— Но сначала вы удостоверились, что наши характеры отличаются воинственностью,— сказала Мэригей.

— А вот этого я не знаю. Это должно было происходить задолго до меня,— Он мотнул головой,— Позвольте мне объяснить. Мы не рождаемся так, как вы или же вы, Антрес-девятьсот шесть. Я думаю, что нас имеется определенное число, порядка сотни, и когда один из нас умирает, вместо него появляется новый. Вы видели, что я могу делиться на две или несколько частей. Когда настанет время появления нового Омни — когда кто-то из нас где-то умрет,— я или кто-то еще разделится, и половина останется обособленной и уйдет, чтобы стать новым индивидуумом.

— Со всеми воспоминаниями и навыками родителя? — спросила Райи.

— Хорошо бы так. Вы начинаете жизнь как дубликат своего родителя, но проходят месяцы, годы, и его память исчезает, сменяясь вашим собственным опытом. Хотел бы я иметь наследственную память ста пятидесяти тысяч лет. Но все, что у меня есть, это то, что сообщают мне другие мои сородичи.

— Включая эти слухи о неназванных? — добавил я.

— Именно так. И много раз за свою жизнь я задавался вопросом, не могло ли бы это быть заблуждением — неким вымыслом, который мы все разделяем. Это как с религией: не существует никакого способа, при помощи которого вы или я могли бы доказать, что «неназванных» не существует. А если они существуют, то этим можно объяснить многое, не имеющее иного объяснения. Например, параллельное развитие тельциан и людей и их встречу в наиболее подходящее время. Или же случайные взрывы людей.

— Они происходили во все времена,— ехидно заметила Сара.

— Случается множество разнообразных необъяснимых вещей. Большинство из них получают те или иные объяснения. Но я думаю, что иногда объяснения бывают ошибочными. Если бы при нормальном положении дел вы натолкнулись на останки кого-нибудь, погибшего так же, как ваша подруга, вы, скорее всего, подумали бы о какой-то грязной игре, о бомбе или чем-то подобном. Но, конечно, не о прихоти «неназванного».

В разговор вмешался шериф, и его слова дали новую пишу моим размышлениям.

— Я все же не исключаю грязной игры. Мы видели, как вы делали множество вещей, которые мы назвали бы невозможными. И для меня намного легче предположить, что это, так или иначе, сделали вы, чем поверить в существование невидимых злокозненных богов.

— Тогда почему я сделал это с ней, а не с вами? Почему я не сделал этого с Манделлой, когда он был необыкновенно близок к тому, чтобы убить меня?

— Возможно, вы стремитесь добавить перчику в свою жизнь,— ответил я.— Мне попадались такие люди. И вы решили, что нам двоим стоит жить, чтобы сделать ваш мир более интересным.

— Спасибо, он и так достаточно интересен,— с нескрываемой сварливостью в голосе заметил «священник», резко вскинув голову.— И, судя по всему, намеревается стать еще интереснее.

И почти сразу же после этих слов я услышал слабый певучий звук двух флотеров, приближавшихся с разных сторон. Через несколько секунд они стали видимы, а еще через несколько секунд проплыли над нами и опустились в парке.

Это были спортивные флотеры; один ярко-оранжевый, а другой вишневый. Их обтекаемые формы напомнили мне боевые вертолеты времен моей юности — «кобры»,— да они и были похожи на кобр.

Фонари кабин скользнули назад, и из машин выбрались мужчина и женщина. Они тоже были слишком крупными, как и наш приятель, и флотеры покачнулись — казалось, с благодарностью,— освободившись от тяжести своих пассажиров.

Оба, и мужчина, и женщина, увидев нас, моментально уменьшились в размерах. Но все равно они оставляли слишком глубокие следы в траве. Я спросил себя, почему они не прибыли просто в обличье флотеров. Может быть, эти машины были слишком массивными?

Женщина была чернокожая и коренастая, а мужчина был белый и настолько невзрачный, что его лицу было бы очень трудно дать описание. Своего рода защитная окраска, предположил я. Они были закутаны в тоги из естественной необесцвеченной ткани.

