Но, подойдя к дому, я вижу не только мамину «сиену», но и папин «вольво». Почему они оба дома в три часа дня? Я улыбаюсь, представляя их за «дневными развлечениями», но вдруг мои пальцы начинает колоть. Это не может быть хорошими новостями. Хруст гравия под моими ногами больше напоминает грохот падающих валунов. Мой пульс ускоряется. Над левым глазом появляется пульсирующая боль.

Это не моя боль. Она принадлежит кому-то другому.

Открыв заднюю калитку, я вижу увлеченно вылизывающих друг дружку Элеонор и Натали. Элеонор убегает под крыльцо, а Натали преграждает мне дорогу.

Рррррррр. Она ложится у моих ног и принимается тереться головой о пыльную землю.

Я опускаюсь на корточки, чтобы почесать ее за ухом.

— Ты ведешь себя так, будто я не обращаю на тебя внимания.

Натали закрывает глаза, наслаждаясь лаской. Это ненадолго отвлекает меня от головной боли, но тут я замечаю, что Натали с силой лупит хвостом по земле. И это не счастливое постукивание довольной кошечки. Она поддерживает ритм. Словно выстукивает сообщение, которое я должна расшифровать. Это пробуждает все мои инстинкты.

БУУУУУУУУМ бум, бум, бум, бууууууууууууум, буум, БУУУУУУУУУУУУМ, бум, бум, бум, бууууууууууум, бум.

Неужели она действительно пытается мне что-то сказать?

Вот, снова. Я сажусь и внимательно смотрю на черную кошку.

Буууууууум, бум, бум, бум, бууууууууууууум, буууууууууууууум, бум, бум, бум, бууууууууууум, бум.

— Что ты говоришь, Натали?

Буууууууум, бум, бум, бум, бууууууууууууум, буу-уууууууууууум, бум, бум, бум, бууууууууууум, бум.

Я достаю из сумки ручку и пытаюсь зарисовать ритм на ладони. У меня получился ряд из длинных и коротких полосок, напоминающий код.

Длинная, короткая, короткая, короткая, длинная, длинная, короткая, короткая, короткая, длинная, короткая… как в азбуке Морзе.

Но это невозможно! Ты же всего лишь чертова кошка.

Натали смотрит на меня сквозь прищуренные веки, продолжая беззаботно урчать. Она потягивается и довольно зевает, словно говоря: Продолжай поглаживать меня, человек.

Только сумасшедшая может решить, что кошка разговаривает с ней при помощи азбуки Морзе. Я слишком много времени провожу с помешанной на теории заговора Селией. Но Натали действительно пытается привлечь мое внимание и что-то сказать. Боль в голове не отступает. Я точно знаю, что дома меня не ждет ничего хорошего. Особенно, если мама и папа оба дома. Вдруг у меня перед глазами начинают плыть буквы. Я не могу прогнать видение. Оно напоминает выстраивающееся слово в шоу, где надо по буквам угадывать загаданное ведущим слово. Как в Поле Чудес. Только все буквы разного размера и формы, и слово плохо видно, но я точно знаю, что там написано.

«О-П-А-С-Н-О-С-Т-Ь». У меня перехватывает дыхание.

— Господи! Папа!

Я резко отрываю руку от Натали, и она убегает вслед за Элеонор. Папа! Что-то случилось с моим отцом! Неужели Эмили причинила ему вред? Натали об этом меня предупреждала? Я взлетаю на крыльцо, пересекаю кухню и застываю как вкопанная посреди гостиной. Мои родители сидят на диване с отсутствующими выражениями на лице.

У мамы заплаканы глаза, и она сжимает в руках аптечку первой помощи. Значит, что-то случилось. Папа поворачивается и смотрит на меня. Он белый как полотно, а на лбу у него огромный малиновый синяк. Мама прикладывает к нему компресс. Когда она поворачивается в сторону, я вижу засохшую кровь на папиной щеке.

Я обхватываю голову руками и судорожно стараюсь втянуть побольше воздуха в горящие легкие.

Бог ты мой. Мое видение сбылось.

— Это Эмили с тобой сделала? — выпаливаю я.

— Кто? — спрашивает мама.

Я пытаюсь подавить гнев, борющийся с ужасом за место в моем сознании.

— Призрак, который здесь живет.

Мама хмурится.

— Кендалл, я не потерплю подобных разговоров.

