А в это время муравьи-рыцари успели перестроиться в свинью и помчались клином на хъёрд с ужасающей скоростью. Мечи даже не поцарапали хитиновую броню, вои не успели закричать грозное «ура», а хъёрд расшвыряло в разные стороны, загрохотало, как при камнепаде. Грохот стоял такой, что стены пещеры покрылись трещинами. Олег успел заскочить на одного муравья, рывком оторвал ему голову и проскакал на нём, на безголовом, несколько минут. Муравьи развернулись в новую атаку, зашевелились, устрашающе защёлкали их огромные жвалы, похожие на гигантские секиры.

«Всё, конец. Распотрошат, как мой нож потрошит перепелок», — успел напоследок подумать Игорь. Но всё равно, через боль, сжав зубы, воины начали подниматься, готовясь к последнему бою, последнему в их жизни. Но тут птичка издала какой-то клекот, в котором можно было понять отдельные слова:

— Как я голодна, а завтрак сам бежит ко мне!

Даже не раскрыв крылья, Рах подскочила вверх, опустилась в самый центр муравьиного воинства и быстренько, чтобы никто не перехватил, схрумкала всех муравьишек, не спеша развернулась к Олегу. В её глазах было столько укоризны, что Олег только раздвинул руки и пожал плечами, ну не виноват я, что мурашей так мало, вон ещё и ежики разные валяются, поклюй, ведь тоже живность была…

— Олег, спасибо за завтрак, покажи мне волка-кота, ведь мы с ним родственники, хоть и отдалённые. Пожалуйста, — проклекотала птица. И Фенрир возник, а может даже, объявился, как всегда из ниоткуда.

— Ну что ж, пускай дальние родственники пообщаются, а нам надо найти уютное местечко для отдыха и восстановления.

Олег посмотрел на хромающих витязей, подумалось, они уже как два брата-близнеца, говорят одновременно, даже одинаковыми словами, хромают одинаково, только на разные ноги, даже расплющены одинаково. Они тяжело дышали, в груди у них хрипело и хрюкало, у Игоря не поднималась правая рука, у Гаральда — левая, оба хлюпают кровью, у Игоря оторвано левое ухо, у Гаральда — правое.

— Садитесь, сдеру я с вас ваши железки.

С трудом стянул броню, бойцы сами сняли исподнее, тела смотрелись как сплошные синяки, даже морды у обоих в одинаковых кровоподтеках.

— Хто их на наш натлавил, — с трудом выдавил из себя Игорь.

— Да никто, — Олег пожал плечами. — Это всё оружейная палатка, она полуразумная, ведь там же огромное хранилище мечей, палиц, яда смертельного для героев, диктаторов и пророков, а их оружие издавна обладало разумом, ну а что для него, для оружия, главное? Атаковать и защищаться, вот она и набралась у них дурных привычек за столько-то сотен, а может, и тысяч лет. Ну, а вся эта полуразумная шушера, вернее разумная, но разумная по-своему, каким-то образом подчинилась Палате.

— Ну дела, — протянул Гаральд, — дазе песселы лажумными бывают.

Олег достал из своей сумки какую-то травку, подумал, достал кубки, налил вина, не спеша растер травку в твердых, как кора столетнего дуба, ладонях, засыпал в кубки, добавил фиолетовые лепестки, какой-то порошок, размешал и всучил каждому.

— Зубы новые вырастут за ночь, да синяки с переломами исчезнут. Щекотно будет, одну ночку не поспите. Ну, а после обеда тронемся дальше.

— Пошему не шражу?

— Мне подумать немножко надо.

Всю ночь Олег что-то шептал, перебирал пальцами, шевелил носом, как будто принюхиваясь. В дело пошли даже уши, они двигались как у кошки. Задремал сквозь кошмары, утром его разбудил грохот.

— Вы что это разгремелись? Отцу-командиру поспать не даёте?

— Ты же сказал, после обеда выходим, вот мы доспехи и починяем, — ответствовали хором.

Втроём они подошли к зеркалу, переглянулись. Что их там ждёт впереди? Шагнули в дымку и сразу уткнулись в заветную дверь. Снизу пробивалась узкая полоска света. По-видимому, проходом пользовались очень редко, но дверь была вычищенной, без пыли и паутины. Добрый, надёжный дуб, обитый полосами какого-то серебристого металла. Олег толкнул её, дверь не поддалась, он разбегался и всем своим тяжёлым телом, с уханьем врезался в неё — бесполезно.

