Лучшие представители русского общества, писатели, поэты и философы, понимали значение роли монарха в России как верховного лидера нации. Философ Сергей Булгаков в автобиографической повести писал: «Не хочу здесь богословствовать о царской власти, скажу только, что это чувство, эта любовь родилась в душе моей внезапно, молниеносно, при встрече Государя в Ялте, кажется, в 1909 году. Когда я его увидел (единственный раз в жизни) на набережной, я почувствовал, что и Царь несет свою власть, как крест Христов, и что повиновение Ему тоже может быть крестом Христовым во имя Его. В душе моей, как яркая звезда, загорелась идея священной царской власти, и при свете этой идеи по-новому загорелись и засверкали, как самоцветы, черты русской истории; там, где я раньше видел пустоту, ложь, азиатчину, загорелась божественная идея власти Божьей милостью, а не народным произволением. Религиозная идея демократии была низвергнута во имя теократии в образе царской власти».
1 сентября 1911 года в Киевском оперном театре во время представления оперы «Сказка о царе Салтане» в присутствии царя и его семьи был смертельно ранен премьер России Петр Аркадьевич Столыпин.
«…1-го вечером в театре произошло пакостное покушение на Столыпина, — писал Николай II матери после случившегося. — Ольга и Татьяна (великие княжны, старшие дочери царя. — Ю. К.) были со мною тогда, и мы только что вышли из ложи во время второго антракта, т[ак] к[ак] в театре было очень жарко. В это время мы услышали два звука, похожие на стук падающего предмета. Я подумал, что сверху кому-нибудь свалился бинокль на голову, и вбежал в ложу.
Вправо от ложи я увидел кучу офицеров и людей, которые тащили кого-то, несколько дам кричали, а прямо против меня в партере стоял Столыпин. Он медленно повернулся лицом ко мне и благословил воздух левой рукой… Тут только я заметил, что он побледнел и что у него на кителе и на правой руке кровь. Он тихо сел в кресло и начал расстегивать китель. Фредерикс и профессор] Рейн помогали ему.
Ольга и Татьяна вошли со мною в ложу и увидели все, что произошло. Пока Столыпину помогали выйти из театра, в коридоре рядом с нашей комнатой происходил шум, там хотели покончить с убийцей, по-моему, к сожалению, полиция отбила его от публики и увела его в отдельное помещение для первого допроса. Все-таки он сильно помят и с двумя выбитыми зубами. Потом театр наполнился, был гимн, и я уехал с дочками в 11 часов. Ты можешь себе представить, с какими чувствами!
…Бедный Столыпин сильно страдал в эту ночь, и ему часто впрыскивали морфий… Вернулся я в Киев 3 сентября вечером, заехал в лечебницу, где лежал Столыпин, видел его жену, которая меня к нему не пустила…
6 сентября в 9 часов утра вернулся в Киев. Тут, на пристани, узнал от Коковцова о кончине Столыпина. Поехал прямо туда, при мне была отслужена панихида. Бедная вдова стояла как истукан и не могла плакать, братья ее и Веселкина находились при ней…»
Глубоко потрясенная убийством Столыпина, Мария Федоровна 9 сентября писала сыну: «Не могу передать тебе, как я возмущена и огорчена убийством бедного Столыпина. Правда ли, что ты и мои внучки видели этот ужас? Как это мерзко и возмутительно и еще в такой момент, когда все шло так хорошо и был общий подъем духа. Мне так жаль, и я сожалею, что этого подлеца не разорвали на части тут же…»
Во время своего пребывания в Киеве в 1915–1917 годах императрица-мать неоднократно встречалась с бывшим киевским губернским предводителем дворянства, шталмейстером высочайшего двора Ф. Н. Безаком и в ходе бесед с ним касалась отношения Николая II к Столыпину. Ссылаясь на разговоры с сыном и его письма, она утверждала, будто Николай II считал, что трагедия 1 сентября 1911 года лишила его того человека, который был не только самым верным и преданным России и престолу, но и дальновидным государственным деятелем.
