— Отличный выстрел, Манделла.

— Ну?

— Так ты не видел? Ну конечно же... Твой последний залп — четыре прямых попадания. Автомат в бункере поднял лапки, и нам оставалось не спеша пройти оставшиеся метры..

— Здорово.— Я почесал кожу на лице под глазами, начали отпадать чешуйки. Поттер засмеялась.

— Ой, ты бы посмотрел на себя! Ты похож...

— Весь боесостав, собраться в лекционном зале.— Это был голос капитана. Как всегда, какие-нибудь мрачные новости.

Поттер подала мне тунику и сандалии. Зал находился прямо в конце коридора. На двери имелся ряд кнопок от регистрационного устройства. Я нажал кнопку рядом со своим именем. Четыре фамилии были уже заклеены черной лентой. Всего четыре, не так уж плохо. Значит, на сегодняшних маневрах обошлось без потерь.

Капитан сидел на лекционной платформе, и, следовательно, отпадала ежедневная ерунда со «Становись! — Смирно!». Менее чем за минуту зал наполнился, мягкий звон регистратора засвидетельствовал о присутствии всего состава.

Капитан Скотт не встал с платформы.

— Сегодняшние занятия прошли довольно хорошо. Никто не погиб, вопреки моим опасениям. В этом отношении мои опасения оказались ложными, но только в этом отношении. Все остальное никуда не годится.

Я рад, что вы достаточно заботитесь о собственной безопасности, поскольку каждый из вас — это капиталовложение в миллион долларов плюс четверть человеческой жизни.

Но в этом учебном бою с очень глупым роботом тридцать семь человек из вас ухитрились попасть под лазерный огонь и были убиты — условно. Так как мертвые солдаты не требуют довольствия, вы тоже обойдетесь без данного довольствия в течение трех дней. Каждый «убитый» в сегодняшнем бою будет получать только по два литра воды и витаминный рацион.

Уже наученные опытом, мы не пытались протестовать, хотя на некоторых лицах появилось соответствующее выражение, особенно на тех, что выделялись розовым прямоугольником воспаленной кожи вокруг глаз и опаленными бровями.

— Манделла!

— Да, сэр?

— У вас самый сильный ожог на лице. Ваш видеоконвертор был установлен на нейтральный режим?

— Нет, сэр. Усиление «два». Проклятье!

— Ясно. Кто был вашим групповым лидером сегодня?

— Временно капрал Поттер, сэр.

— Рядовой Поттер, вы приказывали ему включить усиление?

— Сэр, я... я не могу вспомнить.

— Не можете, значит. Что ж, для улучшения памяти, думаю, можете присоединиться к «убитым». Это вас устроит?

— Да, сэр.

— Прекрасно. Все «убитые» получат сегодня ужин — и это их последняя еда на трое суток, начиная с завтрашнего дня. Какие будут вопросы? — Наверное, капитан решил пошутить.— Вопросов нет. Разойдись.

Я постарался выбрать на ужин самое на вид калорийное блюдо и поставил поднос рядом с Поттер.

— Спасибо тебе, хотя зря ты донкихотствуешь.

— Ничего, я уже давно собиралась скинуть несколько лишних фунтов.

Что-то я не замечал у Поттер лишних фунтов.

— Я знаю одно неплохое упражнение,— сказал я. Она улыбнулась, не поднимая глаз от своего подноса.— Уже выбрала соседа?

— Ну, я собиралась, правда, договориться с Джеффом...

— Тогда поторопись. Он, по-моему, вожделеет Миед-зиму. Почему бы и нет? Ее все обожают.

— Не знаю. Наверное, нам следовало бы поберечь силы. Еще три дня...

— Ну же, перестань,— Я легонько поскреб ее руку.— Мы ведь от самой Миссури не соседствовали. А вдруг я успел научиться чему-нибудь новому?

— Возможно.— Она лукаво склонила голову в мою сторону.— Согласна.

В действительности кое-что новое узнала как раз она. Новый фокус назывался «французский штопор». Она так и не сказала, кто ее научил. Я был бы рад пожать ему руку. Потом, когда ко мне вернулись бы силы.