Внезапно их отшвырнуло в затхлый, пахнущий кислотой и ещё чем-то непонятным, но мерзким, коридор. Впереди замерцало синей опасностью. Олег присмотрелся. Сзади — тупик, впереди — синяя помесь слизняка с медузой. Пока Олег думал, витязи перемигнулись и рванули вперёд. Они рубили, кололи, всё без толку. Из каждого отрубленного куска появлялся маленький слизняк, мечи стали растворяться. Слизняк, не спеша, плюнул в Игоря, его кольчуга потекла к ногам, витязь завопил от боли. В Гарольда попали только капли кислоты, прожгли панцирь и шлем. Олег бросился вперёд, подхватил героев, рывком отшвырнул их назад. Вызвал заклинание огнедышащего дракона и дыхнул пожаром на медузу-слизняка. Жаром жахнуло так, что у Олега сгорели ресницы. Они опять оказались около того же зеркала.

— Хорошо, что багаж весь здесь, никто не своровал, — неумело пошутил Гаральд.

— По семь глотков вина, и в Око.

Выпили, встали, подошли.

— Ну-ко, все дружно! Ну-ко, все вместе! — И трое здоровенных детин вмазались в бедную дверку, сверху посыпались камни, а дверь даже не вздрогнула. Их отшвырнуло, оказались в огромном зале, вдалеке шумел водопад.

— Хоть пожрать захватили? — пробурчал Олег.

Игорь улыбнулся и полез в свой сапог, достал кусок сыра, а на нём — нечто, похожее на клопа. Игорь щелчком сбил его с такого долгожданного кусочка. Клоп разбух и стал размножаться и перерождаться. Появились таракано-клопы, комаро-клопы. За секунды их стало миллионы. Они скрипели, жужжали, размножались. Потом ринулись. Все трое раздирали латы, одежду, кожу. Первым очнулся Олег.

— К водопаду! — проревел.

Бешено помчались. Домчались. Залезли. Полегчало.

Зуд потихоньку исчезал, от усталости глаза закрылись, а когда проснулись — опять около Зеркала.

— Давайте закусим и выпьем. — На лишние слова не хватало ни сил, и вообще — ничего. Закусили, выпили, поспали, проснулись, выпили, закусили, заснули. Олег проснулся первым, подумал и, вперемешку со смехом, изобразил рёв боевого рога. Мальчишки подскочили.

— Ну-ко, все дружно! Ну-ко, все вместе! — опять врезались в дверь, Олег подумал, что опять куда-нибудь зашвырнут, да нет, обошлось.

Олег в задумчивости подёргал пальцами нижнюю губу, ведь как-то дверь должна открываться. Озарение пришло как всегда неожиданно.

— Ну и глуп же ты, Олег, а ещё Вещий.

Олег подошёл к краю двери и стал медленно, сантиметр за сантиметром её ощупывать. Прощупал всю дверь и ничего не обнаружил, то есть абсолютно ничего. Он достал палочку Смерти, подсветил дверь и увидел, что на полосах изображены какие-то схватки, сказочные дубравы. Олег придвинулся поближе и поразился мастерству неизвестных кузнецов. Вот какой-то воин, распахнув рот в надрывном крике, отрубает голову неведомому чудовищу, видны даже ресницы воина. В роще выделяется своей статью огромный дуб, на его листьях видна каждая прожилка. Красота! А вон кентавры осыпают стрелами дракона, огонёк из пасти любимой скотинки Лады, богини любви, переливается из светло-жёлтого в кирпично-бордовый. Казалось, ещё чуть-чуть и всё это оживёт, задвигается, дракон сворует корову или красну девицу, а на последок ещё что-нибудь и подожжёт. Воин перерезает горло другу, граф насыпает яд в бокал королю, невеста изменяет жениху, единорога разрывают на части волки. Выглядело всё это прекрасно, даже сказочно. Но как открыть эту долбанную дверь? Тут, похоже, не поможет даже окованный сталью таран.

— Думаю, надо подумать, я же не воевода из анекдота, который упрямо тряс грушу. Ключ, похоже, палочка. Не зря же мне Госпожа говорила про неё с еле заметной улыбкой, а раз есть ключ, значит должна быть дырка, куда вставляется ключ.

Олег опять очень тщательно просмотрел поверхность двери. Идеально ровная поверхность, если не считать изображений битв героев с чудовищами. «Может, это опять шуточки богов? А что, у них это запросто».

Он опять начал очень внимательно осматривать дверь, освещая её палочкой. Прошёлся один раз — ничего, пошёл по второму кругу и вдруг — палочка засветилась чуть-чуть поярче. Олег до предела напрягся и наконец-то углядел: язык у дракона был неестественно белого цвета. Он прикоснулся палочкой к языку, и дверь, торжественно запев, растворилась.