— Спокойно, «Дельта», — произнес Маркус. — Если мы собираемся сюда переезжать, нужно показать, какие мы хорошие.

Именно так, и никак иначе. Несмотря на то что совсем недавно закончилась длинная, кровопролитная война на уничтожение, солдаты способны были в мгновение ока превратиться в цивилизованных, дисциплинированных, законопослушных граждан, воплощая все то, за что сражалась КОГ, все то, ради чего вернулась к ним Берни. Когда-то она сама была такой, но потом…

В этот момент прогремел выстрел.

Либо стрелявший не умел целиться, либо он хотел, чтобы пуля пролетела над головой Маркуса.

Побережье Вектеса

— Не стрелять! «Дельта», не открывать огонь!

Услышав треск выстрела и жужжание пули над головой, Дом понял, что дипломатический подход здесь не пройдет. Автоматической реакцией на выстрел было броситься на землю и открыть огонь. Трудно было подавить то, что за двадцать лет настолько впечаталось в его подсознание, что превратилось в инстинкт.

— «Дельта», может, вам отступить? — В голосе Геттнер не было слышно волнения, но Дом понимал, почему пилоту, сидящему в «Вороне» с запасными топливными баками, не слишком нравятся незнакомцы с огнестрельным оружием. — Барбер вас прикроет.

— Погодите, майор, — ответил Маркус. — Они просто еще не знают, какие мы дружелюбные ребята.

Бэрд пробормотал что-то вполголоса и надел очки. Дом осторожно шагнул вперед, чтобы лучше видеть происходящее. Маркус, видимо, чертовски сильно полагался на психологию, но Дом мог думать лишь о том, что даже сволочь-бродяга, не умеющий держать ружье в руках, с такого расстояния может попасть в голову, а Маркус не носит шлема. И никакая бандана его не спасет.

Дом вынужден был напрячь слух, чтобы разобрать, о чем говорят гражданские, хотя своих он слышал по радио вполне сносно.

— Эй, гражданин, я ведь не стреляю, — произнес Маркус.

Человек, стоявший впереди, — лет сорока пяти — пятидесяти, песочного цвета волосы — не опускал дробовик.

— Кто ты такой, черт бы тебя драл?

— Сержант Маркус Феникс, Коалиция Объединенных Государств. Почему бы нам не опустить оружие и не поговорить?

— Сейчас любой подонок может нацепить на себя броню КОГ. Докажи, что ты говоришь правду.

Он определенно застал Маркуса врасплох. Значок КОГ ничего не доказывал. Толпа увеличивалась.

— Если вы возьмете мой наушник, — медленно произнес Маркус, — возможно, я смогу попросить Председателя Прескотта поговорить с вами.

На бродяг такое не подействовало бы. Дом приготовился открыть огонь, если кто-нибудь хоть шевельнет пальцем, и ждал, что пауза закончится чем-нибудь вроде «фашистских сволочей». Но парень с дробовиком, казалось, был поражен.

— Черт, столько лет прошло…

— Меня зовут Маркус. — Да, он прекрасно знает, как управляться с толпой. Никаких званий, только люди. — А это Аня Штрауд и Бернадетт Матаки. Не хотите узнать последние новости?

Мужчина убрал дробовик, но человек, стоявший рядом с ним, лишь опустил ствол на сорок пять градусов.

— Гавриэль, — произнес он. — Льюис Гавриэль. Глава бригады обслуживания военно-морской базы. Живу здесь с тех пор, как КОГ ее закрыла. Больше двадцати лет.

Маркус протянул человеку руку. Дома всегда поражало, как легко он может мгновенно превращаться в наследника огромного поместья с хорошими манерами, который знает, каким титулом правильно назвать человека и как читать винную карту.

— Хорошее у вас тут местечко, — заметил Маркус. — Мы его называем Отравленный Город.

— Мы знаем, как держать крышки закрытыми. — Жестом Гавриэль велел второму человеку опустить оружие. — Так что сейчас здесь безопасно. Вы собираетесь привести сюда остальных своих людей?

Маркус, обернувшись, махнул отряду. Бэрд трусцой спустился по склону, но Маркус, вытянув руку, остановил его.

— Сними очки. — Сейчас ему нужно было лишь на две секунды уставиться на Бэрда своим ледяным взглядом, чтобы тот сделал, как приказано. — Общаться легче, когда собеседник видит твои глаза.

