Ну, а что Олег? Олег лениво прикрыл правый глаз, поковырял в левом ухе кинжалом, шлёпнул по плечу Гунтрума, да так, что тот слетел в шипящие волны:

— Командуй, шкипер! — и исчез.

Гунтрум, хрипя и отплевываясь, с трудом выполз на драккар, ещё раз хрюкнул и воспросил:

— Что такое шкипер и что вообще всё это значит?

Старый мастер растянул свои растрескивавшиеся, покрытые коростой губы, скосил глаза и лениво, подражая Вещему, пробурчал:

— А это значит, что с тобой пойдут двадцать, а может и больше, чем двадцать тысяч воинов, да триста драккаров, ты ими будешь командовать. Я всё сказал. Думай.

Провожать викингов вышли все жители города. Да, у Синеуса уже был город, в нём жило около сорока тысяч человек. Это были славные проводы, провожали весело: с пивом и с брагой, все были уверены — вернутся с победой!

В то утро, когда «Золотой орёл» и вся великолепная эскадра должна была покинуть фьорд, море было тихое и ясное, только гордые буревестники пели, молча, свои прощальные песни, кои были понятны только великим волхвам, да и то не всегда.

Весь фьорд был покрыт разукрашенными судами, мальчишки-курсанты, сломав римский строй, бросились к морю, радостно вопя. Испуганные таким невиданным зрелищем, глупые чайки разлетелись, коровы, задрав хвосты, удрали в горы, только могучие, мудрые быки, тяжко вздохнув, подумали: «Люди приходют и уходют, а коровы — остаются».

Когда воины, дружно позвякивая железом подошли к кромке моря, последний раз оглянулись на гостеприимный город Синеуса, кто-то стукнул мечом о щит, кто-то поклонился в знак прощания, — громыхнуло. Над морем возникла огромная фигура Тора, великий ас прорычал:

— И да будет так! У того, кто ослушается слов вашего конунга Хельги, ладони покроются кровавыми мозолями, чтобы он никогда не смог взять в руки весло, а из рук выпадет меч от бессилия, а жёны его пострадают от бесплодия, да будет он проклят всеми скальдами во всех их песнях и проклят всеми богами и не будет он принят ни в дружину Одина, ни в христианский Рай, ни в христианский Ад, ни в славянское Пекло, ни в Ирий, пусть он будет НИГДЕ!

Тор замолчал. Потрясенные воины оцепенели, первым очнулся Гентрум:

— Я, Гентрум, сын Харальда, клянусь своим мечом и Вальгаллой, что даже в мыслях никогда не предам великого конунга!

Воины дружно проревели:

— Клянемся!!!

При входе в открытое море, сопровождавшие невиданный на севере флот, судна приспустили, в знак прощального приветствия, свои флаги; после чего драккары, повернув на запад, пошли полным ходом, постепенно скрываясь из вида.

Нос «Золотого орла» украшала громадная голова ухмыляющегося дракона, которая соединялась с бортами шеей, покрытой чешуёй из прочных боевых щитов. А на корме, над рулём, из чёрной бронзы был приделан хвост, скользивший по поверхности воды и управлявший ходом драккара.

Под тусклым северным солнцем на всех парусах шёл «Золотой орёл» в открытое море, а за ним весь остальной флот, являясь одним из тех страшных видений, которые потрясут весь мир в те дни, когда будущая Империя проявится в своём полном величии, или даже чуть пораньше.

Как только земля исчезла, чуть прикрытая лёгким туманом, Гунтрум отдал команду:

— Всех кормчих ко мне!

Голубоглазые, рыжеволосые, верующие кто в Одина, кто в Христа, а кто вообще ни в кого, они все стремились к разбою и грабежу. А сдерживала их всех только вера: в Олега, в конунга и в богов, ну и конечно в будущего Императора, ведь не зря же эту веру им внушали наставники и боги, с которыми они не так давно вместе выпивали.

«Золотой орёл» аж крякнул, когда все кормчие, как сотня морских чертей, вывалились на его палубу, ох и тяжелы они были — старые вояки, седые, усатые и с горящими как у юношей глазами.

Гунтрум отдал последние приказы кормчим, напомнил:

— Идём по тому же пути, каким плыл великий конунг, вы все об этом знаете. По местам! Во время шторма держаться вместе, у нас есть запас времени, чтобы сплотиться. Хельга дал мне приказ немножко пограбить Лондон и другие крепости Британских островов, он дал мне на это месяц.