Две недели тренировок на базе «Майами» стоили нам в конечном итоге одиннадцать жизней. Двенадцать, если считать Далквиса. Провести остаток жизни на Хароне без руки и обеих ног — не намного лучше смерти. Фостер погиб под обвалом, а у Фриленда что-то отказало в боекостюме, и он замерз прежде, чем мы успели втащить его в помещение. Почти всех остальных из погибших я знал не очень хорошо. Но легче от этого не становилось. Смерть товарищей, похоже, больше пугала нас, чем заставляла быть осторожнее.

И вот мы на теневой стороне. Флаер перевез нас группами по двадцать человек и высадил у сваленных в кучу оборудования и стройматериалов. Кто-то благоразумно расположил их в самой середине лужи из гелия.

Чтобы вытащить материалы, нам пришлось использовать захваты-кошки. Вброд пускаться было неблагоразумно, гелий растекался по поверхности костюма, полз вверх, и к тому же нельзя было узнать, что на дне: стоило ступить на водородный лед — и вашему счастью приходил конец.

Я предложил испарить лужу совместным огнем лазеров, но десять минут концентрированного огня не понизили уровень гелия в значительной степени. Он не хотел кипеть. Гелий — это «сверхжидкость», поэтому испарение могло иметь место только равномерно по всей поверхности. Никаких горячих точек, никаких пузырей.

Фонари нам использовать запретили, дабы «избежать обнаружения». Света звезд вполне хватало, если поставить видеоконвертор на третью или четвертую ступень усиления, но каждая ступень означала потерю четкости. При четвертой пейзаж казался неважной одноцветной гравюрой, и возможно было прочесть имя на шлемах людей, только если стоять вплотную.

Впрочем, ничего особенно интересного вокруг не наблюдалось. Имелось с полдюжины среднего размера метеоритных кратеров (почти вровень с краем заполненных гелием), а на горизонте выглядывали какие-то карликовые горы. По консистенции перемороженный грунт напоминал заледенелую паутину — на каждом шаге нога уходила в него на полдюйма, вызывая хруст. Жутко надоедало.

Почти весь день мы потратили на вызволение наших материалов из лужи гелия. Спали по очереди — стоя, сидя или лежа на животе. Ни одна из этих позиций не пришлась мне по вкусу, поэтому я не мог дождаться окончания сборки бункера.

Мы не могли строить бункер в яме — он наполнился бы гелием. Следовательно, сперва нужно было устроить специальную изолирующую платформу, такой трехслойный бутерброд из пермапласта.

Я был произведен временно в капралы и командовал группой из десяти человек. Мы переносили пермапласто-вые листы — два человека легко справлялись с таким листом,— когда один из моих людей поскользнулся и упал на спину.

— Проклятье, Сингер, смотри под ноги. Именно таким способом уже отправились на тот<свет с парочку человек.

— Прости, капрал. Я споткнулся. Зацепился за что-то.

— Смотри все же,— Он благополучно поднялся на ноги и вместе с напарником потащил лист дальше, потом вернулся за новым.

Я не забывал посматривать за Сингером. Через несколько минут он явно начал пошатываться, что не так-то просто в наших кибернетизированных доспехах.

— Сингер! Когда отнесешь плиту, подойди ко мне.

— О'кей.— Покончив с заданием, он подошел.

— Дай-ка я взгляну на твои индикаторы.

Я открыл крышку на груди его костюма, где находился медицинский монитор. Температура тела была на два градуса выше нормальной, частота пульса и кровяное давление тоже показывали повышенные цифры. Но не до красных секторов, впрочем.

— Плохо себя чувствуешь?

— Черт, Манделла, я в норме, просто устал. Поэтому слегка не по себе.

Я вызвал нашего доктора:

— Док, здесь Манделла. Подскочите к нам на минуту.

— А где вы? — Я помахал ему, и он направился к нам в обход лужи.

— Что случилось? — Я показал ему показатели Сингера.

Док умел читать все другие индикаторы, не только термометр и давление, поэтому некоторое время обдумывал данные.

— Могу сказать только... что ему жарко.

— Черт, я сам вам это мог бы сказать,— проворчал Сингер.

— Наверное, пусть оружейник посмотрит его костюм.— У нас было два оружейника — они прошли сверхкраткий курс по устройству боекостюмов.