Ну, с Маркусом это всегда работало. Бэрд без слов поднял очки на лоб.

В наушнике Дома загремел голос Геттнер:

— Мы на месте — вызывайте, если будут проблемы. Соротки и Митчелл подготовят «Броненосец».

Дом серьезно относился к зрительному контакту. Растущая толпа состояла из здоровых на вид людей и множества детей. Многие местные — а может быть, и большинство — никогда не видели солдата в полном боевом снаряжении, это было ясно. Мальчишка семи-восьми лет подбежал к Дому и уставился на его ботинки. Казалось, они заворожили ребенка даже больше, чем «Лансер».

— А зачем у вас такие толстые подошвы? — спросил мальчик.

Дому так не хватало детей. Ему нечасто приходилось играть роль отца — он понял это, когда сложил вместе дни, проведенные с сыном и дочерью.

— Чтобы давить больших червяков.

— Никогда не видел таких.

— И очень хорошо. Они бы тебе не понравились.

Мужской голос, раздавшийся у него за спиной, заставил его обернуться.

— Слушай, а я, кажется, тебя знаю! — Какой-то парень разговаривал с Коулом, стараясь не отставать от него и изгибая шею, чтобы заглянуть ему в лицо. — Точно, ты же Август Коул! Черт, сам Коул Трэйн! А что ты делаешь в армии?

«Пропади все пропадом, неужели они вообще ничего не знают о войне? Сколько нам придется им рассказывать?»

Коул хмыкнул:

— Пришлось перенести навыки в другую игру, сынок.

— Я видел тебя в финале, когда ты играл за «Орлов». В последнем сезоне перед тем, как ты перешел к «Пумам». Чтоб мне сдохнуть, ты хорошо играл.

— Я знаю, — ухмыляясь, ответил Коул. — Но это была просто разминка перед настоящей игрой, понимаешь меня? Кстати, а вы, парни, здесь играете в трэшбол? Не хотите сыграть? Обещаю, бить буду не сильно.

К тому моменту, когда диковинная процессия достигла центра городка, Коул сильно отстал; окруженный людьми, помнившими его как звезду трэшбола, он раздавал автографы. Дом почти забыл о существовании того, прежнего мира. Должно быть, Коул тоже чувствовал себя странно; конечно, выглядел он довольным — он почти всегда выглядел довольным, — но наверняка было что-то зловещее в напоминании о жизни, исчезнувшей навсегда.

Берни, державшаяся в стороне, наблюдала за толпой с выражением не любопытства или удивления, но подозрения. Она тенью следовала за Аней, словно телохранитель. Одновременно она пыталась присматривать за Коулом, но это у нее неважно получалось.

Подумать только, она действительно не доверяет ни одному человеку, который не носит военную форму. Но это местечко можно было бы принять за городок в Южном Тирусе, каким он мог быть несколько десятков лет назад, и местные совершенно не походили на бродяг. Скорее на жителей глухого гарнизона КОГ, которые ждали, когда же наконец появятся представители правительства и скажут им, что происходит.

По дороге Дом осматривал улицы и крыши на предмет подозрительных личностей, но делал это скорее по привычке, выработанной патрулированием, чем из страха. Именно в этот момент он увидел его: потрепанный, заштопанный флаг, развевавшийся на блестящем медном шесте. На темно-сером полотнище, когда-то бывшем черным, еще можно было различить символ в виде шестерни.

Да, черт побери, это именно то, о чем он думал. Не покинутая база, занятая проплывавшими мимо бродягами, а общество, еще являющееся частью Коалиции Объединенных Государств.

Возможно, Берни не сразу поняла это.

— А где мы, кстати? — спросил Дом. — У этого города есть название?

Бэрд молча кивнул на табличку, висевшую на стене ближайшего здания; на ней краской было выведено: «Мэрия Пелруана».

Дом был уверен в том, что они направляются именно туда, но, вместо этого, Гавриэль свернул в некое заведение, напоминавшее бар. Держался он дружелюбно, если не считать тех предупредительных выстрелов. «Что останется от его дружелюбия после того, как он услышит заявление Маркуса, — это другой вопрос», — думал Дом. Гавриэль остановил всех в дверях, включая парня, который никак не хотел убирать свой дробовик.