— Но, мам!

Папа поднимает руку, останавливая нас обеих.

— Сара, пожалуйста.

Он поворачивается ко мне.

— Нет, милая. Это случилось на работе. Я слышал, что в Ратуше живет привидение, но не верил в это. Не верил, что именно поэтому так быстро уволился мой предшественник… — Он замолчал и притронулся пальцем к синяку, сморщившись от боли. — Но другого объяснения нет. Я был один. И мне это не примерещилось. Кто-то… что-то… невидимое напало на меня.

— Дэвид, не нужно давать ей лишний повод для фантазий.

— А по-моему, очень даже нужно.

Мама хмыкнула и схватила папу за руку. Когда она начинает судорожно глотать, это означает, что она пытается смотреть на вещи не через призму своих религиозных убеждений. В ее глазах я вижу боль и растерянность, от которых у меня сжимается сердце. Это выходит за пределы ее понимания. Ее мира. Она не хочет мириться с этим. Это противоречит всему, во что она верит. Но главное, что папа пострадал. И я это предвидела, а значит, пора принимать меры.

— Хватит бороться, Сара. Если наша дочь может помочь, нужно позволить ей, — мягко произносит папа.

Я догадываюсь, какое решение пытается принять мама.

Снять домашний арест… на время.

Охотница за призраками снова в деле!

— Так, это 4-1-1.

Прошло два дня с судьбоносного происшествия с папой. Я сижу на кровати с записями, сделанными после того разговора с родителями, в руках. Селия устроилась на полу, скрестив ноги, Тейлор сидит за моим письменным столом, а Бекка Азоф прислонилась к стене и обдирает с ногтей черный лак.

После короткого разговора с призрачной Эмили мы знаем, что она не причиняла папе вреда. Из этого делаем вывод, что мы имеем дело с другим и очень злобным духом. Эмили пока придется подождать.

Мы начали свое первое официальное дело: Дело № ОП-0001 — Ратуша Рэдиссона.

— Воскресной ночью кто-то перевернул весь папин офис вверх дном. Он обнаружил разгром в понедельник утром. Бумаги и карандаши разбросали по полу, а модель нового района города, над которой он работал, порезали на сотни кусочков. Как будто по ней прошлись газонокосилкой.

— Невероятно, — воскликнула Селия.

Ее глаза так и сияли.

— Это точно дело рук полтергейста. Представь, как здорово было бы заснять его на видео.

Бекка усмехнулась.

— По твоим словам, в кабинете твоего отца живет Эдвард Руки-ножницы?

— Не совсем.

Я слезла с кровати и села на пол напротив Бекки.

— Кабинет закрыли после пяти вечера. Охранник заявил, что после семи в здании уже никого не было. На записи камер видеонаблюдения видно, что никто не входил и не выходил из папиного кабинета.

Тейлор щелкнула ручкой по губе и предложила:

— Нам нужно проверить эту запись и убедиться, что ничего не упущено. Вдруг нам удастся увидеть что-нибудь странное. Какое-нибудь свечение, например.

— Или эктоплазму, — подхватила Селия.

Бекка опустила глаза.

— Я могу послушать запись, вдруг поймаю необычные звуки. Вы же за этим меня позвали?

— Отличная идея!

Я в восторге. Они по-настоящему в это втянулись.

— А что случилось с твоим папой? — спросила Бекка.

Я вздохнула. Меня до сих пор мучает чувство вины за то, что я не рассказала ему о своем видении. Только вот поверил бы он мне? Скорее всего, нет.

— Он убирал бардак, когда что-то оттащило его обратно в коридор. Схватило за шиворот и швырнуло. Вот он и упал с лестницы.

Тейлор от ужаса закрыла рот рукой, хотя уже три раза слышала эту историю.

— Не слабо, — согласилась Бекка.

— Точно, — подтвердила я, изо всех сил стараясь не показать, насколько сильно все это меня пугает.

— К счастью, мистер Мурхед успел ухватиться за перила, что остановило падение. Поэтому он серьезно не пострадал, — добавила Селия.

Я недовольно посмотрела на нее.

— Ты считаешь сотрясение мозга и разодранную в кровь щеку не серьезным?

Селия виновато уставилась в пол.

— Прости. Но ведь все могло кончиться гораздо хуже. Ему повезло. Он мог бы разбить голову, ударившись о мраморный пол.