Императрица, делясь с ним своими воспоминаниями, отмечала, что «государю было очень неприятно» вспоминать, как он под влиянием придворных кругов, начиная с апреля 1911 года и вплоть до смерти Столыпина, как бы несколько потерял то исключительное доверие, которое питал к нему на протяжении пяти лет его пребывания у власти. Уже после смерти Столыпина государь, более внимательно перечитывая стенографические отчеты Государственного совета от 1 февраля, 4 марта и 1 апреля 1911 года в связи с законопроектом о Западном земстве, убедился в том, насколько прав был Столыпин в своих речах, защищая как интересы русского населения в Западном крае, так и права монарха при пользовании 87-й статьей «Основных законов»; и вместе с тем для государя уже после смерти Столыпина стало ясно, что многие из членов Государственного совета, выступая против правительства, и в частности против П. А. Столыпина, думали не об интересах государства и русского населения в Западном крае, а о том, чтобы нанести личный удар Столыпину.
На следующий день после убийства Столыпина в Киеве усилились антиеврейские настроения: убийца эсер Д. Г. Богров был евреем. Коковцов, взявший управление в свои руки, понял, что необходимо срочно предупредить возможность эксцессов. «Я решил, — вспоминал он позже, — послать всем губернаторам черты оседлости телеграмму, требуя решительных мер к предупреждению погромов… до употребления оружия включительно. Государь горячо поблагодарил за мысль вызвать с маневров три казачьих полка для предотвращения погромов».
Брак великого князя Михаила Александровича
В июле 1906 года в царской семье произошел очередной скандал, связанный с предполагаемой женитьбой великого князя Михаила Александровича на Н. С. Шереметевской. Николай II был активно против этого брака. Он просит находящуюся в Гатчине Марию Федоровну воздействовать на Михаила, чтобы тот отказался от своего решения.
«Разумеется, я никогда не дам согласия моего на этот брак… Я чувствую всем моим существом, что дорогой Папа́ поступил бы так же. Изменить закон для этого случая в такое опасное время я считаю решительно невозможным. Бедный Миша пишет вздор, что так как закон, утвержденный Папа́, не прошел через Государственный Совет, поэтому его легко отменить. Это ровно никакой разницы не составляет. Я боюсь, что кто-то помогал Мише писать его письмо, там много казуистики, которая на него не похожа!.. Помоги мне, дорогая Мама́, удержать его».
«Просто не знаю, что делать, видя его (Михаила. — Ю. К.) в таком горе! — восклицала в ответном письме императрица-мать. — Что бы я ему ни говорила, он объясняет по-своему, и все уверяет, что он не может иначе поступить. Я стараюсь играть на струнах его патриотизма, чувства долга и т. д., но он все утверждает, что это не имеет ничего общего с данным вопросом. Словом, ты понимаешь и знаешь, какое это для меня новое огорчение и мучение, не дающее мне покоя ни днем, ни ночью. Еще и это в добавление ко всем нашим другим несчастьям и горестям!»
Удерживать великого князя Михаила Александровича от женитьбы удавалось в течение шести лет.
В Вене великий князь Михаил Александрович тайно обвенчался с Натальей Шереметевской. Николай II был вне себя от возмущения и 7 ноября сообщал матери, что Миша дважды нарушил свое слово, а он ему «безгранично верил»… «Ему нет дела, — писал он, — до скандала, который это событие произведет в России».
Согласно законодательным актам об императорской фамилии — «Учреждение» 1886 года и Именной указ Александра III 1893 года — никто из членов императорской семьи не мог вступить в брак с лицом, не принадлежащим владетельному дому без разрешения императора. Вступивший в морганатический брак терял право на наследование престола.
Марию Федоровну, находившуюся в тот момент в Дании, эта новость повергла в состояние отчаяния. «Я только об одном прошу, чтобы это осталось в секрете, чтобы не было еще нового скандала… Я думаю, что это единственное, что можно теперь сделать, иначе я уже больше не покажусь, такой позор и срам!»
