— Черт тебя возьми, уж он-то этого не заслужил! — выругался Морган, схватил Эндрю за воротник рубахи и приблизил его лицо к своему настолько, что их разделяли всего несколько дюймов.— Кто подослал тебя ко мне?

Пленник поморщился от боли и покачал головой, потом улыбнулся.

— Не выйдет, Морган. Я тебе ничего не скажу. Я уже, считай, мертвец.

— Пока ты не мертвец! — пробормотал Морган сквозь зубы, скручивая воротник его рубахи.— Ну, кто тебя подослал? Кто за этим стоит?

Морган посмотрел на него тем особым взглядом, которым пользовался, когда хотел прочесть мысли другого; голубые глаза Эндрю расширились, и в них отразился смертельный ужас.

— Нет, ты не получишь моей души, ублюдок Дерини! — выкрикнул он, резко отводя взгляд и устало закрывая глаза.— Оставь меня!

Его тело пронзила дрожь, рулевой застонал, тщетно борясь с могуществом Дерини. Затем он вдруг ослабел и обвис на руках у своих стражей, безжизненно свесив голову. Морган сделал последнюю попытку проникнуть в его ускользающее сознание, но все было напрасно. Эндрю был мертв. Выпустив ворот его рубахи, Морган обернулся.

— Ну, что случилось? — в досаде спросил он.— Я, что ли, его убил, или он перепугался до смерти, или что еще?

Рандольф осмотрел тело, которое лейтенанты уложили на палубу, затем разжал крепко стиснутую левую ладонь. Подняв пузырек и принюхавшись, доктор встал и, протянув его Моргану, сказал:

— Яд, милорд. Возможно, тот же, что и на ноже. Понимал, по-видимому, что, даже если он вас убьет, у него нет надежды на спасение.

Морган посмотрел на лейтенанта, обыскивающего тело.

— Что-нибудь еще?

— К сожалению, ничего, милорд.

Морган посмотрел на труп, затем толкнул его носком сапога.

— Оставьте его,— наконец произнес герцог.— Займитесь Ричардом. Он будет похоронен в Короте, со всеми почестями, как мой вассал.

— Слушаюсь, милорд,— ответил лейтенант, снимая свой зеленый плащ и укрывая им павшего кавалера.

Морган отвернулся и прошел вдоль перил, отходя как можно дальше от обоих мертвецов; он был мрачен, словно слышал в шуме волн, что этими двумя жертвами дело не ограничится. Дункан догнал его и пошел рядом. Некоторое время он наблюдал за кузеном, пока не рискнул нарушить тишину.

— «Все Дерини должны умереть», скажите пожалуйста! — спокойно повторил он слова рулевого,— Тебе это ничего не напоминает?

Морган кивнул.

— Да, эти песни, которые распевают на улицах. И то, что Ран услышал на приеме об этих приграничных набегах. Все это сводится к одному: этот Варин совсем отбился от рук.

— Мы только что видели парня, преданного ему,— заметил Дункан.— Этот Варин, должно быть, человек большого обаяния. Трудно представить, как ему удалось заставить этого матроса отдать свою жизнь их делу?

Морган фыркнул.

— Что ж тут трудного? «Убив Дерини, эту нечисть, ты поможешь всему человечеству. На том свете подвиг твой будет вознагражден. Но только смерть может спасти тебя от мести Дерини, уберечь от осквернения твою бессмертную душу».

— Звучит весьма убедительно для простолюдина, полного предрассудков,— согласился Дункан.— Боюсь, после отлучения, если оно состоится, мы увидим еще немало в этом роде. Все их предубеждения вылезут наружу. Это только цветочки.

— Да, и не могу сказать, чтобы мне все это нравилось,— произнес Морган.— Не будем сегодня долго задерживаться в Орсаль-ском уделе. Может быть, дома я и не смогу сделать все, что нужно, но я должен видеть своими глазами, когда все это на нас обрушится.

— Так до тебя наконец дошло, что отлучение — действительно серьезная угроза?

— Да я в этом и не сомневался, — согласился Морган.

Солнце уже скрылось за горизонтом, а «Рафаллия» спешила назад, в Корвин, когда у Моргана появилась свободная минута, чтобы расслабиться и обдумать все события прошедшего дня.

