпивку. Эдвард сделал большой глоток пива.

— Ничего здесь не изменилось. Морская прогулка вызывает страшную жажду. — Опустив стакан, он взглянул на Ника. — О чем ты думаешь?

Ник глотнул скотч и немного подождал.

— Это очень личное, Эдвард. И важное для меня. Если честно, я даже не очень хорошо представляю, с чего начать. Это касается Элли.

В лице Эдварда проступила тревога.

— Я думаю, лучше начать с самого начала.

— Да, ты прав.

Ник допил свой скотч.

— Хорошо. Я постараюсь тебе все объяснить, но прежде мне нужно твое слово, что все услышанное тобой не пойдет дальше.

Эдвард изумился:

— Конечно.

— Эдвард, я приехал в Австралию в январе тысяча девятьсот шестьдесят пятого года. У меня не было ничего, кроме паспорта и сотни фунтов. Я оставил Англию в спешке. В течение ряда лет я занимался в Лондоне… — он сделал паузу. — Не очень законным бизнесом — был владельцем нескольких процветающих заведений, руководил, не больше и не меньше, Южной стороной реки. У меня был партнер… — Он снова сделал паузу. — Джордж Лоренцо.

Ник остановился и отвел взгляд. Это имя до сих пор причиняло боль.

— Мы работали вместе с самого начала. Не все было честно, но я не стыдился себя. Это был прибыльный бизнес.

Вспоминая, он усмехнулся.

— Но Лоренцо обуяла жадность. Это было в начале шестидесятых голов. Он увидел будущее в наркотиках. Я же не хотел связываться с этим делом. Вот с этого все и началось. Он рассчитал, что самый быстрый способ избавиться от меня — это запугать. Сам он не решился бросать в меня камни — это дорого бы ему обошлось. Поэтому и послал кое-кого за мной, но я расправился с ними. — Он тряхнул головой. — Только одна вещь могла меня сломить.

Он прервался и махнул официанту. Чтобы рассказывать дальше, ему нужно было выпить. Ник заказал две большие порции скотча, достал из кармана бумажник, вынул оттуда маленькую фотографию и протянул ее Эдварду.

— Я был женат, — просто сказал он, — у нас была дочь. Элеонора-Луиза.

Эдвард взглянул на фотографию, и сердце его сжалось. С фотографии ему смеялась Элли, волосы, спутанные порывом ветра, окутывали ее. Напряженный и смущенный, он перевел взгляд на Ника.

— Кто это?

— Это я и моя жена Кати в шестидесятом году. Тогда она была беременна.

Эдвард вернулся к фотографии. И только сейчас понял, что молодой человек на ней — это Ник. Тут его стало одолевать предчувствие беды.

Ник приступил к новой порции скотча.

— Лоренцо пошел дальше угроз. Я решил отказаться от руководства и думал, что этого будет достаточно. Однако я знал, что Лоренцо — грязный ублюдок, и тревожился за Кати и Элеонору. Тогда я впервые стал задумываться кое над чем поважнее денег. Моя нечистоплотность ставила под угрозу два самых дорогих мне, слабых существа. Я решил никогда больше не пускаться в сомнительные предприятия. Я поселил их в отеле под вымышленными именами, пока сам улаживал все дела, чтобы выехать из страны.

Ник смотрел прямо на Эдварда.

— Лоренцо нашел, где скрывается Кати… — Он снова приложился к виски. — И… убил ее.

Ник отвернулся. Как в прошлые годы, его сердце плакало кровавыми слезами.

— Он думал, что убил также и свидетеля, четырехлетнего ребенка, мою… мою дочь. Вот, что я хотел рассказать. — Не в состоянии продолжить, он закрыл лицо руками. — Извини.

Эдвард стал рассматривать гавань, давая возможность Нику прийти в себя. Никогда он не видел, чтобы Ник терял над собой контроль. Через несколько минут его взгляд вновь обратился к Нику.

Тот уже успокоился, но голос его звучал тихо.

— Моя дочь выжила, ей была оказана медицинская помощь. — Он закашлялся. — Я ничего не знал об этом, мне сказали, что она умерла по дороге в клинику.

Пульс Эдварда забился в сумасшедшем ритме.

— Что вы пытаетесь сказать, Ник?