Не было произнесено никаких слов приветствия. Трое Омни около минуты молча беседовали между собой, глядя друг на друга.

Потом женщина заговорила:

— Скоро сюда прибудут еще некоторые из нас. Мы тоже умираем насильственной смертью, так же, как умерла ваша подруга.

— Неназванные? — спросил я.

— Что вы можете знать о неназванных? — отозвался мужчина.— Хотя я думаю, что это они, потому что происходящее противоречит физическим законам.

— Они могут управлять физикой?

— Похоже на то,— сказал наш «священник».— Взрывающиеся люди, испаряющееся антивещество... Десять миллиардов существ, перенесенных, как вы выразились, в какую-то космическую колонию нудистов. Или братскую могилу.

— Боюсь, что это все же могила,— заметила женщина.— И мы вскоре присоединимся к ним.

Все трое уставились на меня. Первым заговорил безликий человек:

— Это сделали вы. Вы попытались покинуть галактику. Убежать из пределов, отведенных неназванными для нас.

— Это же смешно,— возразил я.— Я уже не раз покидал галактику прежде. Кампания Сад-сто тридцать восемь проходила в Большом Магеллановом Облаке. Другие кампании были в Малом Облаке и возле звезды-карлика в созвездии Стрельца.

— Коллапсарный скачок — это не то, что полет в пространстве,— сказала женщина.— Червоточины. Это почти то же самое, что изменение квантового состояния, а затем возвращение к прежнему.

— Все равно что прыжок с дерева с привязанной к ногам лианой,— вставил наш любитель старины.

— А вы на своем космическом корабле,— продолжала женщина,— убегали по-настоящему. Вы вошли на территорию неназванных.

— Это они вам сказали? — резко спросила Мэригей.— Вы общаетесь с неназванными?

— Нет,— ответил мужчина.— Это лишь умозаключение.

— Вы могли бы назвать это Бритвой Оккама[21],— добавила женщина.— Это наименее сложное из возможных объяснений.

— Значит, мы вызвали гнев бога,— подытожил я.

— Если хотите, можно сказать и так,— ответил безликий.— А вот мы сейчас пытаемся сообразить, как привлечь к себе внимание бога.

Мне хотелось закричать, но Сара смогла выразить обуревавшие меня мысли более спокойно.

— Если они такие всемогущие и вездесущие... то, похоже, они продолжают следить за нами. И даже слишком пристально.

«Священник» покачал головой.

— Нет. Это спорадическое явление. Неназванные оставляют нас одних то на несколько недель, то на несколько лет. Затем они вводят какую-то новую переменную, словно ученый или, может быть, любопытный ребенок, и смотрят, как мы на это будем реагировать.

— Убрать всех?..— задумчиво произнесла Мэригей.— Вот это переменная?

— Нет,— сказала черная женщина.— Я думаю, что это означает завершение эксперимента. Неназванные чистят клетку.

— И что нам следует делать...— начал было безликий человек и вдруг умолк.— Моя очередь,— сказал он спустя пару секунд и туг же взорвался, но не брызгами крови, кишок и обломками костей.

На его месте возник вихрь белых частиц, маленький снежный буран. Частицы попадали на землю и бесследно исчезли.

— Черт возьми! — воскликнул «священник».— Он мне очень нравился.

— Что нам следует делать,— продолжила женщина, как будто ничего не произошло,— это попытаться привлечь внимание неназванных и убедить их оставить нас в покое.

— А вы двое,— сказал «священник», указав на меня и Мэригей,— с очевидной вероятностью являетесь ключом. Это вы спровоцировали их.

Макс, все это время стоявший рядом с нами, исчез и вскоре вернулся, облаченный в боевой костюм.

— Макс,— окликнул я его,— подходи к вещам реально. Мы не можем бороться с ними таким образом.

— Мы не знаем,— глухо ответил он.— Мы не знаем ничего.

— Мы все еще не знаем, правду ли вы говорите,— вновь вмешалась Сара.— Есть неименуемые или нет, это еще на воде писано. Вы сделали это — вы уничтожили всех и каждого, а теперь играете с нами. Вы не можете доказать обратного, не так ли?