Это был не лучший день в его жизни. Даже встречу с правителем Орсальского удела никак нельзя было назвать удачной, не говоря уж об этом ужасном покушении и гибели Ричарда. Его княжеское высочество был в ужасном настроении, так как получил известие, что пять р’кассанских племенных жеребцов были похищены с племенного завода в одной из его северных провинций. В краже обвиняли разбойников с торентской границы, так что, когда приехали Морган с Дунканом, Орсаль был больше озабочен возвращением коней и отмщением, чем договором о взаимной помощи, а до войны, между прочим, оставалось три месяца.

В общем, их встреча не была плодотворной в этом отношении. Морган всего-то побывал в гостях у старого друга и его семейства, и второй сын Орсаля, одиннадцатилетний Роган, упросил Моргана взять его с собой ко двору, чтобы поупражняться в рыцарских боевых искусствах. А план обороны, столь необходимый в ближайшие несколько месяцев, так и не обсудили должным образом, и Морган остался неудовлетворенным. Правда, когда герцог собрался уже отправиться на «Рафаллии» в обратный путь, два лейтенанта его замковой охраны остались, чтобы посовещаться с советниками Орсаля и капитанами его судов и разработать заключительные детали их оборонительного союза. Морган не любил передавать полномочия в столь серьезных делах другим, но в данном случае выбора у него не было. Он не мог позволить себе задержаться в Орсале еще на несколько дней, чтобы прийти к окончательному соглашению.

Погода за день тоже изменилась. Когда на закате «Рафаллия» отчалила, то это было уже не плавание, а одно название — воздух был столь неподвижен, что и от причала-то не могли отойти. Экипаж с обычной добродушной покорностью, конечно же, взялся за весла. И когда на востоке появились первые звезды, грубые голоса матросов выводили все ту же старую монотонную песню, что и первые морские странники.

На корабле стояла тьма, только на носу и корме горели сигнальные фонари. Капитан Кирби поставил на юте дозорного. Внизу, под навесом площадки на корме, мастер Рандольф и другие спутники Моргана пытались заснуть, откинувшись на крепкие балки. Герцог и Дункан расположились на ночлег на носовой площадке, укрывшись от моросящего дождя под навесом из парусины, сооруженным для них по приказу капитана Кирби.

Морган долго не мог заснуть. Поплотнее закутавшись в плащ, он выглянул из-под навеса, рассматривая звезды.

Стрелец поднялся уже из-за горизонта, и его яркий пояс холодно сверкал над головой. Морган еще некоторое время рассеянно смотрел на звезды, думая о чем-то другом, а потом вернулся на свое место и, вздохнув, положил под голову сцепленные руки.

— Дункан? Ты спишь?

— Нет.— Дункан сел и протер глаза тыльной стороной ладони.— Что случилось?

— Ничего.

Морган снова вздохнул и сел, прижав согнутые колени к груди и положив подбородок на сложенные вместе руки.

— Скажи, Дункан, достигли мы сегодня хотя бы чего-нибудь или только потеряли хорошего человека?

Дункан поморщился, помолчал и сказал как можно более непринужденно:

— Ну, мы видели очередного отпрыска Орсаля — седьмого по счету, я считал. «Здоровенький ребенок», как говорят у нас, в Кирни.

— Да здравствует «здоровенький ребенок»,—добродушно улыбнулся Морган.— Мы также поглядели на остальных маленьких Орсалей, с первого до шестого, а второй номер даже присоединился к моей свите. Почему ты не остановил меня, Дункан?

— Я? — Дункан хмыкнул.— Я думал, ты с радостью примешь юношу из княжеского дома в Корвинском замке, мой лорд-генерал. Подумай только — ты же можешь взять орсальского сынка с собою в битву.

— Черта с два,— фыркнул Морган — Если я возьму в бой второго наследника Орсальского престола и с ним что-то случится, а я, да простит мне Бог, не паду рядом с моим новым кавалером, то как я после оправдаюсь? Я сделал Орсалю одолжение, но не так-то легко будет каждый раз вежливо раскланиваться с этим мальчиком.

— Можешь не объяснять,— отозвался Дункан.— Если он будет тебе в тягость, ты всегда сможешь посадить парня на первый же корабль и отправить домой. У меня такое впечатление, что юный