— Но ведь ты же поклялся на кольце Тора о мире с Альфредом! — выкрикнул Карл.

— Клялся король Гунтрум, а сейчас я хёвдинг великого конунга, а Хельга клятвы не давал, — возразил ему Гунтрум.

Сам на себя разозлился: «Они же всё знают не хуже меня». Хмуро посмотрел на Карла:

— Ты походный конунг, ты их всех знаешь, а я с ними мало знаком, о чём они думают, о чём мечтают, чего хотят?

Карл хрипло прошептал:

— Они передают друг другу самые чудесные истории, слышанные от тех, кто побывал в Византии. Небо там, говорили они, синее как сапфир; золотые купола, блестящие процессии, скачки на колесницах, яркое солнце и много вина и податливых женщин. А смерть… Да что такое смерть? Главное — погибнуть в бою с мечом в руках, а не от пьянки и от разных глупых болезней. Они мечтают, пусть бы «Золотой орёл» перенёс нас туда, чтоб хоть раз вдоволь упиться вином и кровью, раньше чем настигнет смерть. С завистью вспоминают они своих товарищей, побывавших в Византии. Добравшись туда хоть и на плохих, дырявых ладьях, те поступали в императорскую гвардию, жили во дворцах, пили сколько хотели вина и мёда. Каждый день дрались они в кабаках с какими-то арабами, кто это такие — непонятно, ну, да ладно, поживем — увидим. А в конце концов, возвращались опять на Север с огромными богатствами, говоря на чудном языке, которого никто не мог понять.

Гунтрум совсем позабыл об Олеге, о цели своего путешествия и с восторгом предался мечтам об ожидающих его пирах и обогащении. Была уже ночь, и при свете восходившей луны фантастично вырисовалась на палубе гигантская, страшная тень собаки. Подняв свою свирепую пасть, пёс поглядел на звёзды и завыл.

Гунтрум взглянул на него с суеверным страхом, мгновенно поняв, что перед ним находится сын Локи и Ангрбоды.

— Фенрир, — шептал он вполголоса, — скажи, верный ли путь избрал Гунтрум?

Сердито поглядела на него собака свирепыми глазами и ожесточённо пролаяла:

— Я тебя буду сопровождать, твой путь на Кипр, это приказ Олега-Хельги. Но сначала пограбим Лондон, а если времени хватит, то развлечемся и в другой гнусной деревне — Париже.

Друг, котёнок Олега, исчез, но на «Золотом орле» появился вымпел, а на нём — оскаленный Фенрир.

«Чёрный орёл» вяло покачивался на волнах ещё не проснувшегося сонного моря. Олегу мечталось провести хотя бы день в гордом одиночестве. Надо было продумать и проанализировать все, что произошло у Синеуса. Но не дали, гады.

— Конунг! — гремящий шёпот Олафа прорвался в его уставший от северных событий мозг.

— Уже несколько дней тебя ждут Надир и посланец Аббасидского халифа, нервничают, особенно посланец.

— Зови Игоря, втроём будем совет держать, — Олег встряхнул гривой, разгоняя остатки сна.

Олег не торопясь поднялся на нос драккара, любовно погладил драконью морду:

— Ну, и где будем встречаться с мусульманами: у нас, у Надира или у аббисинца? Тебе, Игорь, как самому молодому — первое слово.

Игорь нахмурил почерневший от южного солнца лоб:

— Лучше у Надира, он наш друг, товарищ и брат.

— У нас, здесь нам родные борта помогут, — Олаф дернул себя за ус.

Олег внимательно посмотрел на лица обоих, затем его взгляд ненавязчиво скользнул по кораблям арабов.

— Уж лучше у багдатского араба, там и стол побогаче, да и уважить было бы неплохо. Готовь лодку и сообщи им обоим, что встречаемся на этом… как обзывают корабль аббассанца-аббисинца?

— «Меч пророка», — Игорь хмыкнул.

— Вот-вот, на нём и состоится торжественная встреча высоких договаривающихся сторон. Готовьте лодку.

Пока двое его помощников гремели железом, выбирая самое блестящее и дорогое, Олег задумчиво перебирал в памяти всё, что он знал об Аббасидском халифате: «Нет, не зря посланник халифа явился на корабле именно с таким названием, что-то будет просить, скорей всего — меч пророка, если Джаффар не наврал. Попросим побольше воинов, ну да ладно, поживём — увидим».